Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов
Повсюду было настоящее пекло. Она подняла глаза: по щитку стекала хлеставшая со всех сторон вода. Пламя охватило уже все этажи здания. Огненные столбы высотой в несколько метров вырывались из окон четвертого и пятого этажей, а водяные струи выглядели жалкими и бессильными.
Она проникла в здание. Ни зги не видно. Но она шла вперед. Справа от нее смутно виднелись почтовые ящики. Страха она не чувствовала. В этом снаряжении она казалась себе неуязвимой. Жанна добралась до лестницы. Клубы густого, как асфальт, дыма проникали повсюду. Между лестничными пролетами завывал и потрескивал огонь. Натыкаясь на пожарных, она добралась до ступеней. Даже наружная стена раскалилась. Вздулась под напором воздуха.
Второй этаж.
Она окинула взглядом лестничную площадку. Темно, хоть глаз выколи. С верхних этажей падал горящий мусор, на мгновение прорезая искрами мглу. Она поднялась выше, ориентируясь по страховочному тросу и тянущимся вверх трубам.
Третий этаж.
Огня нигде не видно. Только темнота. От сжатого воздуха у нее онемели легкие. Она спотыкалась. Продвигалась ощупью. И все-таки шла вперед.
Четвертый этаж.
А вот и огонь. Потрескавшиеся двери. Дерево, изъеденное, обожженное, истерзанное пламенем. Ни одного пожарного. Ни страховки, ни труб уже не найти. Жанна нащупала перила и продолжила подъем. Теперь ступеньки казались ей ненадежными. Вот-вот провалятся. Надо поторапливаться, пока все не рухнуло.
Пятый этаж.
Три пылающих дверных проема. Здесь работали пожарные. В каждой из квартир по бригаде, борющейся с очагами пламени. Жанна обнаружила, что перил больше нет. Лестничная площадка обрывалась над пропастью.
Тэн жил еще выше. Жанна двинулась дальше по лестнице, и тут кругом вспыхнуло яркое пламя. Огненные языки со свистом взметнулись вверх. Жанна повернулась и шлепнулась оземь. Через секунду из квартиры слева от нее, уступая напору огненной стихии, выскочили пожарные. Один из них, отбиваясь от горящего мусора, попятился к обрыву.
Жанна не раздумывая вскочила и схватила его за рукав в тот самый миг, когда он потерял опору под ногами. Силы иссякли, но ей было достаточно, не отпуская рукав, повалиться на спину, чтобы, притянув пожарного к себе, не дать ему упасть. Оба рухнули на лестницу.
Изогнувшись, Жанна вцепилась в его куртку. Ноги пожарного все еще висели над пропастью. Ее кроссовки вязли в обугленном ковре и тлеющем паркете. Тут их обоих осветили лучи фонарей, и Жанна заметила знаки различия у него на куртке. Капитан. Или майор. К ним протянулись руки в перчатках. Дым рассекли сверкающие, как расплавленная ртуть, щитки.
Выбравшись из кучи, Жанна повернула обратно и на четвереньках преодолела последние ступеньки. И тут она, подобно самолету, который, поднявшись над тучами, летит к солнцу, угодила в самое пекло.
Шестой этаж.
Повсюду полыхал огонь. Вырываясь из паркета, он лизал стены и пожирал потолок. На Жанне загорелся шлем. Она сорвала его. Отшвырнула баллон. Навалилась на центральную дверь и, заслонив лицо, бросилась в дверной проем. Квартира Тэна превратилась в пылающие джунгли.
Она пробиралась вперед, прикрывая рукавом лицо и пытаясь вспомнить расположение комнат. Пересекла вестибюль. Гостиную залила огненная лавина. Поддавшись страху, Жанна отступила и упала навзничь.
Поднимаясь на ноги, она увидела его. На галерее Франсуа Тэн пытался выбраться из огня. Он был не один. Тэн боролся с карликом, который не давал ему вырваться. Она хотела закричать, но раскаленный воздух обжег горло, вынудив ее сжать губы.
В ужасе она вновь отступила. Прищурилась, чтобы лучше видеть происходящее. Противником Тэна был голый коротышка. Возможно, ребенок. Черный, со скрюченными руками. По взлохмаченным волосам пробегали языки пламени. Огромный череп с вытянутым затылком, как у инопланетянина из фантастического фильма. И похоже, он не чувствовал ожогов. Удерживал свою жертву в огне, точно фридайвер, который топит пловца, утягивая его на глубину.
Жанна подумала: «Хоакин», и тут чудовище обернулось к ней. Она окаменела. Уродливый подросток уставился на нее горящими глазами, словно не замечая огня, пожиравшего их с Тэном. Почерневшее лицо, будто иссушенное жаром, обрело обезьяноподобные черты наших пращуров.
Жанна протянула руку. В этот миг галерея с грохотом рухнула, поглотив обоих противников. Больше она ничего не видела. Только чувствовала, как ее тащат назад.
24
— Вы проснулись?
В дверях палаты стоял врач. В белом халате, руки в карманах. На груди приколот бейджик с фамилией. Отсюда не разглядеть. Он подошел к ее кровати. Широко улыбнулся. Открытое, добродушное лицо, очки в тяжелой роговой оправе.
— Как вы себя чувствуете?
Жанна попыталась ответить, но не смогла разлепить пересохшие губы. Она чувствовала себя опустошенной, как сдутая воздушная камера. Кожа, липкая от высохшего пота, которым она истекала, пока длился этот кошмар. Она поморгала. Предметы вокруг встали на свои места. Линолеум на полу. Металлическая тумбочка. Рядом пустая койка. Обычная больничная палата.
Наконец ей удалось выговорить:
— Нормально.
Эти три слога причинили ей боль. Ее голосовые связки словно обуглились.
— Вам невероятно повезло, — сказал врач.
Жанна решила, что он иронизирует. Она совсем не помнила, как ее спасли. Она потеряла сознание. Ее перевезли сюда. Солнце уже взошло. Вот и все.
— Вы только-только начали задыхаться, — добавил врач. — Даже не получили ожогов. Легкие очистятся сами собой. Мне сказали, что вы судья…
— Так и есть.
— Если когда-нибудь надумаете сменить профессию, из вас получится отличный пожарный.
— А Франсуа Тэн?
— Кто?
— Тот человек, которого я пыталась спасти в квартире.
Врач пальцем поправил оправу. Его лицо приняло скорбное выражение. Он нахмурился:
— Кажется, они ничего не смогли поделать.
Жанна даже не удивилась. Значит, все это ей не приснилось.
— Теперь вам надо подумать о себе, — продолжал доктор. — Те, кто чудом уцелел, просто обязаны себя беречь.
— Когда меня выпишут?
— Через пару дней. Мы вас понаблюдаем. — Он похлопал себя по груди: — Посмотрим, как поведут себя ваши легкие.
Жанна не ответила. Врач прокомментировал ее молчание:
— И не вздумайте сбежать. Судья, которой не терпится вернуться к работе, — это хорошо в кино. Поверьте, два-три дня постельного режима вам не повредят. Вы сейчас не в лучшей форме. Давление понижено. Вы явно недоедаете. К тому же, похоже, горстями поглощаете антидепрессанты.
— Это преступление?
Ее враждебный тон заставил врача улыбнуться:
— Только если вы не воспользуетесь своим пребыванием в больнице.
— Который час?
— Девять утра.
— А день?
— Девятое июня, понедельник.
— Где мы?
— В детской больнице Неккера.
Он опять потянулся к своим очкам. И снова улыбнулся:
— Больше нигде не было места. Вы в отделении эндокринологии.
Жанна опустила глаза. К ее правой руке была подсоединена капельница. Другая трубочка тянулась к лицу. Видимо, в ноздрю ей ввели кислородную канюлю.
Врач подошел к окну и слегка приоткрыл жалюзи. У нее есть право на свет. Улыбчивый доктор попрощался с ней и обещал заглянуть после обеда.
Оставшись одна, она сорвала с себя трубки, соскочила с кровати и стала выдвигать металлические ящики. В третьем она нашла свои вещи, почерневшие от сажи. Ощупала карманы. Отыскала мобильный. Вспомнила, что ее тачка и сумка так и остались на улице Милан.
Нажала кнопку, чтобы набрать номер.
— Райшенбах? Это Крулевска.
— Как ты там? Мне сказали, что…
— Нормально. Я не пострадала.
— Черт… Не знаю, что и сказать.
— Я тоже, — прошептала Жанна. — Бред какой-то. Это…
Она замолчала. Полицейский в ответ тоже промолчал. Они поняли друг друга без слов. Лучше забыть о патетике и подумать о следствии. Разберемся, сказала она себе.
— Что там у нас по пожару?
Говорить было трудно. Должно быть, дым обжег ей слизистые.
— Официально пока ничего.
— Но?
— Эксперты говорят о поджогах. Но письменных отчетов у меня пока нет.
— А есть шанс, что убить хотели не Тэна?
— Честно говоря, вряд ли. Пожар начался на его этаже.
— О'кей, — сказала она. — Надо проверить все его текущие дела. И кто из тех, кого он посадил, недавно откинулся. Ты уже этим занимаешься?
— Сейчас девять утра. И я даже не уверен, что это дело поручат мне. Или вообще кому-то с набережной Орфевр![32]
— Тогда кому?
— Госбезу. Или Управлению собственной безопасности. Дело-то секретное. Судей не каждый день убивают.
— А это не может быть связано с делом людоеда?
