Питер Джеймс - Убийственно просто
Эшли кивнула.
– Чего уж не понять, – с горечью произнесла она. – Вас больше волнуют деньги, а вовсе не поиски Майкла!
– Нет, – мягко возразил Грейс. – Дело не в деньгах. Я готов подписать смету на любые расходы, лишь бы найти вашего жениха.
– Тогда ищите скорее! Прошу вас! – Ссутулив тонкие плечики, девушка горестно уставилась в бокал. – Я читала про вас в «Аргусе» – и во вчерашнем выпуске «Дейли мейл». Ведь это вас подняли на смех за то, что вы обращались к медиуму, да?
– Да.
– Я верю в такие вещи. Вы не знаете кого-нибудь? То есть… нет ли среди ваших знакомых экстрасенса, который умеет находить пропавших людей?
Грейс покосился на Брэнсона и вновь перевел взгляд на Эшли:
– Есть такой.
– А вы не могли бы обратиться к нему – или порекомендовать кого-нибудь мне?
Грейс задумался.
– У вас есть какая-нибудь вещь Майкла? – Он чувствовал, что Гленн Брэнсон пожирает его взглядом.
– Какая, например?
– Любая. Все равно какая. Предмет одежды, украшение – что-то, чего он касался.
– Сейчас поищу. Дайте мне пару минут.
– Никаких проблем!
34
– Ты что, спятил? – спросил Брэнсон, когда они отъехали от дома Эшли.
– Ты ведь сам предложил, – пожал плечами Грейс, вертя в руках полученный от девушки медный браслет. Радио надрывалось вовсю, и Грейс убавил басы.
– Да, но зачем ты обратился к ней напрямую?
– А ты хотел, чтобы мы сперли что-нибудь у него из квартиры?
– Не сперли, а позаимствовали! Старик, ты ведешь опасную игру. А если она все раззвонит репортерам?
– Ты просил, чтобы я тебе помог.
Брэнсон подозрительно покосился на него:
– Ну и что ты о ней думаешь?
– Она знает больше, чем говорит.
– Пытается прикрыть ему задницу?
Грейс рассматривал браслет. Три тонких медных обруча, скрепленные вместе, на каждом – два маленьких кружка.
– А как по-твоему?
– Ну вот, ты опять за свое – отвечаешь вопросом на вопрос.
Некоторое время Грейс молчал, вспоминая Эшли Харпер. Она тревожится, не сразу отвечает на вопросы… За девятнадцать лет работы в полиции он усвоил многое. Но наверное, главное – то, что правда не всегда лежит на поверхности. Эшли Харпер явно знает больше, чем говорит, – ее выдают глаза. Возможно, сейчас она убита горем и переживает из-за того, что полиции стало известно о фирме на Каймановых островах. И все же… она о чем-то умалчивает.
Через двадцать минут они остановились у желтой полосы, за которой начиналась пешеходная зона Кейптауна, и вылезли из машины.
Дождь все еще лил, как из ведра. Море было пустынно, если не считать какого-то танкера или грузового судна, серым пятном расплывающегося на горизонте. Навстречу им несся плотный поток легковушек и грузовиков. Справа горели огни Дворцового пирса.
«Приморский парад» – бульвар, вытянувшийся на милю вдоль красивых особняков эпохи Регентства, – был запружен машинами, бегущими в обоих направлениях. Одним из немногих современных зданий здесь был «Ван Аллен» – жилой комплекс двадцать первого века в стиле ар-деко. Они позвонили по домофону в квартиру номер 407.
– Да? – почти сразу отозвался взволнованный голос.
– Марк Уоррен? – спросил Гленн Брэнсон.
– Да, кто там?
– Полиция. Можно переговорить с вами о Майкле Харрисоне?
– Конечно. Поднимайтесь на четвертый этаж.
Послышался резкий гудок, и Грейс распахнул дверь парадного.
– Странное совпадение, – заметил он, когда они вошли в лифт. – Вчера я играл здесь в покер.
– У кого?
– У Криса Крока.
– У Криса Крока? Из транспортников?
– У него самого.
– Как удалось отхватить такую шикарную хату?
– Он женился на деньгах – точнее, развелся с ними. Его «бывшенькая» лопается от бабок: как-то раз он мне рассказывал, что ее папаша из тех, кто частенько выигрывает в лотерею. А еще ему повезло с адвокатом по бракоразводным процессам.
– Продувная бестия!
Они вышли на четвертом этаже, пройдя по коридору, устланному пушистым синим ковром, остановились у двери с табличкой «407» и позвонили.
Не прошло и нескольких секунд, как им открыл молодой человек двадцати семи – двадцати девяти лет, в строгой белой рубашке с открытым воротом, полосатых брюках и черных кожаных туфлях с золотыми цепочками.
– Входите, пожалуйста, – учтиво пригласил он.
Грейсу показалось, будто он где-то видел этого парня – причем совсем недавно. Но где? Где, ради всего святого, он мог его видеть?
Брэнсон, как положено, предъявил удостоверение, но Марк Уоррен почти не взглянул на него. Следом за хозяином детективы прошли в просторную гостиную, где два красных дивана образовывали угол, а длинный и узкий черный лакированный стол служил границей «обеденной» зоны.
Студия, как отметил Грейс, походила на квартиру Эшли Харпер. Она тоже была оформлена в минималистском стиле, только на дизайн ушло куда больше денег. В одном углу на высоком черном постаменте красовалась африканская маска. На стенах висели модные, хотя и малопонятные абстрактные картины, из высокого окна открывался превосходный вид на море и Дворцовый пирс. На плоском экране дорогого телевизора с приглушенным звуком «Банг и Олуфсен» шли новости.
– Принести вам чего-нибудь выпить? – осведомился Марк Уоррен, нервно потирая руки.
Грейс внимательно оглядел его, подмечая все жесты, прислушиваясь к интонациям. Молодой человек источал тревогу. Ему явно было не по себе. Что неудивительно – принимая во внимание то, что ему пришлось пережить. По опыту Грейс знал: выжившие в катастрофе часто мучаются комплексом вины.
– Спасибо, не стоит, – ответил Брэнсон. – Мы не собираемся вас задерживать, у нас всего несколько вопросов.
– Есть какие-нибудь новости о Майкле?
Грейс рассказал, как они объезжали пабы, и о пропавшем гробе. Молодой человек отвечал как-то невпопад, и в голове у Грейса вспыхнул сигнал тревоги – правда, пока маленький, больше похожий на искорку.
– Поверить не могу, что они стащили гроб, – вытаращил глаза Марк Уоррен.
– Вам следовало быть в курсе, – возразил Грейс. – Разве в обязанности шафера не входит организация мальчишника?
– Да, я читал по Интернету, – согласился тот.
– Значит, вам ничего не было известно? – нахмурился Грейс. – Совсем ничего?
Марк заволновался и поначалу заговорил дрожащим голосом:
– Н-нет, я этого не утверждал… Вначале… мы собирались… то есть Люк предлагал… вызвать стриптизершу… – Понемногу он успокаивался. – Но потом решили, что стриптиз – это вчерашний день… захотелось чего-то пооригинальнее.
– Вы собирались отомстить Майклу Харрисону за все его розыгрыши?
Марк Уоррен заметно растерялся:
– Да… что-то вроде этого…
– Но про гроб вы не говорили? – спросил Рой Грейс, сосредоточившись на зрачках Уоррена.
– Нет! – возмущенно воскликнул тот.
– О тиковом гробе, – уточнил Грейс.
– Я… мне ничего не известно ни о каком гробе!
– Вы – шафер, но вам ничего не известно о том, что затевалось на мальчишнике?
Долгая пауза. Марк Уоррен долго сверлил полицейских взглядом.
– Да, – наконец ответил он.
– Марк, что-то не клеится, – усмехнулся Грейс. – Извините, но я вам не верю. – Он сразу почувствовал, что его собеседник разозлился.
– Вы обвиняете меня во лжи? Извините, господа, встреча окончена. Мне необходимо переговорить со своим адвокатом.
– Адвокат для вас важнее, чем поиски компаньона? – удивился Грейс, не спуская с молодого человека глаз. – Завтра у Майкла Харрисона свадьба. Надеюсь, вы не забыли?
– Я его шафер.
И тут Грейс вспомнил, где он его видел! Или, по крайней мере, мог.
– Марк, какая у вас машина?
– БМВ.
– Какой модели? Третьей? Пятой? Седьмой?
– «Икс-пять».
– Полноприводная?
– Да.
Грейс кивнул, лихорадочно соображая…
35
Дожидаясь в коридоре лифта, Брэнсон некоторое время смотрел на дверь квартиры Марка Уоррена. Убедившись, что хозяин не подслушивает, он спросил:
– Что еще за история с машиной?
Детективы вошли в кабину, и Грейс нажал на кнопку цокольного этажа. Все еще прокручивая в голове разговор с Марком, он не ответил.
Брэнсон продолжал в упор смотреть на друга.
– С парнем что-то не то. Согласен?
Грейс по-прежнему молчал.
– Надо было нажать не «цоколь», а «первый этаж».
Грейс вышел на подземную автостоянку, Брэнсон последовал за ним. Здесь стоял полумрак, было сухо, попахивало машинным маслом. Они миновали «феррари», «ягуар», спортивную «мазду» и маленький «форд», потом – два пустых бокса. Наконец Грейс остановился перед серебристым внедорожником БМВ-Х5. Он внимательно оглядел машину. На кузове все еще поблескивали капли воды.
