Марен Ледэн - Вирусный маркетинг
— А лучше вообще никак меня не называйте. Я прекрасно знаю, когда вы обращаетесь ко мне, особенно если это необходимо! Все, тема закрыта. Что там у Леара? Как реагируют молекулярные компьютеры? Сообщите данные об уровне лейкоцитов!
Приказ выполняет Тексье, усердный прислужник, сознающий, что всю жизнь будет вынужден оставаться пешкой, и ищущий свободы действий, чтобы утолить свою жажду власти. Он бросает быстрый взгляд на Джона Манкидора, затем выписывает требуемые цифры и протягивает листок ему.
Боль становится острее. Должно быть, с того момента, как мы здесь заперлись, прошло уже три или четыре часа. Меня удивляет, что до сих пор не сделано ничего для ускорения появления ребенка. На этот раз они поразительно терпеливы! Такая смена тактики раздражает меня. Мне хочется покончить с этим прямо сейчас. Схватки раздирают живот.
Я кричу.
Мое нынешнее положение отражается в каждой клеточке тела. Я очень отчетливо ощутила разницу, когда проткнули плодный пузырь. Чувствительность нервных окончаний достигла наивысшей точки. Волны, расходящиеся по моим конечностям и позвоночнику, заставляют бешено метаться иглу осциллографа. Мозжечок, взбудораженный нанороботами, вызывает в затылке какой-то непрерывный гул. Плод опускается, и его голова — или таз, этого я не знаю, — всем весом давит на паховый серп, будто что-то тянет ребенка наружу.
— Раскрытие шейки матки девять сантиметров.
Леар все еще царапает мне стенки влагалища! От боли во время схваток я забыла даже о пронырливых пальцах, раздражающих мою слизистую.
— Пульс сто семьдесят, давление сто шестьдесят на пятьдесят. Сердечный ритм в норме!
Несколько секунд назад они получили прямой доступ к ребенку и теперь с возбуждением приступили к анализам.
Финхтер оборачивается к человеку-в-сером:
— Структура ДНК не нарушена. Деятельность электроклеточных автоматов стабильная, в ходе развития нервной системы нейротранзисторы сохранились.
Браун дополняет отчет:
— Анализ объединения электронных автоматов с нейронами пока не может быть проведен с большой точностью. И все-таки, похоже, что в кремниевой основе произошли едва заметные изменения по сравнению с тем, что мы планировали на момент инъекции в спинной мозг два месяца назад.
Человек-в-сером поднимается с кресла с нахмуренными бровями и обеспокоенным видом, за ним следует Манкидор. Он в панике хватает Брауна за предплечье.
— Продолжайте!
— Видимо, теперь объединение, обеспеченное наномашинами, не позволяет окончательно установиться разности между подвижностью электронов кремния и ионов амниотической жидкости.
— Яснее, Браун, яснее! Каковы последствия такого отклонения? Как это повлияет на содержимое?
— Об этом мне ничего не известно. Возможно, это лишь временное явление, связанное с прорывом плодного пузыря или с потугами. Откуда нам знать, как реагируют все клетки тела младенца? Мы не можем контролировать все!
Человек-в-сером открывает рот, словно собираясь задать новый вопрос, но передумывает и, бормоча что-то сквозь зубы, возвращается на свое место. Браун пожимает плечами. Он снова успокаивается и продолжает излагать.
— Кремниевая основа слегка изменилась, но электробиомиметические моторы работают правильно. Судя по структуре ДНК, макромолекулярные соединения получились идеальными. В отличие от предыдущих эмбрионов, утолщений продолговатого мозга не зафиксировано. И наконец, отличная новость: размножение протометаллических вирусов превзошло все наши ожидания, и я думаю, можно смело заявить, что они проникли во все без исключения клетки.
Все присутствующие удовлетворенно улыбаются. Первые результаты крайне обнадеживают. Даже если срок выполнения работы не оправдал ожиданий человека-в-сером, это огромный рывок вперед. Цифры, которые сейчас высвечиваются на мониторах, — показатели будущих достижений. Ученый-создатель испытывает несказанную радость при виде своего творения. Все члены команды — необходимые звенья этого коллективного успеха, поставленного на службу безумию одного человека.
Я изнурена.
С каждой потугой ребенок продвигается совсем чуть-чуть, и я изнемогаю от этих усилий, едва не теряя сознание. Но все же он продвигается. Словно множество острых лезвий снова и снова вонзается в мои внутренности. Я больше не сдерживаю слез.
Ребенок на подходе.
Он уже почти появился на свет.
Мои глаза покраснели от соли, на висках и шее выпирают вздувшиеся вены. Я жду передышки, но ее все нет. Ребенок причиняет мне боль. Он терзает мой живот. Я чувствую зловонное дыхание склонившихся надо мной мужчин. Утопаю в собственном поту.
«О Астарта, мать моя, заклинаю, уйми мою боль! Освободи меня от этой мерзости, которой они так страстно жаждут и от которой я больше всего на свете мечтаю избавиться!»
Я теряю много крови. Руки доктора Леара окрашены алым. Стол и простыня выпачканы темными бурыми пятнами. Внезапно ассистентов охватывает смятение. Я слышу, как Леар говорит, что матка не выдержала, что она прорвана вглубь примерно на треть, что ее стенки слишком тонки и они не учли этот фактор. Бедд, а делает мне спинномозговую анестезию, и эффект наступает почти мгновенно. Боль уходит. Я хриплю от облегчения.
Доктор берет на руки ребенка, но тут же передает его Финхтеру и продолжает работу. Я вижу, как ребенок выплевывает зеленоватую желчь. Он выглядит рахитичным, к спине приклеились обрывки плаценты. Неестественно продолговатый череп, одна рука безжизненно повисла, будто сломанная. Пугающе бледное лицо изрыто чудовищными буграми.
Кошмарное видение.
И вот трое ассистентов уже уносят его, без особых церемоний, чтобы сделать новые анализы. Остальные, оставшись возле меня, удваивают усилия.
«Объясните мне!»
Паника.
«Что происходит?»
Они не говорят ни слова о том, какого пола малыш.
«Что с ребенком?»
Мои нервы не выдерживают.
Я растеряна, сбита с толку.
Безуспешно пытаюсь повернуть голову направо, потом налево. Дергаю бедрами, чтобы сбросить обхватившие тело кожаные ремни и датчики кардиомонитора, которые давят на живот. Я вырываюсь, а четыре руки прижимают мои плечи и таз к столу.
Ко мне подошел человек-в-сером. Я даже не заметила, как он приблизился. Стоит совсем рядом. Я понимаю, что он уже больше минуты что-то говорит мне. И улыбается.
Он шепчет:
— Ребенок мертв.
Потом:
— Точнее, я должен был сказать: мальчик мертв уже несколько часов. На самом деле он умер еще до того, как тебя перевели в операционный блок. Иван считает, что его гибель спровоцировала роды.
Я вижу удовольствие на его лице, очень близко. Неподдельное удовольствие.
Радость.
Пока я силюсь истолковать его слова и улыбку, гнилостную тишину палаты прорывает крик, от которого у меня в жилах стынет кровь. Крик жизни. Полный жизни младенческий крик. Я в ужасе.
«Ребенок мертв!»
Я перестаю сдерживать панику, которая зрела внутри и от которой мой живот в последние часы сводило сильнее, чем от схваток. Он закрывает мне рот ладонью, но я кричу изо всех сил:
«Что это было? Кто кричал? Отвечай, подлый лжец! Откуда этот крик? Разве ты не сказал, что ребенок умер?»
Сердце бешено колотится в грудной клетке. Рушатся все те преграды, что я месяцами возводила между собой и этими людьми.
— Тогда что же ты создал в моем животе, Сахар? Если ребенок умер, то что ты там вырастил? К чему весь этот спектакль, если вы еще до начала работы знали исход? Отвечай, Сахар! Отвечай мне!
Что ты создал?
Я перевожу взгляд со своего таза, прикрытого теперь уже запачканной простыней, на Сахара, который продолжает улыбаться, глядя на меня.
Он шепчет еле слышным голосом:
— Мальчик умер, но он был не один.
Не один.
— Выжила его сестра-близнец.
Я закрываю глаза и тщетно пытаюсь побороть бурю, бушующую в голове. Разгоняя вихри, отражая молнии, под шквалом града, словно под простым весенним дождиком, Ваал-Вериф, отец мой, спускается ко мне по воздуху. От него исходит запах серы.
«Подойди, но не жди утешения после того, что свершилось. Я показал тебе, как должна быть наказана великая блудница. С нею блудодействовали цари земные, и парами ее блуда упивались живущие в их царствах. Я горд твоим трудом и доволен его плодами».
Его дух нисходит на меня и переносит в пустынные закоулки моей памяти. Я вижу жену, сидящую на кроваво-красном драконе с семью головами и десятью рогами. Жена облачена в багряницу, убрана золотом и черным жемчугом. Она держит свинцовую чашу, наполненную пороком ее. На челе ее и на тыльной стороне правой ладони написано: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным.
И взывает с небес женский голос:
