Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Уайт Лорет Энн

Ей нужно спрятаться, найти медвежью берлогу. Кожа намокла от пота. Шаги сзади стали громче, быстрее. Он схватил Оливию за руку, развернул к себе. Она вырвалась и тут же бросила газету. Охотничий нож мгновенно оказался у нее в руке. Она крепко держала рукоятку, подняв лезвие ножа кверху, готовая ударить в печень, под ребра. Оливия чуть согнула колени и медленно водила ножом, угрожая ему. Пот заливал глаза. Сердце стучало так громко, что она не слышала ничего, кроме биения крови о барабанную перепонку.

Глаза Себастьяна пронзили ее. Он улыбался. Его блестящие черные кудри раздувал ветер. Он подошел ближе, еще ближе…

«Игра начинается только тогда, когда оба знают, что они играют, Сара, моя сладкая… Добыча должна знать, что на нее охотятся…»

– Не двигайся, – прорычала Оливия сквозь зубы. – Еще один шаг, и я распорю тебе горло.

Он остановился. Медленно поднял обе руки вверх.

– Оливия, – негромко сказал он, – приди в себя. Это я, Коул. Коул Макдона. Сын Майрона. Ты в безопасности. Все в порядке. Оливия? Ты меня слышишь?

Оливия.

Ее имя.

Новое имя.

Не Сара.

– Все в порядке, – повторил он. – Иди ко мне.

Зрение вернулось, из отдельных точек стали формироваться предметы, превращаясь в более крупную реальную картинку. Она в шоке смотрела на Коула. Эйс озадаченно взвизгивал у его ног. Она ничего не понимала. И вдруг ее отчаянно затрясло. По телу проходили волны дрожи из-за того, что она вернулась из одной реальности в другую.

– Послушай, отдай мне этот нож. – Коул протянул к ней руку.

Оливия окончательно еще не пришла в себя. Она сглотнула, сделала шаг назад и убрала нож в ножны. Отступила еще на шаг, вытерла верхнюю губу тыльной стороной ладони и налетела спиной на ствол дерева. Паника нокаутировала ее. Мозг отказывался работать. Оливия изо всех сил боролась с желанием убежать, пыталась остаться в настоящем. Но страх мучил ее – она снова теряла рассудок. Как раньше.

– Сосредоточься. – Голос Коула был низким, сиплым. Темно-серые глаза смотрели пристально, они были полны тревоги.

Коул подошел ближе. Сердце Оливии забилось еще чаще, желание сбежать почти ослепляло. Она не могла дышать.

Он поднял руки и твердо положил их ей на плечи. Крупные успокаивающие ладони. Он удерживал ее на месте. Каким-то краем сознания Оливия приняла исходящее от него тепло. Надежность. Безопасность. Появилось ощущение защищенности.

Коул провел ладонями по ее рукам и взял ее пальцы в свои, потом медленно притянул к себе. Он обнял Оливию и крепко прижал к себе ее дрожащее тело. Так крепко, что она не могла пошевелиться. Так крепко, что она не могла отбиваться.

Он погладил ее по волосам. От нахлынувших эмоций у нее защипало глаза. Его запах заполнил ее чувства. Твердость и жар его тела, жесткая щетина пробудили в ней то, что она считала давно умершим. Оливия попыталась противостоять своему желанию, попыталась окоченеть. Но от его заботы, от его успокаивающих прикосновений отчаяние взорвалось в ее груди. Это была потребность в том, чтобы ее обнимал другой человек, чтобы он дорожил ею. Любил. Просто принимал.

Оливия боролась с этими новыми чувствами, потому что они влекли за собой новые страхи. Но у нее не получалось. Уголек загорелся и глубоко прожег ее.

Коул держал ее до тех пор, пока дыхание не замедлилось и не выровнялось, пока ее мышцы не расслабились. Тогда он взял лицо Оливии в ладони и заставил посмотреть ему в глаза. Его рот был так близко. На шее часто билась жилка.

Оливия подняла на него глаза. Красивый мужчина. Мужчина из диких мест. Он заставлял ее чувствовать, и она не знала, что́ пугало ее сильнее.

– Ты вспомнила прошлое, – негромко заговорил он. – Расскажи мне, Оливия, что происходит.

Ее взгляд метнулся в сторону, она искала способ не отвечать на вопросы, убежать от всего. Она сглотнула.

– Я знаю, что такое посттравматический синдром. – Коул немного помолчал. – Тебе нечего стыдиться. Это всегда повторяют солдатам. Нечего стыдиться. Незачем пытаться его скрыть.

Стыд.

Откуда ему знать всю глубину того стыда, который она испытывала из-за того, что была жертвой насильника Себастьяна? Что она привлекла его. Что попалась на его удочку. Что сочла его красивым, очаровательным. Милым.

Оливию охватило смущение. Откуда ему знать, какой запятнанной, грязной и в высшей степени униженной она чувствовала себя из-за отношения собственного мужа? Отца и матери. Окружающих. Она стала «другой». Испачканной. Чем-то таким, что люди прячут в шкафу или выбрасывают, чтобы не сталкиваться с темными сторонами, с собственной слабостью и собственными страхами.

Коул нагнулся, подобрал газету и приманку. Оливия, должно быть, бросила их, когда доставала нож.

Коул протянул их ей. С пересохшим ртом она взяла у него газету и пакет.

– Ты расскажешь мне, что происходит?

Оливия снова отвела глаза, потом все же встретилась с ним взглядом. Решимость крепла, обвивая ее колючей проволокой. Коул подобрался слишком близко к ее душе. Он знал и видел слишком много. А она не могла открыться больше. Она не могла быть Сарой Бейкер в его глазах, в глазах любого другого человека.

– Я скажу тебе, что происходит. – Она указала в направлении большого дома. – Твой отец заставляет меня ввязаться в схватку с тобой и твоей сестрой, и как бы сильно я ни любила старого барсука, как бы я ни хотела, чтобы он ушел с миром, этого я не хочу. Я отказываюсь иметь дело с его наследством.

– Оливия. – Коул говорил спокойно, пригвождая ее взглядом, называя по имени, чтобы сломить ее. И это ей очень не нравилось. Его она тоже ненавидела. За то, что он заставил ее захотеть то, чего она не могла получить, не открыв всей правды. Не обнажив свои шрамы, свое прошлое, свое унижение. Не став снова жертвой, которой была.

– Прошу прощения за то, что я сказал. Это было глупо. Невозможно остановить Майрона, когда ему вожжа под хвост попала. Нужно просто подчиниться. Поверь мне, я говорю по собственному опыту. Поверь.

«Поверь».

Она даже не знала, как это – верить. Больше не знала.

– И потом, дело ведь не в завещании. Расскажешь мне, что действительно случилось? Это из-за истории в новостях? Из-за приманки?

Оливия поджала губы, отвернулась. Сердце билось о ребра с такой силой, что она боялась, как бы оно не выскочило.

– Ничего не случилось. – Слова прозвучали вяло. Но у нее не было сил искать что-то более убедительное. Ей просто нужно было уйти с орбиты Коула, которая затягивала ее. – Я в порядке.

Она развернулась, как деревянная кукла, и вернулась на тропинку, крепко сжимая газету. Эйс пошел за ней.

– Не обращайся со мной как с дураком, Оливия! – крикнул Коул ей вслед. – Ты путаешь проблемы.

Она продолжала идти.

– Не смей сбрасывать меня со счетов. За кого ты меня принимаешь? За никчемный кусок дерьма? За дурака, который не сумел сохранить собственную семью? Как ты меня назвала – самовлюбленным идиотом?

Оливия остановилась, но не повернулась к нему.

– Это убийство расстроило тебя. – Коул прошел к ней. – Оно пробудило посттравматический синдром. Чем мы можем тебе помочь? Ты попала в беду?

– Нет. – Она отказывалась поворачиваться. – Я не попала в беду.

«Он мертв. Со мной все будет в порядке».

– Оливия!

Зашумел ветер.

Коул ждал.

Она облизала губы. Лучше уехать из Броукен-Бар, чем открыть им свое прошлое. И сделать это нужно до того, как средства массовой информации снова поднимут шум из-за нового убийцы. До того как люди начнут смотреть на нее по-старому. Она не будет – не может – рассказывать об этом. Это разрушит все, что она создала. И если ради этого нужно оттолкнуть от себя Коула, пусть так и будет.

– Я в порядке. – Оливия снова направилась к узкой тропинке. Верный Эйс не отставал от нее. – И не трудись ходить за мной, – бросила она через плечо. – Потому что это тебя не касается, понятно? Если твой отец добьется своего, то я немедленно соберу вещи и уеду отсюда.