Никита Максимов - Черника в масле
– Мартин! – Лукас Кауфман поискал глазами коллегу. Тот перед посадкой сел в средний ряд вперёд, чтобы сразу прийти на помощь пилотам, если потребуется. Сейчас на том месте из-за спинки кресла виднелся только край плеча в знакомой форменной рубашке и трикотажной безрукавке. Лукас поспешил туда, скользя по жиже, покрывающей пол. Навстречу ему выбирались из своих кресел потрясённые, оглушённые, не до конца очухавшиеся пассажиры, перемазанные грязью и красным. Он скользнул на пустое сиденье в ряду позади Мартина, схватил его за плечо, встряхнул, потянул вправо. Тело в ответ безвольно качнулось, из-за спинки кресла вместо рыжеватого затылка выскользнул бесформенный обрубок шеи в воротнике, залитом красной жидкостью, перепачканном грязью и брызгами чего-то серого. Лукас отшатнулся, отдёрнул руку от плеча, как будто оно за мгновение раскалилось добела. Его замутило, он согнулся и обильно выдал всё содержимое желудка на залитый болотной жижей и кровью пол.
Через обезглавленную переднюю часть фюзеляжа внутрь салона проникал яркий солнечный свет, холод, дух затхлости и гнили от болота, смешивавшийся внутри с запахом разделочного цеха скотобойни. Уцелевшие пассажиры по правому борту торопливо отстёгивались и старались убраться поскорее от этого жуткого аромата, ещё более страшного зрелища в левой стороне салона и непонятной, но крайне неприятно выглядящей жижи, которая не спеша заползала в салон через зияющую дыру впереди самолёта. Лукас несколько секунд просидел, согнувшись, восстанавливая дыхание и глядя, как его рвота на полу разбегается ручейками, смешиваясь с грязью. Желчь отвратительно жгла горло. Потом он вытер рукавом рот и, стараясь не смотреть на останки Мартина впереди, глянул налево. Там всё выглядело намного, намного хуже. По сравнению с этим бедняга Мартин казался просто везунчиком. Те пассажиры, кто сидел вдоль прохода, получили ужасающие рваные увечья. Почти все они или погибли мгновенно или умирали сейчас, исходя кровью из ран на месте оторванных конечностей, распоротых шейных вен и артерий или хрипло теряя остатки воздуха из повреждённых под раздробленными грудными клетками лёгких. Те немногие, которые сидели возле иллюминаторов и остались невредимы, оказались заблокированы сучковатым чудовищем и телами его жертв.
– Oh mein Gott, Emma! – Седой мужчина в отчаянии сжимал обеим ладонями левую руку сидящей рядом с ней женщины. У той не хватало правой руки ниже плеча и значительной части головы. На ряд ближе к концу салона девушка немного за двадцать уже отстегнулась и, повернувшись на сиденье спиной к борту, пыталась ногами отпихнуть от себя громоздкое тело своего соседа. Тело безвольно мотало головой, рассечённой от правой глазницы до уха, упиралось в толстый сук, увязший в его груди, и отказывалось смещаться хоть чуть-чуть. Девушка рыдала в голос и продолжала колотить, толкать труп ногами. В самом конце салона, там, куда не дотянулся расщеплённый таран топляка, молодой парень заходился абсолютно не уместным истерическим смехом. Женщина лет сорока кричала на него и звонко лупила по щекам, пытаясь привести в чувство.
Лукас чувствовал, что у него кружится голова и никак не мог решить, что же ему делать. В этот момент из-за переборки раздались отчаянные выкрики, которые заглушил такой жуткий вопль, которого он отродясь не слышал. Похоже, там дела были ещё хуже, чем у них. Пассажиры, столпившиеся в проходе, отшатнулись назад. Лукас вышел из ступора и прямо по сидениям, перелезая через спинки, двинулся в сторону основного салона.
***Когда Коби с Рамоной протолкались к открытым передним пассажирским дверям, они обнаружили там смесь хаоса и бурной активности. Часть пассажиров валила им навстречу по проходам, будто за распахнутыми люками их подстерегали дикие звери, готовые ворваться внутрь салона. Возле левой двери непонятным образом возникло пустое место, в которое все боялись вступить, только судорожно всхлипывали и причитали на его границе. На открытом пространстве были видны только ноги какой-то женщины, сидящей на полу и прижавшейся к переборке. Через правую дверь несколько мужчин, подбадривая друг друга многоязычными возгласами, втягивали полную перепуганную женщину, перемазанную ниже плеч жидкой грязью. Никто и не думал покидать самолёт, как этого требовала инструкция. Из-за занавески, закрывающей проход в первый класс, доносились крики, рыдания, стоны, выглядывали перепуганные лица.
– Что здесь происходит?
Заговорили все разом, на разных языках, перебивая друг друга, указывая на раскрытые двери, особенно на левую. Коби, наклонилась вперёд, чтобы разглядеть женщину, сидящую на полу. Узнала Кару Купер. Та безучастно смотрела вперёд, обхватив себя руками, легонько покачивалась взад-вперёд. На скуле у неё красовалась свежая ссадина. Видимо в суматохе кто-то крепко её зацепил или случайно стукнул. Не обращая на рану внимания, Кара смотрела прямо перед собой и тихонько, еле слышно скулила. Коби присела перед ней на корточки:
– Кара?
Та даже не отреагировала.
– Кара, что здесь произошло? – мягко, но требовательно повторила Коби. Приложила ладонь к щеке коллеги: – Кара, посмотри на меня.
Она взглянула на неё невидящим, блуждающим взором:
– Коби?
– Ага, это я. Скажи мне, что здесь случилось?
– Они… они… раз, и их не стало…
Кто-то из пассажиров наклонился и стал рассказывать Коби на ухо, что произошло. Она слушала вполоборота, холодела внутри и не отрывала глаз от лица Кары. В правую дверь меж тем втянули запыхавшегося мужчину с бородкой и усами. Тут же несколько рук снова нырнули вниз, ухватили что-то, потянули вверх. Над порогом двери возникла рука, потом знакомое лицо. Пастор. Его втащили наверх, он плюхнулся на пол, привалился к переборке по другую сторону прохода в салон первого класса. Сипло, глубоко дышал, восстанавливая дыхание. Повёл глазами, встретил взгляд Коби. Легонько кивнул.
– Коби… Мисс Трентон. Мы посреди болота. Плюхнулись в самую трясину. Никого… – у него перехватило дыхание. Пастор сглотнул, кашлянул и продолжил: – Никого нельзя выпускать из самолёта, пока мы не осмотримся.
Занавеска вверху распахнулась, в проход высунулся Лукас Кауфман.
– Коби?
– Что впереди, Лукас? Пилоты, пассажиры, девочки?
Лукас немного завис, подбирая слова:
– Девочки в порядке. С пассажирами беда. Есть погибшие, раненные. Много. Пилоты… Пилотов больше нет.
– Как нет? – пастор вскинул на него снизу голову.
– Ни пилотов, ни кабины. У нас оторвало нос.
– Совсем? – пастор поднялся с пола, выпрямился во весь немаленький рост, заглянул поверх плеча Лукаса в салон первого класса. Снова повернулся к Коби. – Нужно срочно перевести пассажиров в среднюю часть самолёта. Там самая широкая часть фюзеляжа, плюс крылья. Это послужит нам опорой на болото и снизит нагрузку на носовую часть, чтобы мы не набирали воду и грязь. Так мы дольше останемся на плаву. Хвост самолёта цел?
Коби посмотрела на Рамону. Та в ответ пожала плечами – не знаю. Трентон повернулась к остальным.
– Делаем так. Я иду и проверяю хвост. Рамона, ты отводишь людей в середину. Пастор, пожалуйста, помогите увести Кару вместе с другими. Лукас, вы с Мартином выводите пассажиров из первого класса, потом переносите оттуда наших девочек…
– Коби, – прервал её Лукас. – Мартина тоже больше нет.
Она прерывисто вздохнула, принимая очередной удар, помолчала пару секунд, а потом вдруг резко мотнула головой, сбрасывая с ресниц непрошенные слёзы, и выругалась. Безадресно, но с глубоким чувством.
– Простите. Ладно. Действуем так же, только девочек перенесём потом общими усилиями. Побежали.
– Да, и надо бы закрыть двери, – пастор кивнул головой на открытые пассажирские люки. – От греха подальше.
Коби кивнула.
– Хорошо. Господин пастор, вы меня не подстрахуете?
Люди возле левой двери торопливо расступились. Она подошла к краю, взялась за края дверного проёма. Пастор Майер позади неё крепко расставил ноги, правой рукой ухватился за край переборки между салонами. Левой плотно обнял Коби спереди за талию. Рука под рукавом пиджака была сильной и жилистой. Она высунулась немного из открытого люка, стараясь не смотреть вниз, взяла и потянула на себя дверь. Та не сразу вошла в слегка деформированную окантовку дверного проёма, пришлось несколько раз с силой дёрнуть за ручку, прежде чем дверь плотно закрылась. Коби повернула рычаг, запирая замок, обернулась внутрь салона.
– Спасибо, господин пастор.
– Клаус. Так короче. Это сэкономит нам кучу времени.
– Хорошо… Клаус. Правую дверь мы пока закрыть не сможем – там трап.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – пастор подозвал двух парней, которые помогали втянуть его в салон и сейчас внимательно слушали их разговор, бросил им несколько фраз по-немецки. – Идите, Коби. Здесь мы разберёмся.
