Евгений Сухов - Зэка укроет тайга
Действительно, метрах в шестистах от развалин городской мэрии, среди огня и дыма Шашков различил разрушенное здание с провалившейся крышей, откуда вырывался черный дым, в клубах которого проглядывал сломанный хвост вертолета.
— Штаб по спасению организован?
— Организовали, товарищ генерал-майор, — с готовностью ответил Елисеев. — За городом разбили палатки на открытой местности… подальше от сопок. Кто его знает, может, и они тоже задымят.
— Все может быть, — согласился Шашков. — Сейчас ни за что ручаться нельзя. Вот что… Определите куда-нибудь людей, — показал он взглядом на женщин, стоявших неподалеку. — Им тоже досталось. Честно говоря, я уже и сам начал с жизнью прощаться. Могу только представить, какое отчаяние испытывали другие.
— Сделаем, товарищ генерал-майор.
— Ну, а теперь поехали! Нужно облететь область на вертолете, посмотреть масштаб бедствий…
— Вертолет вас ждет.
— В центр доложили, что у нас творится?
— Было доложено президенту, — сообщил Елисеев. — Он заверил, что к нам направили дополнительные силы, должны прибыть пять транспортных самолетов с грузом…
— Про меня в центре не спрашивали?
— Спрашивали.
— И что?
— Я сказал, что вы на объектах.
— Ну — ну… И поэтому был недоступен?
— Вот сюда, товарищ генерал-майор, — показал полковник на вездеход, стоявший рядом. — Сейчас без этой машины нигде не проедешь.
Уже забираясь в вездеход, Шашков увидел, как люди, вышедшие из тоннеля, размещались в подошедшем грузовике. Оставались лишь две женщины. Первая из них, полная, подхваченная тремя парами рук и расчувствовавшаяся от подобной заботы, никак не могла преодолеть невысокий борт грузовика. Ладно, справится…
Вездеход затарахтел, выбрасывая из выхлопной трубы едкое облако сгоревшей солярки, подминая гусеницами лужайку пожухлой травы, развернулся на месте и уверенно покатил по каменному бездорожью.
Глава 11
Двадцать тонн тротила, или Золота на всех не хватит
31 июля, бухта Нерченская
Начальник, сними браслеты, — потребовал Аркадий Денисов, усмехнувшись. — Идти неудобно, я ведь вас торможу. А потом, куда же я от вас денусь? У вас ведь стволы, собака…
— Ничего, потерпишь! — отозвался Сильчин. — А будешь отставать, так собакой поторопим. Ну, чего встал? Топай! Повторять не стану.
— Не надо говорить два раза, начальник. Я понял, не дурак, — зашагал по камням Аркаша. — Вот сейчас на ту сопку поднимемся, а с нее весь океан будет виден, как на ладони.
Над ручьями, стекавшими со склонов, плотной стеной висел пар, расползаясь в узкие пади. Камни на тропе были горячими, прожигали подошвы. Пес вдруг заскулил и не пожелал идти.
— Абрек, вперед! — негодовал сержант. — Кому сказано!
Пес упирался, жалобно поскуливал, а сержант, не ведая жалости, тянул его за поводок, заставляя псину хрипеть и исходить пеной.
— Товарищ старший лейтенант, даже не знаю, что с псом делать, — пожаловался сержант. — Первый раз такое. Обычно он меня всегда слушается. Не бить же его!
— Денисов, стоять! — скомандовал Павел Сильчин, заметив, как заключенный шагнул в сторону.
— Пристрелить надо собаку, если не слушается, — посоветовал Аркаша.
— Я лучше тебя пристрелю, ублюдок, — не выдержал сержант, — будешь тут не по делу тявкать.
— Я просто посоветовал, — пожал тот плечами. — Вам решать, как быть, мое дело сторона.
— Его надо успокоить, товарищ старший лейтенант, он чего-то боится.
Пес продолжал боязливо жаться к ногам хозяина.
— Давай успокаивай побыстрее, а потом пойдем, — раздраженно произнес Сильчин. — Сам понимаешь, время в обрез.
Сержант погладил собаку по взъерошенной холке. Пес дрожал, тонко поскуливал и совершенно не желал успокаиваться.
— Ну, чего ты загрустил? Что о нас товарищ старший лейтенант подумает? Ты же смелый пес. Как же ты меня все-таки подводишь, Абрек.
Пес виновато тыкался мордой в сапоги сержанту, но по-прежнему не желал двигаться с места.
Рядом у небольшой запруды через темно-ржавый базальт фонтанировал гейзер, в нескольких шагах от старшего лейтенанта взорвалась фумарола, пустив высоко вверх струю шумного пара. «Невеселое местечко», — осмотрелся Сильчин. Возможно, в любое другое время его непременно заинтересовала бы суровая экзотика, но только не сейчас, когда соседняя гряда бухала оружейными раскатами, изрыгая из мантийного раскаленного нутра вулканические бомбы.
Неожиданно Абрек завыл, высоко задрав острую голову, и Павел поймал себя на том, что от собачьей тоски по коже пробирает неприятный мороз. В следующую секунду где-то внутри горы что-то заурчало, заколотилось, пес протяжно и боязливо заскулил, прижавшись к ногам сержанта, гора затряслась, подобно больному в падучей лихорадке, а из вершины, поросшей хвойным лесом, вдруг тонкой струйкой повалила клочковатая сажа. Гул внутри горы усиливался, заставляя сжиматься от страха. В следующую секунду вершина, поросшая густым ельником, вдруг взорвалась, раскидав по сторонам многовековые деревья, и через образовавшийся кратер ударила струя вулканического пепла, а за ней, громко бухая, атаковали вулканические бомбы. Одна из них, огромная, пятиметровая, угодила точно в близлежащее озеро, окатив кипятком стоявших рядом солдат.
Где-то под самыми ногами сдвинулась тектоническая плита, безжалостно разорвав земные слои, опрокинув набок стоявшую в пятистах метрах сопку, поросшую камчатскими березами, и через образовавшуюся кривую трещину огромным огненным пузырем поперла лава, с легкостью поедавшая все на своем пути. Стволы вспыхивали, как сухие спички, пуская рваные клубы дыма в потемневшие от пепла облака. Вокруг скрежетало и грохотало, а где-то внизу опять громко стукнуло, сбивая с ног. Старший лейтенант увидел рядом бездыханного сержанта, убитого каменной глыбой, двое других, вжавшись в землю, закрыли головы руками. Собака силилась убежать, но мешал поводок, прицепленный к мертвой руке сержанта.
Заключенный, привстав, понемногу стал отходить в лес, возвышавшийся за его спиной угрюмой непроницаемой стеной. Выдернув из кобуры пистолет, Сильчин направил его на арестанта.
— Назад! — закричал он и не услышал собственного голоса, утонувшего в вулканическом грохотании. — Буду стрелять!
Аркаша, приподнявшись, отступал за поваленную сосну, толстыми корнями растопырившуюся во все стороны. Громко пыхнула соседняя сопка, выстрелив в потемневшее пепельное небо темно-красной бомбой. Описав большую дугу, она полетела точно на старлея и солдат.
— Расходись! — закричал Сильчин, метнувшись в сторону.
Поздно! Огромным раскаленным блином лава с сочным шлепком накрыла его и стоявших рядом солдат. Раздались оглушительные вопли. Некоторое время они барахтались в плазме, пытаясь освободиться от пожирающего жара, а потом разом затихли.
Аркадий подошел к старшему лейтенанту. Верхняя часть его туловища была обуглена. Сунув руку в карман его брюк, он вытащил ключ от наручников и проворно открыл замок. Отшвырнув наручники, подобрал отлетевший в траву пистолет и, довольно хмыкнув, сунул его за пояс.
Теперь он был свободен. Вряд ли кто в этой суматохе о нем вспомнит.
Дмитрий, придерживая Анфису за руку, помог ей спуститься со склона. Всюду, куда бы он ни смотрел, взор встречала выжженная земля. Там, где еще вчера произрастала сочная растительность, теперь протекали лавовые потоки. Реки обмелели, обнажив оскольчатое каменистое дно. Холодные родники вдруг заклокотали гейзерами, обжигая кипятком понурую растительность. Мох, способный выдержать любые невзгоды, посерел, пожух, проступил желтоватыми проплешинами среди травы.
Да и сам рельеф заметно претерпел изменения: горы как будто сделались еще выше, а впадины, прежде совершенно незаметные, превратились в глубокие ущелья. Сопки, прежде казавшиеся безобидными, вдруг переродились в вулканы, выстреливая столбами раскаленного пепла.
Дмитрий и Анфиса старались идти по низине, подальше от огнедышащих холмов и в отдалении от горных рек с кипящей водой.
Оставалось перебраться лишь через горный хребет, с которого будет виден океан. Анфиса не жаловалась, молча топала рядом, хотя Аксенов понимал, что прогулка ей дается нелегко. Но кто мог знать?
— А что это у тебя? — спросила она, показав на оплавленный рукав штормовки.
— Видно, где-то брызнула лава. Зацепило… А я даже не заметил.
— А если бы попала в тебя?
— Лучше об этом не думать.
— Мне страшно, что с нами будет?
— Не переживай, все будет хорошо, — успокаивал девушку Дмитрий, стараясь придать голосу как можно большую убежденность, и очень надеялся, что у него это получалось.
По узкой хорошо утоптанной тропинке, проложенной архарами, взошли на самый хребет, с которого открывался вид на потревоженный штормом океан. Узкая береговая базальтовая полоска, выложенная в доисторические времена потоками излившейся лавы, стойко принимала удары волн, расшибая их в мельчайшие брызги.
