Андрей Лебедев - Конец света
А там в Ленинграде живет девчонка — грудь четвертый номер, талия в четыре пальчика обхват — и вовсе она не сосала у Филонова! И вовсе она ни у кого еще не сосала… Она Витьку ждет. Или Валерку… Когда они вернутся домой.
* * *Но Судьба распорядилась иначе.
Остался Цугаринов в армии.
А прапорщик Леша Старцев по званиям обскакал Цугаринова и стал его начальником.
И служили они Родине, защищая ее — сперва от афганских террористов, потом от чеченских, а теперь вот настала пора защищать ее от объединенных террористов, от мировых чертей.
И был у них один офицер, на которого оба они — и генерал Старцев, и полковник Цугаринов — могли положиться, как на самих себя. И звали этого офицера Саша Мельников.
Именно Саше Мельникову, майору Мельникову, и предстояло теперь собрать в единый мозговой кулак разрозненные пальцы некогда сильной длани.
* * *— Мы поставим во главе каждого из государств просвещенного короля-мусульманина, — сказал Ходжахмет, — или просвещенную королеву-мусульманку, — поправился он, поглядев в сторону принцессы. — Давайте вспомним, как процветали и Испания, и Португалия при арабах! И Малага, и Сарагоса! А что принесла им реконкиста и изгнание арабов? Мрак средневековья?
— Но, сударь, согласитесь, что именно после реконкисты в Испании и в Португалии появились Колумб и Васко да Гама, и обе эти страны стали метрополиями великих империй! — возразила принцесса.
— Ах, полно вам, ваше высочество, арабы открыли Америку еще до Колумба, и останься Испания мусульманской, империей она стала бы гораздо быстрей, не пережив, кстати говоря, ужаса средневековых инквизиций.
— Но отчего же тогда в Америке Колумб не обнаружил Корана и мечетей? А нашел только индейские пирамиды Теночтитлана? — ехидно спросила принцесса.
— Он плохо искал, и вообще, ваши христианские историки все подтасовали, — сказал Ходжахмет. — Но кабы вы остались под дланью короля-араба, то наверняка не проиграли бы Англии своего главного сражения и сохранили бы статус морской державы.
— Правь Испания морями, — пропела принцесса на мотив британского гимна.
— Вот-вот, — кивнул Ходжахмет, — и я про то же самое.
— К чему вы клоните? — спросила принцесса.
— Я хочу заключить с вами конкордат с особыми кондициями, — ответил Ходжахмет. — Я хочу предложить вам брак с моим сыном Сеидом, тогда по кондициям нашего конкордата вы станете королевой объединенной континентальной Европы со столицей в Париже…
— Вы сказали континентальной Европы, а как же Англия? — спросила принцесса.
— В Англии будет король-мусульманин, и к Англии вернутся ее колонии, включая Соединенные Штаты Америки, Индию, Канаду, Новую Зеландию и Австралию, где будут посажены вице-короли. Точно так же вице-короли будут посажены и в Бразилии, как это было при доне Педро Первом Бразильском — первом вице-короле Бразилии при португальском короле… Так будет со всей Латинской Америкой, и население всех этих в прошлом католических стран согласится на это по просьбе Папы Римского, ныне находящегося у нас в гостях.
— А сколько лет вашему сыну? — поинтересовалась принцесса.
— Ему только что исполнился один месяц, сударыня, — учтиво прижав руку к груди, ответил Ходжахмет.
— Значит, это будет морганатический брак? — спросила принцесса.
— Как угодно, сударыня, но вам придется принять нашу веру и исполнять обязанности, покуда наш сын и ваш муж не станет совершеннолетним.
— Все это так странно, все это так странно! — всплеснув руками, воскликнула принцесса. — Но если у меня уже есть жених? — спросила она, умоляюще взглянув на Ходжахмета.
— Вы нам скажите, кто он, — ответил Ходжахмет, — и мы облегчим ваши страдания, ведь, как говорил один из великих руководителей той страны, где я родился, нет человека, нет и проблемы!
* * *Ходжахмету нравился Париж.
Он любил бродить по набережной Сены, особенно по правому ее берегу, от Орсэ дю Понт Неф, и потом обратно, от Сен-Мишель до моста Александра Третьего.
Ему не нравилась идея поселить своего сына и королеву в Лувре.
Пусть живут в Консьержери!
Средневековая Консьержери с ее башенками больше похожа на дворец короля-аскета, короля-тирана, каким и должен быть властитель половины мира…
А все эти барочные изыски, все эти дворцы королей-вырожденцев, все эти Прадо и Версали, все эти Лувры и Пале-Рояли… Они не похожи на дворцы королей-императоров. Наполеон оттого и не стал полновластным диктатором всего мира, потому что жил в роскошном Фонтенбло, а не как подобает тирану тиранов — в аскетической келье, в цитадели непреступной крепости своего рыцарского замка, окруженного рвом и каменной стеной со сторожевыми башнями.
И Фридрих Великий с его похожим на Петродворец сладким Сан-Суси, и Екатерина Великая с ее царскосельским дворцом — все они начали вырождаться, когда из предназначенных Богом крепостей они превратили среды своего обитания в барочные анфилады танцевальных зал…
А педики не могут властвовать над миром.
И Ходжахмет решил написать в своем политическом завещании, которое он оставит Сеиду, что все их потомки будут обязаны жить в крепостях… Но не во дворцах, которые потом станут музеями…
«Этот город мог бы быть имперской столицей мира, — думал Ходжахмет, вдыхая терпкий воздух Парижа, — а они превратили его в какой-то центр беспорядков хулиганствующей молодежи, всей этой самоуверенной и наглой швали — от простых богатых бездельников, что десятилетиями тусуются в книжных лавках на Сен-Мишель, изображая из себя прогрессивное студенчество, от всех этих педиков и наркоманов, до элементарных стяжателей греха — сутенеров, проституток, торговцев наркотиками… И что самое интересное, им всем здесь не хватало и недоставало всегда именно свободы. И из-за этого они громили витрины и в 1967-м, и в 2006-м… Им всем было мало свободы, чтобы еще больше грешить, чтобы довести свою прожженную грешность до абсолюта… Они все протестовали против наступления на их свободы… Я покажу им свободу!»
* * *Саша Мельников был готов к испытанию на полиграфе.
Почему полиграф?
Полиграф Полиграфыч…
Да потому что много пишет всяких разных кривых, от электроимпульсов мозговой деятельности до интенсивности работы потовых желез. И потом опытные дешифровщики данных полиграфа по многократным сравнениям с исходными данными отобранных из испытательных образцов, где испытуемые заведомо лгали или, наоборот, заведомо говорили правду, с девяностопроцентной уверенностью эти обработчики потом говорили: вот здесь Саша Мельников сморгнул… А за испуг — саечка!
Сашу обучили, как обмануть полиграф.
Это он умел.
А вот сможет ли он обмануть Алжирца?
Алжирец приехал вместе с Ходжахметом.
Они были на переговорах в Испании, и Ходжахмет хотел, чтобы Алжирец был вместе с ним.
Ну…
И прибыв в Центр, задал же Алжирец перцу этому заму по науке, этому Заир-паше.
Шерсть летела по всему Центру — пыль столбом!
Почему Заир-паша осмелился нарушить правила и допустить нового работника в святая святых без предварительного тестирования по ведомству Алжирца?
Говорят, Заир-паша только тем и отговорился, что он-де сам проверил Сашу путем консультации с Книгой Судеб, как это делал еще сам Пакистанец специально для Ходжахмета.
Поди проверь, делал это Заир-паша или нет, но Алжирец перед таким аргументом спасовал.
Все здесь знали, что Пакистанец и вправду залезал в Книгу Судеб… И он правда выкопал там, что женой Ходжахмета и матерью наследника будет русская, которая замужем за фээсбэшником… Только одного Алжирец потом в толк не мог взять, почему, если Пакистанец заглядывал в Книгу Судеб, почему он проглядел там про свою смерть? Так глупо погиб в автокатастрофе…
Но тем не менее, выслушав оправдательные доводы Заир-паши, Алжирец спорить не стал.
— Если проверил, значит, ты и несешь за него ответственность, — сказал он Заир-паше, — и если этот окажется шпионом, то ты в первую голову на виселицу с ним пойдешь.
Но на Полиграф Полиграфыча Сашу все же загнали.
Уже так — порядка ради.
* * *— А ты думал, что включение в цепь — это этакое подсоединение проводами?
Заир-паша расхохотался.
— Примитив! Так только дети и глупые сценаристы дешевой фантастики могли бы подумать!
Это Заир-паша так разошелся, так раздухарился на простой Сашин вопрос, где будет его рабочее место и как вообще он будет работать в цепи?
— Глупый ты, Узбек, хоть и талантливый… Часы вот умеешь останавливать да компьютер в «Шевроле» заговорил, а самого важного в нашем деле пока не понимаешь. Да, собственно, и зачем это тебе?
