Валери Стиверс - Кровь нынче в моде
— Посмотрите на ту девушку, — говорю я своим коллегам, после того как мы находим свободный столик у волнообразной стеклянной стены.
Я незаметно указываю на двойника Николь Кидман в высоченном поясе-корсете.
— Круто или отстой?
— Отстой, — говорит Рэйчел, достает блокнот и с бешеной скоростью начинает строчить в нем.
Они с Ниной видели все это и раньше и сегодня не настроены рассуждать об одежде — только о Лиллиан.
— Так что ты думаешь? — спрашивает меня Нина. — Неужели Лиллиан проглотит это?
— Она явно не читала «Наблюдателя», — говорит Рэйчел — И не видела этой гадкой статейки. Прежде Лиллиан никогда не пропускала подобного. И она скорее уволила бы всех молодых специалистов, но не оставила бы это безнаказанным.
— Кстати, об увольнениях. Что случилось с Риз? — спрашиваю я их.
— Мы собирались узнать это у тебя! Ты же была на вечеринке.
— Это произошло во время торжественного обеда, — говорит Рэйчел. — Ты не могла не слышать, как там кричали.
— Одна из женщин за моим столом по-настоящему напилась. Мне пришлось выводить ее и запихивать в такси.
— Ну, ты знаешь, что Риз недавно стала последовательницей готов? — нервничает Нина. — Это все из-за этих нелепых слухов о вампирах. Она в это поверила.
Тут я вспоминаю замечание Лорен об особе, воспользовавшейся банком крови и плазмы.
— Она не одна такая, — бормочу я, однако все еще не могу поверить, что ее уволили именно из-за этого.
— Она пыталась укусить кого-то на вечеринке! — шепотом сообщает Рэйчел.
— А потом, — добавляет Нина, — сошла с ума — начала плакать и умолять, чтобы ей помогли преобразиться, мол, она хочет «стать такой же». Ее отвезли в лечебницу для душевнобольных.
— Ужасно, — замечаю я.
— Не притворяйся, что расстроена, — говорит Рэйчел. — Ты осталась в выигрыше. Ведь ты получила ее рубрику.
Я не хочу получать что-либо ценой чьего-то нервного срыва. Однако Нина и Рэйчел никогда не поверят в это.
— Хуже всего, что Лиллиан проигнорировала случившееся, — говорит Рэйчел. — Она в это время беседовала с мужчиной-моделью. Что случилось с «правящим железным кулаком в бархатной перчатке»?
— Перчатки на месте, — замечает Нина.
Рэйчел продолжает:
— С ней что-то не так. Она уже почти ничего не редактирует. И заставляет Лорен и других людей делать свою работу. Кстати, Лорен одевается в тряпки из «банановой республики» и выглядит по большому счету неважно.
— Она только что родила близнецов и трудится полный рабочий день, — говорю я.
— Что ни говори, она не эталон моды.
Мне неловко, что они критикуют Лиллиан, которая была так добра ко мне, однако у меня появляется возможность затронуть тему, которую мне до смерти хочется обсудить.
— Вчера вечером я упомянула об убийце законодателей мод, и Лиллиан это тоже проигнорировала, — говорю я.
Глаза Нины расширяются. Рука Рэйчел непроизвольно тянется к блокноту, но она подавляет этот порыв.
— Ты была на той вечеринке? — шепчет Нина.
Я киваю. Наконец-то кто-то воспринимает эту ситуацию серьезно.
— Ты видела тела? Как они выглядели? Что на них было надето? — спрашивает Рэйчел.
Конечно, я помню это во всех подробностях, однако мне кажется, что я не вправе сплетничать об этом.
— Мы ушли до того, как появилась полиция. Я была с Кристен, Ноа и Матильдой. Никто из них никак не отреагировал на произошедшее, как будто их это вообще не волновало. Вам не кажется это странным?
— Я не удивлена, — говорит Рэйчел. — А вот Нина вскрикнула, когда услышала о двойном убийстве в студии Сен-Пьера…
— Моя мама выписывает газеты, — объясняет Нина.
— …а Аннабел пришла ужасно раздраженная и приказала ей держать себя в руках, — заканчивает Рэйчел. — Мы в любых обстоятельствах должны оставаться очаровательными и сдержанными.
— Не кажется ли вам это бесчеловечным? — спрашиваю я. — Нет ли у вас ощущения, что люди здесь куда более странные, чем это можно было бы объяснить особенностями модной индустрии? Например, вы обратили внимание, что они спят в своих офисах всю первую половину дня?
— Да, — отвечает Рэйчел. — Я видела Кристен Дрейн лежащей на полу. И обеих француженок — тоже спящими. Вместе…
— И что ты думаешь по этому поводу? — осторожно спрашиваю я, не затрагивая до поры до времени тему слухов о вампирах, — неизвестно, как она отреагирует на это.
— Я думаю, что они слишком много времени проводят на различных вечеринках, поэтому и засыпают прямо на рабочем месте. Они испытывают колоссальное напряжение оттого, что постоянно находятся в центре внимания. И еще, вероятно, наркотики, — ставит точку Рэйчел.
— Ты не думаешь, что они на самом деле… своего рода темная сила? — направляя ее мысли в нужное русло, говорю я.
— Да брось ты, — отмахивается Нина. — Они ничем не отличаются от тебя или меня, если ты об этом. — Ее пристальный взгляд провожает проходящую мимо фигуру. — О-о-о-о! — восхищается она. — Рюши!
Джеймс не позвонил мне и после обеда. Он не задержался у моей комнаты, чтобы поболтать или просто, проходя мимо, подать тайный знак, понятный только мне одной. Я не решаюсь пойти к нему сама и поговорить, поэтому отправляю ему сообщение по электронной почте: «Привет! Как дела?» Это не очень убедительно, но ничего лучшего я придумать не в состоянии.
А потом я жду ответа. Жду, жду и жду.
В шесть часов вечера наконец я прохожу мимо его стола, но компьютер уже выключен — он ушел…
Глава 11 КОРОЛЕВА ПОДХАЛИМАЖА
— Не могу поверить, что она все еще хочет ехать вместе со мной за город, — говорю я Сильвии по телефону в субботу утром. — Такие люди обычно распадаются на молекулы, если покидают родной Манхэттен.
Хотя, конечно, ее можно понять. Аннабел — королева подхалимажа, а наша разведывательная миссия, чрезвычайно важна для Алексы, — очень важное задание. Аннабел не упустила бы такую возможность выслужиться даже ради последней модели туфель от Шанель.
— И она действительно собирается ночевать в вашем доме? — Сильвия шокирована.
— Да! — со стоном отвечаю я. — Она сама так решила — мол, это слишком далеко, чтобы за один день смотаться туда и обратно.
И мне еще приходится ждать, когда она выспится и позвонит. А так я сейчас уже была бы в автобусе, покидающем Манхэттен и уносящем меня подальше от всех этих кровавых сплетен. Пока тетя в Италии, ее чересчур огромные апартаменты кажутся еще более пустынными, чем раньше.
— Знаешь, в «Дракуле» у этого самого графа всегда возникали трудности, когда он пересекал океан.
— Меньше всего я сейчас боюсь, что из меня высосут кровь.
— Вот бы мне тоже оказаться там, — вздыхает Сильвия.
— Да, было бы просто здорово, — соглашаюсь я. — Честно.
Монтиселло вообще-то не поражает обилием зелени, но две недели, прожитые в Нью-Йорке, изменили мое мнение о родном городке. Разделительные полосы, заросшие травой, придают ему настоящий сельский вид. Я опускаю стекло в автомобиле отца, чтобы глубоко вдохнуть свежего, чистого воздуха.
— Бедная Кейт, — смеется мой отец.
Он встретил нас с Аннабел на остановке междугороднего автобуса «Грей-хаунд».
— Папа, ты глух к красоте природы, которая тебя окружает. Взгляни на эту траву! На эти деревья! На эти луговые цветы на обочине дороги!
— Ты говоришь так, будто сто лет прожила в Нью-Йорке, — веселится он.
— Папа! — говорю я. — Будь вежливым. Аннабел живет там с самого рождения.
Аннабел, обернувшись в черную хлопчатобумажную индийскую шаль, в огромных солнцезащитных очках непринужденно восседает на заднем сиденье нашей малолитражки цвета лайма.
— Не имею ничего против шуток над ньюйоркцами, — говорит она, подыгрывая Дэну.
С радостью я замечаю, что она полностью оправилась. Отъезд из Нью-Йорка на автобусе привел ее в состояние шока — эмоционального рода, не медицинского. Это результат недостаточной перфузии в тканях. Она молча ерзала в течение всей поездки, но теперь расслабилась и смотрит на все раскрыв рот, будто никогда раньше не бывала за городом.
— Родилась и выросла в Большом яблоке,[25] да? — шутливо спрашивает ее мой папа.
— На Парк-авеню, — отвечает она и вскрикивает: — Ой, это волк?
— Мог бы быть и волк. Хотя скорее всего чья-то собака, — тактично объясняет Дэн.
Кажется, уик-энд будет тот еще.
Дэн Макэллистон узнал об Аннабел в течение одной нашей автомобильной поездки больше, чем я за две недели.
— Ты любишь свою работу? — спрашивает он ее.
— Ненавижу.
— Ты? Ненавидишь?! — Я поворачиваюсь на своем сиденье. — А я-то думала, что обожаешь.
— А тебе нравится работать с Алексой? — огрызается она. Потом говорит, обращаясь к Дэну: — Наша начальница — настоящий инкуб, несостоявшаяся ночная ведьма. Это ужасно. Она представляет опасность для моей карьеры.
