Лайза Скоттолайн - Навлекая беду
«Ненавижу!»
— Замечательные репродукции!
— Они с выставки в Художественном музее. Была на ней?
— Не успела.
«Зато была в музее „Люси-Дези“ в Джеймстауне, в Нью-Йорке. Это засчитывается?»
Энн внимательно оглядела всю гостиную. Тут не было ни телевизора, ни видеомагнитофона. Только белый шезлонг в стиле шестидесятых, напротив него — беспроводной телефон, стереоустановка и стопки компакт-дисков на белом музыкальном центре. Это была скорее галерея, а не жилая комната, и ничто не указывало на наличие семьи у ее обитательницы. Энн вдыхала еле заметный запах пыли с графитом и не могла заставить себя идти дальше. Вот все, что осталось от Уиллы — того холодного тела в морге, принадлежность которого была определена ошибочно.
— Ну, вот мы и на месте, — сказала Бенни, пройдя через комнату к телефону и поднимая трубку. — Самый простой путь связаться с семьей и друзьями немедленно. Их номера должны быть в памяти телефона.
— Хорошая мысль.
Энн недоумевала, почему ей самой это не пришло в голову. Она неожиданно почувствовала себя ведомой, идущей на полшага позади Росато.
— Может, именно я должна им рассказать…
— Нет, позволь мне… Когда моя мама была жива, ее номер хранился под номером один. Собственно, он и сейчас там. У меня не хватает духу его стереть. — Бенни нажала первую кнопку и стала слушать, потом нахмурилась. — На первой номера нет. — Она нажала вторую кнопку. — На второй тоже. — Нажала следующую. — И с третьей не вышло, — сказала она спустя минуту и повесила трубку. — Похоже, Уилла не занесла в память ни одного номера. Не было никого, кому она звонила бы постоянно. Странно.
— Ничего особенного, — выпалила Энн чуть ли не в защиту покойной. У нее в памяти телефона тоже не было ни одного номера.
— Может быть. Пройдемся. — Бенни коснулась руки спутницы. — Где-нибудь что-нибудь да обнаружится. Счета, корреспонденция, старые поздравительные открытки с обратным адресом… Что-то, из чего станет больше известно о ней и ее семье. Напомни, какого она была возраста?
— Моего.
— Она слишком молода, чтобы ее родители умерли.
— Правильно, — откликнулась Энн. Она что-то плохо соображала. Может, просто ужасно устала. А может, не знала, как это принято в других семьях — как люди поддерживают друг с другом связь. От своей матери она не получала поздравительных открыток даже на день рождения. И она не узнала бы своего отца, доведись ей сбить его машиной.
Энн прошла вслед за Бенни через гостиную.
Пространство было устроено так же, как в доме Энн: сочетание столовой и кухни, сделанное из одной комнаты. Ей хватило лишь взгляда, чтобы в этом убедиться. О семье Уиллы здесь удастся узнать немного, а то и вообще ничего. Стены и тут были покрыты набросками, а на дубовом столе ничего не стояло — за исключением букета засохших цветов. В кухне царила абсолютная чистота. Кухонные электроприборы «Кенмор», такие всегда встраивают сами домовладельцы. Средоточием комнаты была ярко-красная полка для специй, подвешенная над плитой.
Энн шагнула поближе и стала читать сделанные от руки надписи — столь экзотичные, что она даже не слышала о многих, не то чтобы использовать их. «Тмин», «кардамон», «куркума»… Уилла наверняка умела замечательно, с выдумкой готовить. Энн пронзила острая боль. Она вторгалась в чужую жизнь, утерянную по ее вине.
— Возможно, наверху у нее есть кабинет, — сказала Бенни, разворачиваясь. — Должно же существовать место, где она хранила оплаченные счета. Там нам наверняка повезет больше.
Она вышла из комнаты, а Энн, переставшая что-либо ощущать, последовала за ней. Бенни включила на лестнице свет и пошла вперед. Наброски служили обоями на всем их пути наверх, и Энн поражалась тому, сколько часов ушло на эти зарисовки.
На верху лестницы имелась крошечная ванная, миновав которую они сразу попали в спальню — еще одно ни на что не похожее помещение. Разделявшая две комнаты стена была удалена, так что получилась L-образная спальня-студия. Тематика покрывавших стены набросков была та же, что и внизу, но здешние рисунки оказались гораздо крупнее, как если бы второй этаж был специальной галереей, предназначенной лишь для особых посетителей.
Сосновая двуспальная кровать, ниспадающий свободными складками шелковый полог. Кровать стояла под необычным углом к окнам. За ней — простой белый платяной шкаф (скорее всего из ИКЕА) и стол с разложенными на нем аккуратными стопками документов. Бенни кинулась к столу и включила большую галогенную лампу. Энн подошла и встала рядом.
— Компьютера нет. Странно, — сказала Бенни. Энн же решила помолчать. — Вот ее счета.
Бенни пролистала пачку конвертов. Энн наблюдала. «Виза», «Филадельфия электрик» и «Верайзон».[31] Бенни вытащила конверт со счетом от «Верайзона», который был уже открыт, и заглянула внутрь.
— Телефонный счет. Здесь есть список звонков. Может, нам удастся теперь найти ее семью. Она должна была им звонить, даже если не вводила их номера в память телефона.
Бенни аккуратно вынула счет, который мелькнул знакомым небесно-голубым цветом, и женщины вместе стали просматривать распечатку.
— Только основные траты, а больше ничего нет, — сказала Энн, которой была знакома общая картина. Счет был почти точной копией ее собственного, даже тариф тот же.
— В ее тарифе за звонок платит она сама. Из чего можно заключить, что звонков было немного. — Бенни уже шарила вокруг в поисках телефона. — О Господи, наверху нет телефона!
Она вынула из кармана свой сотовый, открыла его и набрала первый номер из списка. Послушав какое-то время, Бенни нажала «отбой».
— Магазин товаров для занятий живописью, и они не работают. Продиктуй мне следующий номер.
Энн зачитала, Бенни позвонила и стала слушать.
— Филадельфийский центр садовых культур, тоже закрыт. Интересно, зачем она туда звонила?
— Хотела сделать зарисовку? — предположила Энн. Бенни чуть не плакала.
— Попробуй следующий.
Она набрала, прислушалась и захлопнула телефон.
— Еда для гурманов. Вот дерьмо!
Просмотрев остаток списка, она отбросила его в сторону.
— Междугородных звонков вообще нет.
Взгляд Энн упал на стопку корреспонденции на столе. Может, там есть письмо от родителей? Уилла не была докой в компьютерах, это очевидно. Возможно, она выросла в семье художников. Энн взяла письмо, лежавшее сверху, но это оказался конверт от «Метер гэлериз» из Сентер-Сити. Дата недельной давности. Энн просмотрела письмо:
Уважаемая мисс Хансен!
Мы пишем Вам в надежде, что Вы пересмотрите свое решение и разрешите нам выставить Ваши работы. Нам известно, что Вы были одной из самых многообещающих учениц Билла Хантера в художественном колледже Мура. Мы уверены, что сможем найти прекрасные места, достойные вашего искусства, а кроме того, Вы получите существенный доход. Пожалуйста, свяжитесь с нами, как только сможете (по указанному выше адресу).
Энн задумалась. «Метер гэлериз» — одно из самых замечательных мест в городе. Почему же Уилла не захотела выставить у них свои великолепные рисунки? Конечно, у нее были средства, так что она не нуждалась в деньгах. И все равно. Зачем скрывать такой дар?
— С другими счетами тоже ничего не вышло, — сказала Бенни, выдвигая верхний ящик стола. — Нашла что-нибудь?
— Пока нет.
Энн потянулась за следующим письмом в стопке. Это оказалось опять письмо из «Метер», а под ним лежали еще два из «Сохо». Она просмотрела их, но они ничем не отличались от первого. Почему Уилла не ответила?
— Все эти галереи интересовались ее рисунками, а она не пыталась их продвигать. Судя по этим письмам, она даже не перезвонила.
— Здесь ничего.
Бенни рылась в пачке лежавших в ящике корреспонденции и бумаг, рассказывая о своих находках.
— Никаких семейных фотографий или чего-то подобного. Никаких поздравительных открыток. Только рецепты из магазина для гурманов да еще какие-то мелочи… Она вообще немного покупала. А вот табель из художественного колледжа Мура. — Читая, Бенни хмурилась. — Она хорошо училась, однако оценки выставлены только за первый семестр. Жаль. Наверное, бросила.
Бенни присела и открыла нижний ящик, заполненный картонными папками.
— Это выглядит многообещающе.
— Что там?
— Налоги, старые чеки и тому подобное… — Бенни рылась в глубине ящика. — Копия договора об аренде, есть и другие юридические бумаги.
— Она что-то говорила о независимых доходах.
Энн наблюдала, как Бенни вытащила пачку бумаг и начала читать. При этом ее губы вытянулись в струну. У Энн появились недобрые предчувствия.
— В чем дело?
— Она получила наследство. Судя по всему, ее семья жила в Холленде, в штате Мичиган, и ее родители умерли два года тому назад. Это их завещание. Оно было заверено там.
