Ральф Макинерни - Реликвия Времени
Работая у Джейсона Фелпса, Катерина обратила внимание на поток заказанных через интернет-магазины книг, посвященных Хуану Диего и его плащу. Когда Хуан Диего развернул плащ, чтобы показать скептически настроенному архиепископу выросшие не в сезон розы, собранные по повелению Богородицы, ее лик, отпечатавшийся на внутренней стороне материи, развеял все сомнения. Именно этот плащ, так называемая тильма, почитавшаяся на протяжении столетий, и был насильно похищен из храма.
— Ты собираешься написать об этом книгу? — спросила у Джейсона Катерина.
Они сидели вечером на террасе, потягивая коктейли и наслаждаясь зрелищем раскинувшейся внизу просторной долины. Пригладив ладонью копну седых волос, Фелпс отпил глоток и улыбнулся:
— В этом нет необходимости. Все уже давно написано.
Катерина недоуменно посмотрела на него. В большинстве заказанных книг подтверждалась достоверность легенды, выросшей вокруг чудодейственного портрета.
— Леонсио Гарса-Вальдес, ревностный католик, по профессии врач, написал книгу, получившуюся полной противоположностью его первоначальному замыслу. С ним произошло нечто вроде того историка Вайнштейна, который вознамерился добиться оправдания Элджера Хисса, но в конечном счете вынужден был заключить, что этот человек был повинен во всем том, в чем его обвиняли.[47] Его бывшие соратники, защищавшие Хисса, так ему это и не простили. И то же самое случилось и с Гарса-Вальдесом.
— Он пришел к выводу, что портрет является подделкой?
— О, и до него многие уже ставили под сомнение легенду о появлении портрета и его датировку. Гарса-Вальдес пришел к заключению, что никакого Хуана Диего не существовало.
— И он тебя убедил?
— Он убедил бы любого, обладающего здравым смыслом. Однако здравый смысл — это последнее, что можно ожидать в подобных вопросах. Разумеется, я не в счет. — Еще одна улыбка и еще один глоток коктейля. — Наивысшим испытанием для Гарса-Вальдеса стало то, что Иоанн Павел II канонизировал Хуана Диего. Причислил к лику святых человека, который, как убедительно доказал Гарса-Вальдес, никогда не существовал. Тем не менее Гарса-Вальдес остается католиком и по-прежнему чтит Пресвятую Деву Марию. Но вся история Мадонны Гваделупской для него теперь фальшивка.
— В таком случае вся эта шумиха вокруг ограбления…
— …является нелепой.
Катерина не могла объяснить, почему ее привели в такой восторг слова старого скептика. Казалось, была воздвигнута еще одна преграда на пути искушения, приведшего ее к Джейсону Фелпсу. Соблазнительное притяжение веры, побудившей Ллойда поспешить в Мехико и покаяться за бурные дни в Чикаго, которая была разбережена воспоминаниями о юношеской набожности, нахлынувшими во время похорон, теперь в свете сказанного Джейсоном казалось абсурдным. Катерина пододвинула стул ближе к нему. С тех самых пор, как они стали любовниками, — этот переход она считала частью своего исцеления, — Катерина относилась к этому мужчине с благоговейным почтением. Было бы несправедливо сравнивать ее визиты к нему в постель с той страстью, какую она познала с Ллойдом. В отношениях с Джейсоном Катерина выступала в роли любовника, а он был ее возлюбленной. На самом деле она сама предпочитала, чтобы все было именно так. И Джейсон был нежен в медлительном сбивчивом сексе. Катерина не назвала бы это любовью, однако она получала меньше удовлетворения от гораздо более молодых мужчин.
— Интересно, дон Ибанес знает о книге Гарса-Вальдеса?
— О, должен знать.
— Ты обсуждал ее с ним?
— Конечно же, нет. В его вере есть крестьянская простота. Очевидно, он находит в ней огромное утешение. Ни один человек не может жить без иллюзий.
— А каковы твои иллюзии?
— Мне кажется, что я снова стал молодым.
Джейсон провел рукой по ее голове, вниз по плечу, стиснул локоть. Она подалась вперед и поцеловала его. Как странно ощущать не столько губы, сколько усы.
Катерина жалела о том, что Клара больше не работает над бумагами Джейсона Фелпса. Тогда она могла бы обсудить все это с ней. Пусть Джейсон не хочет разбивать заблуждения дона Ибанеса; но Катерина укрепилась бы в собственном неверии, если бы смогла воспроизвести его в Кларе.
II
«Это маленькая, уютная гостиница»
Они казались уже давно женатой парой, когда вылетели обратно на восток, сбегая из Калифорнии, от событий, ускользавших от них. Нил Адмирари напомнил себе, что он не корреспондент, а ведущий колонки, а Лулу писала для «Всеобщего благоденствия», журнала, который не очень-то заботили злободневные сенсации. В свое время поездка в Эль-Пасо казалась чем-то естественным, однако что это по большому счету дало?
— Нам следовало бы оставаться на месте.
— Тогда мы с тобой не поженились бы.
Нил посмотрел на нее, свою привлекательную новенькую женушку, и та растянула губы в улыбке. Лулу сидела в кресле посредине, Нил устроился у окна, а место у прохода занимал подросток, которому все было неуютно: уши заткнуты наушниками, отсутствующий взгляд в глазах, но он все равно постоянно ерзал. Он вытягивал ногу в проход, но ему приходилось ее убирать, когда кто-то проходил мимо. Нил наклонился к Лулу и поцеловал ее в кончик носа, а парень повернулся и уставился на них. Нил улыбнулся ему, призывая к мужской солидарности. Парень нахмурился и смущенно отвернулся.
— Ко мне или к тебе? — спросила Лулу.
Они уже неделю не могли решить, где будут жить. У Нила была квартира в Гринвич-Виллидж. (Гринвич-Виллидж! Лулу была права, теперь это казалось тщетной попыткой ухватить ускользающую молодость, подобно тому как он поцеловал Лулу в кончик носа на глазах у парня.) У Лулу была квартира в Бронксе, где Нил еще ни разу не бывал. Она описала ему ее:
— Мы купили ее за гроши.
— Мы?
Непосредственный предшественник Нила. Ему не нравилось думать о себе как о замене кому бы то ни было, как об игроке, выпущенном на поле в конце второго тайма.
— Нил, я не хочу жить в холостяцкой берлоге.
Из твоих слов она получается более привлекательной, чем на самом деле.
— Не сомневаюсь.
Нил не стал настаивать. Если Лулу хочется считать его Казановой, пусть будет так. В конце концов, именно мысль о том, что им предстоит переезжать и устраиваться на новом месте, подтолкнула их покинуть Калифорнию и поскорее приступить к делу. У Нила был летний домик в Коннектикуте, и они решили сначала отправиться туда.
— Но мне абсолютно нечего надеть.
— Все будет в порядке.
Новая улыбка. Лулу шепнула:
— Сегодня у нас юбилей.
Она была права. Ровно две недели с церемонии в Сан-Диего. Нил снова поцеловал бы ее, если бы не угрюмый парень в наушниках.
Лулу снова принялась за книгу. Она читала все про Мадонну Гваделупскую в надежде почерпнуть мысль для статьи. Нил откинулся назад, закрыл глаза черной маской и, погрузившись в темноту, отдался воспоминаниям о недавних событиях.
Началом было «Святое ограбление», как окрестила случившееся «Нью-Йорк пост». Горстка вооруженных людей подставила лестницу, сорвала со стены изображение Девы Марии в рамке и стрельбой проложила себе дорогу к выходу, убив одного американца. Нил усмехнулся. Старая шутка про католическую прессу. Землетрясение на Таити, не погибло ни одного католика. Кайзер. Лулу ввела фамилию в поисковую программу Интернета. Ллойд Кайзер был писателем из Индианы.
— Что он писал?
— Истории для подростков.
— Продолжай.
Лулу зачитала несколько названий. Книга об Элоизе и Абеляре, еще одна о Патрике Генри, о Генри Адамсе[48], труд, посвященный основанию университета Нотр-Дам. Эта книга сорвала главный приз, в университетском книжном магазине она распродавалась, как горячие пирожки, бывшие выпускники по всей стране покупали ее для своих детей.
— Кайзер тоже окончил Нотр-Дам?
Лулу покачала головой:
— Университет штата Индиана. Стоматологический факультет.
— Не может быть.
Нил сам прочитал заметку. Что ж, многие бросают свою осточертевшую профессию, для того чтобы писать. Сам Нил как-то подумывал о том, чтобы написать роман — кому не приходили в голову такие мысли? — однако это едва ли можно было бы назвать сменой профессии, потому что он и так зарабатывал на жизнь пером.
— Лулу, ты должна написать об этом человеке статью.
— Убит один американец?
— Ну, по-моему, это привлечет внимание.
И вот сейчас Нил улыбнулся в темноте, созданной маской на глазах. Быть может, он сам напишет материал о Ллойде Кайзере. Нил начал мысленно составлять план. В легендарном храме сидит автор популярной истории для подростков, на скамье рядом с исповедальнями. Гремит выстрел, и он вскакивает на ноги… Нил забылся сном.
