Альберто Марини - Консьерж
Убедившись, что в коридоре никого нет, он приостановил стирку в одной из машин, наполненной белым бельем. Он быстро положил туда лоскут ярко-красной ткани, захваченный из дома, захлопнул дверцу и снова включил стирку.
Это была внезапная вспышка, мелкое хулиганство, импульсивное и почти детское. В отличие от своих обычных поступков, взвешенных и запланированных, сейчас он рисковал. Но ему это было необходимо.
Киллиан вернулся к своей стирке; он насыпал порошок, включил машину и смотрел, как белье постепенно намокает в воде и начинает крутиться за стеклянным окошком в дверце. Он увидел серебристый пластиковый конвертик — презерватив, который выпал из кармана пижамных брюк. В голове ударило: «Да что ж такое! Вечно забываю!»
Во второй половине дня время пошло быстрее, чем он со страхом ожидал. Возвращались домой соседи, прибыла бригада уборщиц, он позанимался с Алессандро, в очередной раз отказался от граппы сеньора Джованни… и в 20:30 был уже в квартире Клары, с инструментами наготове и в отличном настроении. Рука слегка саднила, но сильно не беспокоила.
В 23:45 Клара провалилась в глубокий сон, обеспеченный ватным тампоном, пропитанным самодельным концентрированным хлороформом.
Консьержу предстояла очередная долгая ночь, и он не хотел трудиться в одиночестве. Он поднял спящую Клару и перенес ее на диван в гостиной.
Любопытно, но в этот раз она легла спать, не позвонив перед этим своему жениху. Киллиан проверил мобильный телефон девушки и убедился, что любовники много раз созванивались в течение дня; возможно, темой разговора было именно раздражение на ее коже. Наверное, после множества разговоров у них просто не осталось тем для вечернего звонка. Киллиан с удивлением почувствовал что-то похожее на ревность, как будто его не допустили к разговору, в котором он всегда принимал участие, пусть и молчаливое.
— О чем вы сегодня говорили? О том, как ты сходила к врачу? А еще?
Он задрал ночную рубашку Клары, чтобы посмотреть на ее живот. От кожи пахло лекарствами, чем-то ароматным и одновременно химическим.
Среди одежды, которую девушка бросила на пол у кровати, когда раздевалась, не было бюстгальтера. Киллиан догадался, что девушка сняла его раньше, днем. «Тебе было больно, Клара?»
Он достал коробку с насекомыми. Резкий запах протухшего сыра чувствовался даже сквозь картон. Киллиан быстро открыл коробку, перевернул ее и высыпал содержимое на голый живот девушки. Тараканы бросились в разные стороны, большинство из них побежали по дивану и дальше, на пол, но пять или шесть остались на коже Клары. Два таракана, очень быстрые, скрылись где-то под ночной рубашкой на спине. Один — и Киллиан сразу решил, что этот таракан будет его любимцем, — побежал в другом направлении, по шее Клары, и оказался на ее лице. Насекомое изучило усиками ее губы, ноздри, закрытые веки и скрылось в волосах цвета меди.
Несколько секунд — и все тараканы исчезли из виду, разбежавшись по квартире, одни дальше, другие ближе.
— Я сделаю еще кое-что, Клара.
С помощью пустой коробки Киллиан поймал своего любимого таракана, запутавшегося в рыжих кудряшках. Посадив насекомое на живот Клары, руками он заставил его бежать вниз; испуганный таракан исчез под тканью трусиков. «Все, хватит развлекаться», — сказал Киллиан самому себе.
Он поднялся и вышел в соседнюю комнату, где стояла коробка с крысятами. Каждому досталась отдельная комната: одному, — спальня Клары, другому — кухня. Третьего он выпустил в гостиной, у дивана. Все три зверька отреагировали одинаково, постаравшись как можно скорее скрыться из виду.
Потом Киллиан проинспектировал содержимое сумочки Клары и нашел там пакет с покупками из аптеки. Внутри лежала мазь от раздражений; видимо, именно поэтому Клара и не пошла в ванную, как обычно, чтобы намазаться своими кремами.
— Ничего, — пробормотал Киллиан, — и с этим мы справимся. С помощью шприца он ввел три капли кислоты в тюбик с мазью.
Усевшись на край ванны, он стал корректировать дозу кислоты в шампунях, гелях для душа и кремах, до которых мог дотянуться, не вставая. Когда он занимался отшелушивающим кремом, его внезапно затошнило, он вдруг взмок. Накатила слабость. Киллиан взглянул в зеркало и увидел, какой он бледный и уставший. Он вспомнил, что не спал уже больше тридцати шести часов. Усталость проявила себя резко, одним ударом, когда он уже почти закончил дела и адреналиновый заряд потерял свое действие.
Он направился на кухню, чтобы выпить стакан воды с сахаром. Еду он всегда приносил с собой, чтобы Клара не заметила, что чего-то не хватает; но если взять четыре ложки сахара из сахарницы, она не обратит на это внимания.
Средство сработало мгновенно, он сразу почувствовал себя лучше. Но все-таки нужно было отдохнуть. Он разделся, сел на диван в гостиной и положил голову Клары себе на колени.
Без пятнадцати час они оба безмятежно спали, как семейная пара, случайно заснувшая перед включенным телевизором, а вокруг них без остановки двигались десятки мелких живых существ.
Его разбудил тихий писк будильника в наручных часах. Киллиан резко повернулся и обнаружил, что находится в непривычном месте и спит сидя. Клара, которая спала у него на коленях, переворачивалась во сне, и он едва успел поймать ее, пока она не упала на пол.
Испуганный внезапным пробуждением, он осторожно отстранился от Клары и поднялся. Клара пошевелилась и что-то пробормотала, но не проснулась. Она свернулась клубочком и зарылась лицом в подушки.
Киллиан оставался рядом, пока не убедился, что девушка вновь крепко спит. Его сердце бешено колотилось в грудной клетке.
Он осмотрелся. В полутьме гостиной, освещенной только экраном работающего телевизора, можно было заметить, что вокруг фикуса летают мошки. Продавец в зоомагазине, конечно, лез не в свое дело, но, по крайней мере, не обманул.
Одеваясь, он быстро прошелся по квартире. Тараканы завладели территорией и почувствовали себя уверенно: бегали они уже не так быстро и хаотично. Было похоже, что больше всего им понравилась ванная комната: они без остановки влезали в сток для воды и вылезали из него. Ни одного из трех крысят видно не было.
Он вошел в спальню и нагнулся, чтобы заглянуть под кровать и под шкаф, но грызунов не было и там.
— Да куда же вы подевались?
Он справился с желанием открыть шкаф с одеждой. Когда его откроет полусонная Клара, она должна испытать настоящий шок, потому что оттуда вылетят сотни мошек. И он не хотел уменьшать силу этого удара. Киллиан приложил к дверце ухо, но ничего не услышал.
Он положил Клару в постель и собрал свои вещи, которые, из-за приступа плохого самочувствия, оказались разбросаны по всему дому. В четыре утра он бесшумно покинул квартиру.
Когда он шел по лестничной площадке восьмого этажа, направляясь к лифтам, то что-то услышал. Тихий удар в глубокой тишине здания. Звук исходил из квартиры 8Б, прямо из-за двери. Он осторожно вернулся и, не попадая в поле зрения дверного глазка, увидел, что тот затемнен: за дверью квартиры 8А наблюдала Урсула.
Девчонка не прекращала воевать против него. Для нее эта была просто игра, и, что больше всего раздражало Киллиана, она не отдавала себе отчета в том, как он на самом деле опасен. Он посмотрел на часы. Было 4:03. Урсула не поверила, что он перестал приходить в квартиру Клары. Она все поняла, догадалась о его хитростях и тоже стала просыпаться раньше, чтобы выследить его.
«Тобой я займусь попозже», — сказал Киллиан про себя. И вновь подавил искушение выпрыгнуть прямо перед глазком и напугать девочку до смерти.
В 4:05 он вошел в лифт и замер перед панелью с кнопками. Было два варианта. Вверх или вниз. И сегодня он сомневался. Недолго, но сомневался.
«Причины вернуться в постель». На одной чаше весов расположились крысята, тараканы, мошки, флакон кислоты, усилия Алессандро, покрасневшая кожа Клары.
«Причины, чтобы прыгнуть». На другую чашу он поместил Урсулу за глазком двери квартиры 8Б, профиль Аурелии Родригес на «Фейсбуке», улыбку Клары, разговаривающей с таксистом.
И нажал кнопку подвала. «Клара того стоит».
10
Тело с огромной силой ударилось об асфальт. Сидя в будке консьержа, Киллиан слышал хруст ломающихся костей по другую сторону стеклянной двери.
На погибшем была уличная одежда: темные джинсы, белая футболка, ботинки. Из рюкзака, отлетевшего в сторону на несколько метров, выпали коробки с логотипом зоомагазина; по тротуару в разных направлениях разбегались сотни насекомых.
Галлюцинации, в которых Киллиан видел собственную смерть, вернулись. Стоя в вестибюле здания, в униформе и фуражке, консьерж зажмурился, потом вновь открыл глаза и посмотрел на улицу. На тротуаре не было ни тела, ни рюкзака, ни тараканов. Чисто и пустынно.
Он спросил себя, почему его подсознание выдало этот кошмар именно сегодня, в этот день, когда он наконец-то пожнет плоды зерен, посеянных в последние две ночи. Киллиан не верил ни в судьбу, ни в предзнаменования, так что решил, что эта галлюцинация ничего не означает: он не допустит провала. Однако определенный смысл у произошедшего все же был, и Киллиан, кажется, понял, что хотело сказать ему подсознание. Это кошмарное видение было просто способом напомнить ему, в яркой и театральной форме, что жить без игры в «русскую рулетку» невозможно — по крайней мере, сейчас. То, что произошло накануне, было иллюзией, и вид тела, распластанного на асфальте, еще раз убеждал его в этом. Нельзя поддаваться самообману: что бы ни происходило с Кларой, он должен каждое утро, так или иначе, подносить к виску заряженный пистолет…
