Хороший товар - Курланд Борис

Подхожу к двери с табличкой «ΑΠΑΓΟΡΕΥΕΤΑΙ Η ΕΙΣΟΔΟΣ». Проворачиваю ключ в замке, достаю пистолет, навинчиваю глушитель, передергиваю затвор, легким нажимом на дверную ручку открываю дверь.

Как говорит польская пословица: «Kiedy wstąpisz między wrone, musisz krakać tak jak one» – «Если попал в воронье, каркай как все». В комнате уже орудуют двое мужчин, одетых в такую же форму, как и моя. Вазилис неподвижно лежит на полу, кровь из головы растекается лужицей по ковру. Мужчина атлетического телосложения, широкие плечи, утиный нос, свидетельство драк или боксерских боев, похож на гориллу, двигается мне навстречу. Стреляю в него несколько раз почти в упор. Второй, худощавый, низкорослый, аккуратно зачесанные назад волосы, прижимает двумя руками дипломат к груди. У него были плохие учителя, одна рука должна быть всегда свободна для оружия. Выпускаю в него две пули, переступаю через тело гориллы и делаю контрольный выстрел в голову, стараясь не испортить прическу.

Вставляю новый магазин в «беретту». Бегло осматриваю комнату, сюрпризы еще не закончились. У окна, завешенного драпированной занавесью, в инвалидной коляске сидит Шлосберг и выжидающе смотрит на меня. Как я его раньше не заметила? Откуда он взялся и что он здесь делает, ко всем чертям? На секунду мне кажется, что указательным пальцем левой руки инвалид пытается нажать на красную кнопку вызова экстренной помощи. Медицинской или личной охраны? Присматриваюсь, на самом деле Шлосберг подзывает меня движением пальца.

– Убей меня, – выдыхая слова, говорит он, – убей, как мы договорились. Я подписал Контракт. Пожалуйста.

С кем и когда он подписал Контракт? М. ясно сказал: никто из присутствующих на помолвке не должен пострадать.

Анализирую ситуацию.

Убить или не убить – вот в чем вопрос. Скорее всего, у второго выхода из комнаты дежурит сообщник, наверняка услышал приглушенные выстрелы. В доказательство дверная ручка медленно опускается. Время на исходе. Дважды стреляю в Шлосберга, столько же в дверь, хватаю дипломат и под возмущенные крики поваров пересекаю кухню в направлении служебного выхода.

Пожилой охранник все так же дремлет на стуле. Вечная сиеста. Палящее солнце слепит глаза. Жара не успокаивается, хватает меня липкими руками, долбит мозги. Месячные тоже не содействуют тонусу.

План отхода поменялся. Останавливаю проходящее такси. Плюхаюсь на заднее сиденье. «Мерседес» трогается, таксист почему-то не спрашивает, куда мне надо. Присматриваюсь – трепло, утренний водитель. Но в этот раз хранит молчание все время поездки.

Пока мы едем в неизвестном направлении, я пытаюсь найти ответы на произошедшее в комнате. Покойный Шлосберг подписал Контракт, но кто должен был его выполнить? Люди, переодетые охранниками? Вряд ли. Грабители действовали точно по моему плану, включая время работы и камуфляж. Забрав дипломат, они собирались покинуть помещение, но я им помешала. Шлосберг наблюдал за происходящим со стороны. Убивать инвалида не входило в их планы, иначе его сразу бы прикончили. Возможно, он и заказал ограбление. Очень странно, я бы сказала – пугающе. До сегодняшней операции я относилась к себе как один в поле воин. В чем я теперь сомневаюсь.

Такси въезжает на стоянку одноэтажного здания с вывеской «Diving World».

– Тебе туда, – таксист нарушает молчание и указывает рукой на пирс, еле видимый между стволами многолетних деревьев.

С двух сторон причала прыгают на волнах лодки. Группа аквалангистов-любителей внимает объяснениям инструктора по подводному плаванию. Возле киоска с мороженым ждут своей очереди семейные пары с детьми. Мужчина в плавках и рубашке, завязанной узлом на животе, ругается с кем-то по мобильнику.

К причалу подплывает катер, на борту надпись «Sky». С палубы спрыгивает Миша, быстрым шагом идет навстречу, забирает чемодан, бросает: «Потом все объясню, – кивает в сторону катера, – тебя там ждут».

Пистолет я не разрядила, значит, один патрон в стволе, два в магазине. Меня подмывает окликнуть наставника, а когда он повернется, всадить ему пулю между глаз. А потом для большей уверенности два контрольных выстрела – один в голову, другой в грудь. Я не промахнусь.

Чириканье детских голосов отвлекает меня от подобных мыслей. Зачем пугать детей?

Даша. Мехико. Мексика. Два месяца назад

Адриана Гомез, женщина лет сорока, жгучие черные волосы с пробивающейся сединой обрамляют несколько уставшее лицо. На массивный нос с легкой горбинкой плотно уселись очки в толстой оправе. Официальный статус подчеркивает деловой костюм.

Сеньора Гомез – сотрудница фармацевтической компании FarmaHlth, расположенной в Мадриде, прилетела в международный аэропорт мексиканской столицы. В чемодане иллюстрированные фолианты и каталоги продукции компании. Сотруднику иммиграционной службы она показывает официальный бланк-приглашение на встречу с локальными дистрибьюторами.

Услужливый представитель местной компании укладывает чемодан в багаж автомобиля и отвозит пассажирку в квартиру в одном из районов города. Там Адриана Гомез снимает парик, сбрасывает ботильоны на толстом каблуке, вешает в шкаф деловой костюм. Стараясь не морщиться, отдирает гибкую насадку на носу, выбрасывает в унитаз контактные линзы и c наслаждением растягивается на кровати.

Утром Долорес Гонсалес, студентка столичного университета, надевает брюки, рубашку с длинными рукавами и безрукавку свободного покроя без пуговиц. На ногах сникерсы, разукрашенные цветами. Запястья украшают кожаные браслеты, на среднем пальце левой руки серебряное колечко.

Круговыми движениями пальцев Долорес втирает в кожу лица тонкий слой светло-коричневой мази, проводит по губам прозрачной помадой, подкрашивает густые брови черным карандашом.

Студентка сравнивает отображение в зеркале с фотографией. На нее смотрит метиска – смесь европейца и индейской женщины.

Такси оставляет меня у входа в обширное поместье, окруженное кирпичным забором двухметровой высоты.

После проверки содержимого портфеля охранник впускает меня во двор. «Дядя» Мигель сидит за столом на лужайке, прилегающей к дому, в компании вполне пристойных на вид собеседников.

– А вот и Долорес, моя племянница. Крошка, привет! – обращается ко мне «родственник». – С нетерпением ждал твоего приезда. Как учеба, не устаешь? Все-таки последний курс.

– Нет, – отвечаю дружелюбным голосом, – вполне нормально. Как твое здоровье, дядя Мигель? Помню, ты жаловался на головные боли.

– Давно забыл, даже перестал принимать болеутоляющее. Не беру в голову жизненные мелочи. Лучшее лекарство от всех болезней.

Мужчины единогласно кивают головами, как куклы-болванчики. Мигель вводит меня в игру, мне остается только подыгрывать. Мы обмениваемся улыбками, «дядя» незаметно для окружающих кивает в сторону дома.

– Прошу прощения, мне надо освежиться после дороги.

Стандартная фраза, но она прекрасно действует на мужчин.

Двухэтажное здание в стиле гасиенда располагается в глубине двора – белые стены, черепичная крыша, арочная дверь, над ней витраж. К входу ведет вымощенная камнями дорожка, с двух сторон аккуратно подстриженные кусты, слева видна вытянутая крыша конюшни.

Сразу за дверью открывается вид на просторную комнату, обставленную мебелью в европейском стиле. В глаза бросается громадная картина с изображением хозяина гасиенды верхом на белом коне, подражание Боливару. Спальня самого хозяина расположена на втором этаже, согласно информации, в это время дня он обычно отдыхает.

Долго размышлять некогда. От начала и до завершения операции в моем распоряжении не более пятнадцати минут. Поднимаюсь по деревянной лестнице. Пожилой мужчина спит, лежа на спине. В такой позе он выглядит как экспонат из музея мадам Тюссо. Лицо, прорезанное морщинами, словно вырублено из дерева, мясистый нос, брови сходятся на переносице, плотно сжатые губы.

Восковая фигура шевельнулась, нарушая иллюзию.