Никита Максимов - Черника в масле
– Спасибо, господин пастор.
– Клаус. Так короче. Это сэкономит нам кучу времени.
– Хорошо… Клаус. Правую дверь мы пока закрыть не сможем – там трап.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – пастор подозвал двух парней, которые помогали втянуть его в салон и сейчас внимательно слушали их разговор, бросил им несколько фраз по-немецки. – Идите, Коби. Здесь мы разберёмся.
И наклонился к Каре Купер.
***Отвести стюардессу, впавшую в шок, оказалось не так просто. Как только Клаус Майер попытался поднять её с пола, та начала паниковать. Дыхание участилось, пальцы заскребли по переборке, девушка начала испуганно всхлипывать и как-то даже подвывать с придыханием. Настолько страшной ей казалась перспектива подняться на ноги в опасной близости от раскрытого люка, за которым затаилось ужасное чудовище, способное меньше чем за минуту проглотить, засосать в себя человека. Хорошо, что они закрыли ближайшую дверь, а вторую, правую, за которой свисал надувной трап, двое молодых людей по просьбе Клауса закладывали чемоданами и сумками, вывалившимися с багажных полок. Майер присел, склонился к бедняжке, легонько обнял, так, чтобы она уткнулась лицом в его плечо. И зашептал на ухо бесконечную песнь утешения, хорошо отработанную за годы служения и участия в многочисленных людских трагедиях, когда главным зачастую оказывается не смысл произнесённого, а тембр, интонация, баюкающая монотонность речи. Не прошло и минуты, как стюардесса затихла, обмякла, доверчиво прижалась лбом к его плечу. Он очень осторожно обнял её левой рукой за талию, приподнял с пола. Медленно, шаг за шагом, то ли повёл, то ли понёс вглубь салона. Там рассаживала пассажиров по местам невысокая мулатка с короткой стрижкой, Рамона. Пастор нашёл место в среднем ряду, подальше от иллюминаторов, рядом с пожилой голландкой. Та помогла усадить и пристегнуть девушку, обняла за плечи, пристроила её голову у себя на плече, погладила по волосам. Из-под закрытых век стюардессы побежали влажные струйки.
За гомоном множества голосов из хвоста самолёта послышались звуки, как будто там кого-то тошнило по полной программе. Майер поспешил туда. Не успел он войти в задний сервисный отсек, где пол был перемазан кровью и грязью, как из-за занавески кормового салона вынырнула Коби Трентон. На ходу она вытирала рот рукавом блузки. Пальцы и губы у неё мелко дрожали, лицо побледнело так, что грязь на щеках стала особенно заметной и контрастной. На немой вопрос пастора она только покачала головой.
– Никто не выжил. Похоже, мы налетели на что-то во время посадки. Там ни одного целого тела, так что…, – она прижала ладонь ко рту, потом провела ею по горлу сверху вниз, как будто заталкивая обратно то, что снова рвалось наружу. – Да, и у нас здесь тоже дыра в фюзеляже. Не скажу, что мы тонем, но…
Тут Коби вполголоса, но красочно объяснила, что она думает про их перспективы.
– Извините.
– Ничего страшного. Коби, я не верю в сказки про бездонные болота. Всякое болото – это бывшее озеро, так что дно у него есть. Здесь плоский рельеф местности, поэтому вряд ли наша трясина ужасно глубока. Кроме того, у дна наверняка лежат более плотные слои, на которые может опереться самолёт. Поэтому судьба «Титаника» нам не грозит. Вопрос вдругом: насколько глубоко мы в итоге увязнем, сможем ли мы безопасно оставаться в салоне или нам придётся выводить людей на крылья. И потом – удастся ли нам перебраться на твёрдую почву или придётся сидеть и ждать спасателей?
– Хорошо, Клаус, мне очень хочется верить в то, что мы не потонем. Как по-вашему, мы можем что-нибудь сделать ещё?
– Не знаю наверняка, но было бы неплохо кому-то выбраться на крыло и осмотреться. Возможно, твёрдая почва в двух шагах и мы можем прямо сейчас выбраться из ловушки.
Коби поразмыслила, непроизвольно теребя пальцами уголок воротника блузки.
– Ладно, давайте осмотримся. Вы знаете, как открываются аварийные люки над крыльями?
– Ну, в брошюре по правилам безопасности, которую вы нам показывали перед взлётом, всё вроде бы выглядит просто.
– Так и есть. Идёмте.
Они прошли в середину самолёта. Там Коби обратилась к лохматому парню с серьгой в форме черепа:
– Сэр, вы не могли бы нам помочь? Мы хотим открыть аварийные люки над крыльями и осмотреться. Сможете открыть вот этот, по правому борту?
– Без проблем. – Парень отцепил от своего предплечья руки бледной заплаканной спутницы, поднялся с кресла.
Майер шагнул было к левому борту, но Коби поймала его за локоть.
– Господин пастор, я хочу вас попросить помочь Лукасу впереди, в первом классе. Пожалуйста. Здесь мы справимся.
– Не вопрос, конечно.
Он повернулся и заспешил в нос самолёта.
***Лукас Кауфман очень обрадовался, когда пастор пришёл к нему на помощь. У того явно был опыт поведения в непростых ситуациях. Пока Лукас выводил из салона немногочисленных оставшихся пассажиров и помогал выбраться через спинки кресел тем, кто оказался заблокирован по левому борту бревном и телами погибших, пастор сразу пошёл к мертвецам. Щупал пульс, бегло осматривал, поднимал веки закрытых глаз. Губы его при этом непрерывно беззвучно шевелились. Иногда он замирал на пару секунд, склонял голову, потом шёл дальше.
Итого на двадцать пять человек, находившихся в салоне первого класса в момент посадки, у них набралось девять покойников, включая бедолагу Мартина. Ещё шесть человек оказались ранены – трое отделались порезами и рассечениями, двое получили крайне неприятные рваные раны с возможными переломами, у одной женщины была обширная травма плеча. Плюс две стюардессы, пострадавшие ранее. Остальные обошлись испугом и обильной порцией болотной жижи, влетевшей в салон после того, как отвалился нос. Пострадавшим оказали первую помощь на месте, потом отправили в основной салон, под опеку Коби и Рамоны. Приходилось поторапливаться – самолёт по-прежнему кренился вперёд, и грязь не спеша, но неотвратимо продолжала вползать в салон. Это очень нервировало. Поэтому погибших даже не пытались вынести, просто проверили карманы и забрали документы, смартфоны – всё, что могло помочь их идентификации в дальнейшем.
Настало время переносить девочек. Марси Уильямс была в полузабытьи, только глухо постанывала, пока её перекладывали из кресла на одеяло, а потом несли по проходу. Мэнди Уэстфилд, напротив, пребывала в полном сознании. Её лицо, бледное до желтоватого воскового оттенка, покрывала мелкая испарина, губы искусаны, из уголков глаз бегут слёзы. Она не имела возможности посмотреть на свою повреждённую ногу, но отчаянная жгучая боль ясно давала ей понять, что случилось что-то очень серьёзное. Перед тем, как разорвать ленты скотча, которыми её примотали к спинке кресла, Лукас присел рядом с ней и наклонился к самому лицу.
– Мэнди, мы сейчас отстегнём тебя от кресла. Пожалуйста, попытайся не двигаться сама. И вниз не смотри, ладно? – и зачем-то добавил: – Всё будет хорошо, обещаю.
Когда они внесли её в главный салон, все уже были в средней части самолёта. Кто-то просто сидел на местах, кто-то пытался помочь пострадавшим. Несколько человек вместе с Рамоной возились возле женщины с длинной рваной раной на бедре, которую принесли из первого класса. Оба аварийных люка над крыльями были распахнуты, через них внутрь салона тянул сквозняк. Они пристроили Мэнди на кресле, которое разложила Коби Трентон. Та сразу же опустилась рядом, выудила откуда-то аптечку первой помощи, вытряхнула из упаковки шприц-тюбик с обезболивающим.
– Так, Мэнди, потерпи чуть-чуть, сейчас станет легче.
Из аварийного люка над правым крылом появился лохматый парень с серебряной серьгой в форме черепа. Протопал по проходу, открыл багажную полку, снял с неё средних размеров чемодан. Вернулся к люку и вместе с чемоданом вылез на крыло. Коби коротко глянула на Лукаса, а потом кивнула вслед лохматому парню – глянь, что там происходит. Лукас пришлось обойти полсалона, чтобы пробраться к аварийному выходу. Когда он вышел на крыло, его ослепило солнце, дух перехватило от ветра, дувшего вдоль болота, в которое они плюхнулись. Парень с чемоданом уже успел дойти почти до конца крыла. За его руку цеплялась заплаканная девушка, быстро говорила что-то. Он в ответ ей громко доказывал:
– Нет, ты сама посмотри! Вот, пара метров от крыла – видишь? Это трава. Трава и куст. Они не растут на трясине. Значит, там твёрдая земля и мы можем выбраться прямо сейчас.
– Эд, пожалуйста! Не надо ничего делать! – девушка в полном отчаянии пыталась отговорить парня от какой-то рискованной затеи.
– Милая, да здесь нет ничего опасного. Вот смотри, – парень широко размахнулся и двумя руками зашвырнул чемодан вперёд.
Лукас почти дошёл до места на крыле, где стояла парочка. Отсюда было видно, что чемодан перелетел полосу открытой грязи, взбаламученную падением самолёта, и плюхнулся на заросшую травой кочку, у подножия низкого куста. Из травы в разные стороны вылетели ярко блеснувшие на солнце водяные брызги, стебли примялись, но чемодан остался лежать так, как будто под ним действительно была твёрдая почва.
