Стив Берри - Александрийское звено
— Отбери у человека землю, и он будет воевать с тобой до скончания века.
— Мы ничего ни у кого не отбирали. Мы купили эту землю, и большая ее часть в то время представляла собой болота и никому не нужное пространство, заросшее чертополохом. И кстати, восемьдесят процентов тех арабов, которые бежали, были крестьянами, кочевниками или бедуинами. Землевладельцы — те самые, которые подняли вой, — проживали в Бейруте, Каире и Лондоне.
Стефани уже доводилось слышать эти аргументы.
— Напевы израильской пропаганды не меняются.
— Все, что надо было сделать арабам, — это согласиться на резолюцию ООН тысяча девятьсот сорок седьмого года, которая призывала к образованию двух государств — арабского и еврейского. Так нет же! Ни в коем случае! Никаких компромиссов! Репатриация всегда являлась и является необходимым условием для дискуссий подобного рода, но этого не происходит. Израиль — реальность, которая не исчезнет. И меня тошнит от того, как все носятся с арабами. Они живут в лагерях для беженцев только потому, что того хотят арабские лидеры, которые добились бы этого, даже если бы дело обстояло иначе. Эти лагеря нужны для того, чтобы весь мир терзался угрызениями совести за то, что произошло в тысяча девятьсот сорок восьмом году. Но при этом никто, даже Америка, не критикует арабов за эти ухищрения.
— В данный момент, Хизер, меня интересуют только Малоун, его сын и Джордж Хаддад.
— Они интересуют и Белый дом. Нашим людям сказали, что ты вмешиваешься в дело Хаддада. Ларри Дейли заявил, что ты для него — заноза в заднице.
— Что ж, ему виднее.
— Тель-Авив не хочет никакого постороннего вмешательства.
Стефани внезапно пожалела о своем решении встретиться с Хизер Диксон, но все-таки спросила:
— Почему это так важно? Объясни мне, и, возможно, я отойду в сторону.
Диксон усмехнулась.
— Детский прием. Неужели на такие еще кто-то покупается?
— Я подумала, что, может, сейчас сработает. — Стефани еще надеялась на то, что их дружба что-то значит. — Между нами с тобой.
Диксон огляделась. По аллее гуляли люди, наслаждаясь погожим днем.
— Все это очень серьезно, Стефани.
— Насколько серьезно?
Диксон завела руку за спину, а когда та снова появилась, в ней был зажат пистолет.
— Вот насколько.
25
Лондон
Увидев пистолет в руке Хаддада, Малоун понял, что его друг решил принять свой последний бой, перестать прятаться, встретиться со своими демонами лицом к лицу.
Хаддад выстрелил первым. Его пуля ударила Еву в грудь и сбила женщину с ног. Из раны хлынула кровь.
В следующий момент послышался хлопок, и из глушителя на стволе пистолета Адама потянулся дымок. Хаддад вскрикнул. Пуля израильтянина, пронзив его сердце, вышла из-под левой лопатки и пробила карту за его спиной, забрызгав ее красными каплями. Ноги палестинца подломились, и старик рухнул на пол.
Пэм пронзительно завизжала.
Малоуну показалось, что из комнаты выкачали воздух. Ему было нечем дышать, сердце колотилось, как зажатая в руках птица.
Он повернул голову к Адаму. Израильтянин опустил пистолет.
— Я пришел, чтобы убить его, — проговорил он. Прежней сердечности в голосе мужчины как не бывало. — Моя миссия окончена. Вы, Малоун, для моего правительства опасности не представляете, хотя и причинили нам кучу неприятностей. Но это была ваша работа. Так что живите.
— Премного вам благодарен.
— Я не убийца. Я — ликвидатор.
— А как быть с ней? — Малоун кивнул на труп Евы.
— Ей я ничем помочь не могу. А вы — ему. — Адам указал стволом пистолета на труп Хаддада. — За ошибки надо платить.
Затем израильтянин повернулся и исчез за дверью. С лестничной площадки донесся звук его шагов.
Пэм словно окаменела, уставившись на тело Хаддада. Рот старика так и остался раскрытым в предсмертном крике. Малоун и Пэм обменялись взглядами, но не произнесли ни слова. Он все прекрасно понимал: Адам был ликвидатором, нанятым суверенным государством для устранения неугодного тому человека. Но это не являлось смягчающим обстоятельством. Эта сволочь все равно оставалась убийцей!
Джордж Хаддад был мертв, и подонок должен за это заплатить!
Темный, как грозовая туча, Малоун поднял с пола пистолет Хаддада и направился к двери.
— Оставайся здесь, — велел он Пэм.
— Что ты намерен делать?
— Убить мерзавца.
Стефани была скорее удивлена, нежели напугана внезапно возникшим в руке подруги пистолетом.
— Видимо, правила изменились, Хизер? — осведомилась она. — Я полагала, что мы союзники.
— Это самое забавное в отношениях между США и Израилем: иногда сам не знаешь, на чьей ты стороне.
— А ты, судя по всему, чувствуешь себя весьма уютно после звонка из Белого дома?
— Я всегда чувствую себя уютно, когда американцы ссорятся друг с другом.
— Ларри Дейли желает заполучить Хаддада, ты это понимаешь? Все это задумано лишь для того, чтобы отвлечь твое внимание, пока наши агенты ищут его.
— В добрый путь! Но о местонахождении Хаддада известно лишь Малоуну и нам.
Стефани не понравилось, как прозвучал голос Хизер Диксон. С этим было пора кончать. С того самого момента, когда она села на лавку, пальцы Стефани лежали на ноге, возле колена, где, скрытое свободными брюками, было закреплено радиоэлектронное устройство экстренного вызова подкрепления.
— Это еще зависит и от того, имеется ли у американской разведки источник в твоем ведомстве.
— Операция проводилась в условиях абсолютной секретности, поэтому я сомневаюсь, что могли быть какие-то утечки. Кроме того, сейчас Хаддад, скорее всего, уже мертв. Наши агенты отправились к нему уже несколько часов назад.
— В чем смысл этого шоу? — спросила Стефани, указав левой рукой на пистолет, который держала Хизер. Ее правая рука, однако, продолжала лежать на ноге возле колена.
— К сожалению, ты стала проблемой для собственного правительства.
— Ха, чтобы решить эту проблему, было бы достаточно отправить меня в отставку!
— Теперь этого уже недостаточно. Насколько мне известно, тебя предупреждали, чтобы ты не ввязывалась в это дело, ты же, наоборот, подняла на ноги всю свою службу. Ты не подчинилась приказу.
— Ларри Дейли мне не начальник.
— Зато его босс — начальник всех начальников.
Стефани поняла: если в мишень превратилась она, то под прицелом может оказаться и Брент Грин, хотя убийство генерального прокурора, конечно, наделает куда больше шума, чем ее смерть. Однако в Белом доме, видимо, рассчитали, что на страницах утренних воскресных газет не будет места для трупов. Ее пальцы приготовились нажать на тревожную кнопку.
— Ты пришла сюда, чтобы выполнить грязную работу за Дейли?
— Точнее будет сказать, что тут наши с ним интересы совпали. Кроме того, нам, израильтянам, нравится, когда Белый дом оказывается перед нами в долгу.
— Собираешься пристрелить меня прямо здесь?
— Я — нет. Это с радостью сделают мои арабские помощники.
— Ты работаешь с арабами? — Такое не умещалось в голове у Стефани.
Диксон покачала головой:
— Потрясающе, Стефани! Тебе удалось то, что на протяжении веков не удавалось сотням политиков — заставить арабов и евреев действовать сообща! В этом деле с нами сотрудничают саудовцы. У нас общая цель, и поэтому все разногласия и проблемы оказались отодвинутыми на задний план. — Диксон пожала плечами. — По крайней мере на некоторое время.
— В том числе и эта проблема: Израиль руками саудовцев убивает американку?
Диксон театрально скривила лицо.
— Разве ты не видишь преимуществ ситуации? Мы находим проблему, они ее устраняют. В выигрыше — все.
— Кроме меня.
— Ты знаешь правила игры. Сегодняшний друг завтра может стать врагом. И наоборот. У Израиля в этом мире мало друзей, угроза исходит отовсюду. Мы делаем то, что должны делать ради выживания.
Направленный на нее ствол пистолета Стефани впервые увидела, когда искала Малоуна, занимавшегося делом тамплиеров. Еще тогда она ощутила дыхание смерти. К счастью, она предусмотрела такое развитие событий.
— Делай то, что должна.
Указательный палец ее правой руки надавил на скрытую под тканью брюк тревожную кнопку. Меньше чем через минуту появятся ее люди.
Оставалось только ждать.
Внезапно глаза Хизер Диксон закатились, и она стала боком валиться на Стефани. Ее тело стало ватным, а пистолет вывалился из руки и упал на траву.
Стефани подхватила безвольное тело и только тогда увидела дротик с оперением, вонзившийся в шею израильтянки. Ей было хорошо известно, что это такое.
Стефани медленно обернулась. Позади, в нескольких футах от скамейки, стояла женщина с кожей цвета молочного шоколада и длинными черными волосами. На ней была дорогая кашемировая кофта и обтягивающие джинсы — одежда, позволяющая по достоинству оценить ее тренированную и в то же время женственную фигуру. В левой руке она сжимала пневматический пистолет.
