Владлен Щербаков - УБИТЬ РАБА
- Отлично, отлично! Скоро в другую палату переведем!
- Что с Германом? К нему нельзя перевести? – Дмитрий порадовался, что язык перестал прилипать к зубам и слова получились внятными.
Семен в двери издал странный звук, вроде кашлянул.
- С Германом Алоизовичем ситуация сложнее, но состояние стабильное. Так или иначе, вы скоро увидитесь. – расплылся в улыбке доктор, обернулся:
- Заболел, Семен? Могу вылечить.
- Не надо! Я здоров!
Дмитрий приподнял голову, почувствовал, как затекло тело.
- Доктор, почему у меня руки привязаны?
- Вам нельзя двигаться, голубчик! – Аркадий Ефимович дотронулся до ремня, застегнутого на предплечье «голубчика». – Ремешок тугой? Это мы сейчас поправим, сосудики нельзя пережимать.
- Семен! – обернулся к санитару. – Не затягивай ремни!
- Ох, уж этот Семен. – пожаловался Дмитрию добрый доктор. – Такой усердный! А вам несколько дней придется полежать, пока косточки не схватятся, к тому же разрыв селезенки еще под вопросом. А чтобы не скучали, введем глюкозки и трамальчику! Спите, сон – лучшее лекарство! Помните, как у Шекспира – уснуть и только, и сказать, что сном кончаешь и тоску и тысячу природных мук…
Дмитрию снился Гамлет в костюме хирурга и со скальпелем. О том, что это принц Датский стало ясно, когда, вспоров врагам животы, хирург со шприцем в руке решал забыться ему или поискать, кому еще сделать липоксацию.
Дмитрий открыл глаза и увидел в полумраке ссутулившуюся фигуру в ногах на краю кровати. То был не датский принц, а местный Семен, но, похоже, занятый тем же вопросом. Санитар медленно давил на поршень шприца, торчащего у него из предплечья.
Довершив инъекцию, Семен запрокинул голову, прошептал:
- Кайф!
Дмитрий, прикрыв глаза, смотрел на наркомана сквозь ресницы. Семен посидел минуту, спрыгнул с кровати, шприц полетел на столик, едва не угодив в миску.
Санитар поднял спинку кровати, улыбнулся Дмитрию.
- Проснулся? Молодец! Есть будешь?
Семен отстегнул руки, дал миску опять с той же мечтой Баскервиля.
Дмитрий поел уже самостоятельно, голова не кружилась, нигде не болело. Оставалось справить нужду и вернуться в гости к Морфею, хотя бы и без морфия.
Семен выровнял кровать, стал пристегивать руки пациента.
- Не туго? – подергав за ремешок, спросил добрый наркоман.
В этот момент в его нагрудном кармане завибрировал мобильник.
- Закончил. – ответил Семен. - Сейчас сменю.
Санитар, согнувшись, покатил дребезжащий столик к двери.
Мочевой пузырь плевать хотел на Морфея и воззвал хозяина ото сна. Позывы были легкие, под трамальчиком или морфинчиком у пузыря не было шансов заявить о себе, а сейчас Дмитрий не мог заснуть. При этом ни живот, ни нога не беспокоили. Зато тело ныло от неподвижности, как бы до пролежней дело не дошло.
Дмитрий повертел головой, дежурного освещения хватило, чтобы рассмотреть палату. Комната без окон с зелеными стенами, до которых слева и справа метра полтора. Кнопки вызова медперсонала не проглядываются. А и углядел бы, на нее нажать надо.
Дмитрий попытался высвободить руки. Семен послушался Айболита, переставил застежку; прижав большой палец к ладони, Дмитрий вытащил руки из ремней. Несколько раз сжал кулаки, восстанавливая кровообращение. Прислушался к организму: органы и члены болью не отозвались – наркоз продолжал действовать.
Дмитрий решил самостоятельно сходить по малой нужде. Нащупать «утку» на полу не удалось - кровать слишком высокая. Дмитрий приподнялся на локтях, живот не заболел, только голова закружилась. Цела селезенка, перестраховывается доктор.
Кабанов сел, снова ужаснулся одеянию и закованной в металл ноге. Сломанная нога, впрочем, сквозь штыри и проволоку выглядела так же как и здоровая. Ни деформации, ни опухоли. Только темно-зеленого цвета и перемотана бинтом под коленкой. Может, и здесь Аркадий Ефимович преувеличил? Странный в больнице персонал. И больница не того…
Дмитрий аккуратно перебросил ноги через сложенный бортик кровати. Встал на здоровую ногу, придерживаясь за кровать, наклонился, достал актуальный предмет. Положил судно на кровать, задрав распашонку, сделал дело. Результат шибанул в нос, аж глаза прижмурились. Продукт Дмитрий решил выставить в коридор. Левой рукой опираясь на стену, в правой сжимая эмалированный бок «утки», жертва аварии поковыляла к двери. Переступая, все же приходилось наступать больной ногой, каждый раз ожидая резкой боли. Но обошлось: добрался до цели, повернул ручку, потянул дверь на себя. Машинально отметил - дверь старая, края трещин обрамляют слои облупившейся краски, а замок новый, евростандарт.
Коридор тонул в полумраке. Слева метрах в тридцати мерцала лампа дневного света. Там коридор расходился в разные стороны. Дмитрий, закряхтев, нагнулся, поставил «утку» на пол. Одетой в железо ногой легонько двинул сосуд в сторону. В двух шагах у стены стояло инвалидное кресло с велосипедными колесами. Дмитрий оглянулся, внимание привлекла такая же евроручка на двери в палату перед поворотом коридора. Вполне вероятно, в той палате лежит Трайбер. Надо проведать собрата по несчастью, решил Дмитрий. Передвигаться по стеночке не придется, можно с комфортом домчаться на кресло-коляске.
Дмитрий допрыгал до каталки, опираясь на подлокотники, сел на промятое сиденье. Ягодицы покарябали трещины холодного дермантина. Брезгливо поморщившись, Дмитрий приподнялся, поправил заправил распашонку под чувствительную часть тела. Вот теперь почти комфорт.
Руки на обода – на старт, внимание, марш! Ударим автопробегом! Остатки наркотических веществ в организме заставляли мозг производить гормоны радости.
- Поехали! – сказал Кабанов.
Подкатив к двери, подергал ручку. Безрезультатно – закрыто на ключ. Решил прокатиться дальше, выехал в перпендикулярный коридор. Редкие люминесцентные лампы кое-как освещали левую часть коридора, серые стены справа уходили в темноту.
Дмитрий повернул налево. Там, перед следующим поворотом, стояла каталка, а из приоткрытой двери лился яркий свет.
Приближаясь к двери, Кабанов слышал звяканье железа, как если бы в металлический лоток бросали инструменты. За несколько метров расслышал сопение и мужские голоса. Грубый возглас заставил сжать руки на ободах колес.
- Твою мать! Он что, еще живой?
- Сейчас посмотрим. – этот голос знакомый, Айболита.
- Так, сюда зажимчик, - заурчал Аркадий Ефимович, - сюда и сюда. Чик, готово. Учись, студент. Вот и сердце большое, беспокойное. Вполне, вполне удовлетворительное. Давай контейнер.
Дмитрий почувствовал, как собственное сердце застучало по ребрам. Смутные сомнения закрались в душу. Кабанов встал с инвалидной коляски, прижимаясь к стене, заглянул в операционную.
Четырехламповый светильник освещал стол, за которым стояли двое мужчин в синих медицинских костюмах и зеленых фартуках. В стоящем спиной угадывался Аркадий Ефимович. Напротив толстяка согнулся широкоплечий «студент», сверкая очками над марлевой повязкой. И повязка и фартук студента были густо забрызганы кровью. На столе лежал человек, судя по огромным ногам – мужчина.
- Смотри, какая печень огромная! – воскликнул очкарик.
- Опухшая и поврежденная. – заключил Айболит. – Выбрось.
Послышался шлепок плоти о бетонный пол.
- А вот почечьки ликвидные, - замурлыкал Аркадий Ефимович. - Тысяч по пять за них получим. Бери, мой юный друг, запчасти человечьи. Клади в контейнер аккуратно, им предстоит далекая дорога.
Транспортология! Пересадка органов! И он, Кабанов, здесь в качестве донора! Дмитрия прошиб пот, он опустил взгляд и увидел, что стоит на больной ноге. Машинально переступил и задел рукой по двери.
- Кто там? – послышался голос Аркадия Ефимовича. – Иди, проверь!
Кабанов метнулся за угол, не стесняясь наступать на «сломанную» ногу. Успел отбежать на другую сторону, где коридор заворачивал направо. Услышал грубый крик «студента»:
- Охрана!
Коляску увидел, понял Дмитрий. Надо бежать! Куда? Во всяком случае, не туда, откуда прикатился – там точно выхода нет. В стенах этих коридоров одни двери, как не туда сунешься, даже если которая открыта.
Дмитрий побежал вперед, подальше от операционной. Металлическая конструкция на ноге здорово мешала. Бежать по темным коридорам пришлось, как страусу, почти не сгибая коленей.
На повороте из-за угла выскочил Степан. Глаза охранника-наркомана не успели сфокусироваться на объекте, как объект в развевающейся распашонке врезался ему в грудь. Набравший скорость Кабанов не мог и не хотел останавливаться. Он среагировал на Степана прямым правой. Кулак впечатался в солнечное сплетение, Степан крякнул и полетел на пол, сложившись пополам.
Дмитрий рванул дальше, за поворотом увидел фойе. Прямо двустворчатые двери, слева диван, справа стол и кресло. Еще пара кресел угадывалось возле окон. В окнах густела чернота, фойе освещалось лишь лампой, стоявшей на столе.
