Микаэль Крефельд - За гранью
Бертиль тряс его и так сильно бил по щекам, что у Эрика зазвенело в ушах. Эта боль сняла тяжесть с его души.
– Прости меня! Прости! – залепетал Эрик.
Бертиль наконец остановился и без сил рухнул рядом с Эриком на грязный пол. Он всхлипывал, задрав голову к потолку, затем вытер текущий нос. Не глядя, обнял Эрика и прижал к груди.
– Я не нарочно, я не хотел, чтобы она умерла, – сказал Эрик.
– Где была твоя голова?
– Не знаю, – ответил Эрик и теснее прижался к жесткому кожаному переднику отца. – Не знаю… Я только не хотел, чтобы она нас покинула.
– Черт возьми, Эрик! Ты же ее убил.
Эрик заплакал, и Бертиль начал гладить его по голове:
– Как ты мог?
– Я нечаянно…
– Не может быть. Ты, наверное, давно это задумал: иначе откуда шприц?
– Ты сказал, что он опасен.
– Но почему, Эрик? Тут все не сходится.
– Не знаю, папа… Я видел вас в спальне… Ты навалился на нее и держал руками за горло… Я… Я только хотел ее остановить, так же как ты. Неужели ты не понимаешь?
По щекам Бертиля катились слезы.
– Да, наверное… – Он сел на пол и пригладил жидкие волосы. – Но другие вряд ли тебя поймут.
Эрик испуганно посмотрел на отца:
– Что теперь будет, папа?
Бертиль замотал головой:
– Страшно подумать о том, что тебе пришлось вынести из-за нас. Это моя вина.
– Нет, папа.
– Моя. Но нам нужно как-то это уладить.
– Мы вызовем полицию?
Бертиль мрачно кивнул:
– Придется.
Эрик снова заплакал:
– О’кей, папа. Я понимаю, что так надо. Но что будет со мной?
– Не знаю, Эрик. Все это несправедливо.
Бертиль встал. Скрипнул тяжелый кожаный фартук. Опираясь на рабочий стол, Бертиль поднял с пола Эрика.
– Мне страшно, – сказал Эрик.
Он весь дрожал.
– Мне тоже, – ответил Бертиль.
Он обнял сына за плечи, и вместе они двинулись вверх по лестнице.
Войдя в спальню, Эрик и Бертиль услышали через открытую дверь ванной шум льющейся воды, душ все еще не был выключен. Сквозь шум доносились всхлипывания Юхана. Эрик и Бертиль направились к ванной. Бертиль вошел в заполненное паром помещение, Эрик за ним, прячась за отцовской спиной.
Юхан сидел в душевой кабинке под льющимися струями, держа в объятиях бездыханное тело Лены. Из всех отверстий тела у нее текла кровь, а кожа была пергаментно-желтого цвета, но Юхан все старался вернуть ее к жизни искусственным дыханием рот в рот.
– Это бесполезно, – сказал Бертиль.
Юхан поднял голову:
– Надо… надо же делать что-то…
– Все ее органы давно уже прекратили работать. Смерть наступила мгновенно после инъекции, – ответил Бертиль.
– Но вы… Вы позвали на помощь? Вызвали «скорую»?
– Она мертва, Юхан. Тут уже ничем не поможешь.
Слова Бертиля словно убили в Юхане последнюю надежду, он разжал руки, и тело Лены откинулось на выложенную плиткой стенку. Юхан безудержно зарыдал:
– За что… За что…
– Трагедия, – пробормотал Бертиль.
Эрик сжал руку отца и ощутил прохладу гладкой резиновой перчатки.
– Мы должны вызвать полицию, – сквозь рыдания произнес Юхан. – Как, черт возьми, такое могло случиться?
Бертиль отпустил руку Эрика и приблизился к душевой кабинке, где сидел Юхан.
– Вот в этом нам предстоит разобраться.
– Какого черта тут разбираться? Лену убил… вот он. – Юхан обличающим жестом указал на Эрика, который стоял, опустив голову.
Бертиль, задумчиво похлопывая себя пальцами по губам, не ответил. Затем изучающим взглядом обвел комнату:
– Ты пришел за Леной, Юхан.
– Ну да. Это тебе прекрасно известно.
– Ты хотел увести ее из семьи.
– Черт побери! Это еще не дает ему права УБИВАТЬ ее! – Конец фразы он выкрикнул в лицо Эрику.
– Нет-нет, – пробормотал Бертиль, словно погруженный в собственные мысли. – Но Лена раскаялась, она больше не желала иметь с тобой ничего общего, она слишком любила своих близких, родного сына, чтобы выполнить задуманное.
– О чем ты? – Юхан выпрямил спину. – Ты что, спятил?
– Отнюдь, Юхан. Это ты спятил, обезумел от ревности. Ты не мог смириться с ее отказом, для тебя это было страшное поражение. Поэтому ты вломился в дом, когда Лена была в душе, а мы с Эриком находились в подвале.
Юхан встал на ноги. Он отпихнул Бертиля, который стоял у него на пути, но тот схватил его за руку и не пропустил.
– Пусти меня. Если ты сам не позвонишь в полицию, это сделаю я, – сказал Юхан.
– И что ты им скажешь? Это будет твое слово – против моего слова, против нашего слова. Тут повсюду твои отпечатки пальцев, и у тебя был мотив.
– Ты сошел с ума.
– Нет, я в твердом уме. Я защищаю своего сына.
– Только не за мой счет! Кстати, он убил Лену шприцем из твоей мастерской. Как ты собираешься объяснить это в полиции? – Юхан отер слезы.
– Ты прав, – согласился Бертиль с убитым видом. – Это решающий довод. Тут полиция, пожалуй, поверит тебе.
Юхан вырвался от него.
– Оба вы совершенно больные на голову, – сказал он, переводя взгляд с Бертиля на Эрика и обратно.
Бертиль кивнул:
– Возможно. Но мы хотя бы живы.
И прежде чем Юхан успел отреагировать, Бертиль выхватил спрятанный в левой перчатке скальпель и легким круговым движением полоснул им по шее Юхана. Получился очень аккуратный разрез, вскрывший яремную вену, кровь брызнула фонтаном из открывшейся раны. Выпучив глаза, Юхан схватился за горло. Он пытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.
Бертиль задумчиво свел брови.
– Полагаю, что ты украл шприц во время последнего посещения нашего подвала. Мы, – сказал он, указывая на Эрика и на себя, – сколько ни искали его с тех пор, так и не смогли найти…
Юхан упал на колени, вся грудь у него была залита кровью, которая струилась из шеи.
– Разумеется, все это умозрительные соображения, – продолжал Бертиль. – Но я думаю, что полиция согласится с тем, что это возможно. Особенно когда я расскажу им, что Лена тебя боялась, что она взяла один из моих скальпелей, чтобы защититься от тебя. Очевидно, она брала его с собой в ванную. Вот до чего ее довел страх! Это единственное логическое объяснение того, что произошло.
Он ткнул Юхана ногой, и тот повалился на пол. Бертиль забросил скальпель к Лене в душевую кабинку. Постояв над нею секунду, он обернулся к Эрику:
– Лучше будет, если он останется у нее в руке?
Эрик стоял точно оцепенелый.
– Как по-твоему, Эрик?
Эрик боязливо приблизился и посмотрел на мать.
– Да, – ответил он. – Так убедительнее.
Бертиль нагнулся, взял скальпель и вложил его в руку Лены. Наклонившись над телом, он двумя пальцами поднял шприц, затем вернулся к Юхану, всунул шприц ему в ладонь и согнул вокруг него пальцы, затем забросил шприц в самый дальний угол.
– Теперь хорошо? – спросил Бертиль отступившего к двери Эрика.
Эрик внимательно оглядел тесную ванную комнату. Вокруг обоих трупов стояли густые облака пара. Ноги Лены высовывались из кабинки, и за запотевшим стеклом проглядывало ее обнаженное тело. Безжизненное тело Юхана лежало на полу с застывшим на лице изумленным выражением, в зияющей ране на шее проступали наружу жилы. Вся эта сцена показалась Эрику знакомой и напомнила о фигурках в подвале.
– Придется вызывать полицию.
– Да, папа.
– Главное, возьми себя в руки. Мы должны придерживаться той истории, которую я только что изложил.
– Да, папа.
– То, что все так кончилось, для нас даже к лучшему. Любой другой поворот был бы хуже, это действительно стало бы для нас тяжелым ударом. Вспоминая маму, будем благодарны ей за все хорошее, что мы от нее видели, и будем чтить ее память.
– Да, папа.
– Что касается Юхана, то без него мир стал только лучше. Уверяю тебя, что по нем никто не заплачет.
– Да, папа.
– Я люблю тебя, Эрик, ты это знаешь.
– Я люблю тебя, папа.
Эрик кинул в ванную прощальный взгляд. Эта сцена была достойна пьедестала, и мысленно он увидел ее в одном ряду с сарычом и белочкой, грызущей орех. В голове зазвучала веселая музыкальная тема из «Хопэлонга Кэссиди»: «Here he comes, here he comes… here he comes»[26], и Эрик спокойно посмотрел на отца:
– Как ты думаешь, мы сможем починить лося?
29
В стылом подъезде остро воняло мочой. На четвертом этаже Томас в темноте стоял перед дверью, за которой жил Игорь. Квартира находилась в квартале, соседствующем с заброшенной соевой фабрикой, в районе Брюггена. Расположенный на взморье, этот комплекс первоначально был задуман как район эксклюзивной застройки, но из-за начавшегося кризиса миллионеры туда так и не приехали. Зато вся округа в ускоренном темпе превратилась в гетто, где селились социально неблагополучные элементы, и с наступлением темноты тут уже никто не чувствовал себя в безопасности.
Ремешок полицейского жетона натирал Томасу шею. Ощущение было такое, словно вернулись старые дни: опять он стоит в подъезде, чувствуя прилив адреналина. По его просьбе Миккель нашел в базе автомобильный номер Игоря, по которому отыскался адрес. Миккель предостерег Томаса, чтобы тот не вздумал делать никаких глупостей, которые дали бы Браску повод окончательно выгнать его из полиции. Но Томас сейчас хотел только одного: проникнуть в квартиру Игоря и проверить, нет ли там следов, по которым можно было бы узнать судьбу Маши.
