Си Бокс - Три недели страха
Женщина начала говорить не только о своем полете, но и о багаже, который до сих пор не прибыл, ее новом кондоминиуме, разводе и недавней болезни — теперь она чувствовала себя гораздо лучше, потеряв шестнадцать фунтов.
Я пришел Харрису на помощь, хлопнув его сзади по плечу и указав на мои часы.
— Мы опаздываем? — спросил он с притворным удивлением. — Меня весь день угощали выпивкой, и я потерял счет времени.
— Боюсь, что да, — ответил я и обратился к женщине: — Простите, но они начинают обслуживание в семь тридцать. — Разумеется, я солгал, понятия не имея, кто «они».
Когда Харрис освободился, женщина последовала за ним, суя ему свою деловую карточку, пока он не взял ее, не спрятал в карман и не вручил ей одну из своих, что сразу ее успокоило. Она удалилась к своему столику с полученным призом, делая знаки бровями своим компаньонкам.
— Спасибо, — поблагодарил Харрис, когда мы вышли на улицу. Было холодно и сыро, но это освежало после дымной тесноты «Гавана-Хаус».
— Вас хорошо встречают, — заметил я, все еще держа сигару.
— Флоридцы, — сказал он, качая головой. — Они бывают несносными. Кажется, будто они не сознают, что в мире существует что-то еще, кроме Флориды. К несчастью для них, Флорида так мала. Но некоторые из этих дам приносят пользу британскому бизнесу.
Впереди виднелись огни Ку'Дамм.
— Мы идем в нужном направлении? — спросил я. — Ведь я не знаю, где мы будем обедать.
— Вы угощаете, — напомнил Харрис. — Мы идем правильно. Сначала еще одна выпивка, потом обед.
— Отлично, — сказал я, выбросив сигару и подумав: «Поскорее покончим с этим, и я могу отправляться домой».
До ресторана было двадцать минут ходу. Харрис гордился, обнаружив его несколько лет назад, и утверждал, что там лучшие шницели в Берлине.
— Они делают их старым способом, — сказал он, потирая руки. — Вы можете услышать, как они колотят телятину молотками, чтобы размягчить ее.
Заведение называлось «Der Tiefe Brunnen» и находилось на Ранкештрассе. Оно было темным и старым, освещалось свечами и выглядело соответствующим своему названию — «Глубокий колодец». Стены покрывали черно-белые фото неизвестных мне знаменитостей. В комнате низко висело облако сигаретного дыма, но сквозь него мужчины и женщины разглядывали нас из кабинок, когда мы заняли столик недалеко от барной стойки. Владелец, суровый мужчина с бакенбардами, приветствовал Харриса по-немецки. Харрис пожал ему руку и указал на меня, очевидно объясняя, что я здесь новичок и буду оплачивать счет. Женщина с массивной грудью немедленно подала поднос со шнапсом. Ее волосы были выкрашены в красный цвет, в природе встречающийся только на октябрьской листве. Когда она склонилась над столом, ставя стаканы, я испугался, что ее груди вывалятся из блузки и ударят меня по лицу. Место напоминало мне нечто довоенное или, по крайней мере, до падения Стены, возвращая к островному менталитету Западного Берлина до того, как эта структура исчезла.
— Я уже сделал заказ для нас обоих, — сказал Харрис, садясь. — Шницель «Кордон Блю». И конечно, пиво. Здесь не так, как в других местах, — чтобы налить хорошее пиво, требуется десять минут. Но поверьте — ожидание того стоит. Послушайте. — Он улыбнулся. Из кухни позади бара действительно доносился стук. Удары были такими сильными, что приборы и стекло на столе подпрыгивали. — Вот как размягчают телятину старомодным способом.
Что-то в этом способе мне не нравилось.
Харрис извинился, сказав, что пойдет в туалет, и по пути завязал оживленную беседу с хозяином. Оба смеялись, и Харрис последовал за мужчиной за стойку в его кабинет. Они закрыли дверь. Хозяин вернулся к стойке, но Харрис долго оставался в кабинете. Может быть, он использовал приватный туалет? Я разглядывал фотографии на стенах и боролся с усталостью, потягивая пиво. Мне казалось, что я могу откинуться на спинку стула и заснуть прямо в кабинке. Вместо этого я посмотрел на часы.
Девять в Берлине, час в Денвере. Я надеялся, что Мелисса и Коуди вернулись оттуда, где они были, или, по крайней мере, включили телефоны.
Когда Харрис пришел в кабинку, его лицо выглядело покрасневшим даже при свечах, а капельки пота снова появились над верхней губой.
— Фриц позволил мне воспользоваться его компьютером, чтобы проверить мою почту, — сказал он, глотнув пива. — Срочные дела в Лондоне, из-за которых мне пришлось отложить наш обед. Похоже на небольшой кризис. Власти делают мою жизнь жалкой.
— В самом деле? — спросил я, надеясь, что он не собирается сообщить мне об отмене открытия американского офиса после всего потраченного на него времени.
— Беспокоиться не о чем, — сказал он, очевидно прочитав мои мысли. — Ничего, что касается меня лично. Но вы должны знать, что в Европе сейчас 1984 год. Большой Брат[15] всегда наблюдает за теми из нас, кто осмеливается быть другим.
Я решил, что он имеет в виду менеджеров.
Харрис окликнул Фрица:
— Еще порцию, друг мой!
Пока Фриц наливал пиво и ждал, когда осядет пена, Харрис склонился ко мне и проговорил вполголоса:
— Что я ненавижу в Европе, Джек, это ползучий фашизм политкорректности. Он везде, но в основном приходит из Европейского союза в Брюсселе в форме указов. Эти ублюдки хотят контролировать, что и как мы едим, что говорим и думаем, как живем — абсолютно все. А о том, что не указывает Брюссель, заботится наше собственное правительство.
Харрис становился возбужденным и постепенно повышал голос. Я понятия не имел, о чем он говорит, но притворялся заинтересованным и надеялся, что он сосредоточит внимание на резервационном центре.
— Неужели все так скверно? — спросил я, удивленный его горячностью.
— Да! В эти дни в Англии самое худшее — быть настоящим англичанином. Поверьте, Джек, я знаю, что говорю. Я хотел бы сказать, что это чайник, который скоро выкипит, и мы вернем нашу страну, но, увы, это не так. Думаю, мы просто будем сидеть, пока правительство прибирает к рукам все.
Грудастая официантка принесла нашу телятину. Она действительно была мягкой. Это выглядело чудесно — кусок мяса размером с ладонь, покрытый ветчиной и сыром. Я здорово проголодался.
— Вы, вероятно, слышали, что я собираюсь перенести мою штаб-квартиру, — сказал Харрис с набитым телятиной ртом. — Мне нужно найти место, где я снова смогу дышать.
Наконец-то!
— Я всерьез подумываю о Колорадо, — продолжал он, наблюдая за моей реакцией.
— Это было бы фантастично, — сказал я, отложив вилку, чтобы пожать ему руку. — Мы бы охотно вас приняли.
Харрис покачал головой, словно говоря: «Еще бы!»
— Это прекрасное место, — продолжал я. — Солнце светит более трехсот дней в году. У нас есть горы и катание на лыжах, а также большой аэропорт и мэр, который поощряет международный бизнес…
— Я все это знаю, — прервал меня он. — Вам незачем рекламировать это мне. Я хорошо знаком со штатом и его властями. Я даже контактировал с некоторыми из них, хотя неофициально.
Принесли пиво, и Харрис сделал большой глоток. Он не вытер пену с верхней губы, и это меня отвлекало.
— Это замечательное место для создания семьи, — снова заговорил я. — Превосходные школы и много мест для отдыха. Позвольте показать вам… — И я полез в бумажник за фото Энджелины.
Большинство людей выразило бы притворный интерес, но Харрис был искренним. Он широко улыбнулся, глядя на снимок нашей дочери.
— Недавно появилась? — спросил он.
— Снимок сделан недели через две после родов, — ответил я. — Сейчас она уже почти ходит.
— Она ангел, как ее имя, — сказал Харрис, возвращая фото.
Я был озадачен.
— Вам, вероятно, показывают столько фотографий, что вы путаете детей.
— О чем вы? — спросил он.
— Я не припоминаю, чтобы показывал вам ее фотографию раньше.
— Конечно, показывали.
Я покачал головой.
— Очевидно, забыл.
— Выпейте еще пива, — со смехом предложил Харрис. Казалось, он изучает меня.
Хотел бы я знать, когда показывал ему это фото.
Я потянулся за пивом, чувствуя, что во мне закипает гнев, и понятия не имея о его причине. Харрис всего лишь предположил, что у него лучше память, чем у меня. Но мне хотелось ударом кулака стереть пену с его губы. Очевидно, это последствия минувшей недели, подумал я. Все эти жалкие ожидания, пока моя семья находится за тысячи миль. Я был готов сорвать злость на туроператоре, который приводил тысячи туристов и миллионы долларов в мой город и который вскоре мог перенести туда свой бизнес.
— Похоже, вы могли бы выпить еще порцию, — сказал Харрис, кивнув на мой стакан. — Мне тоже, Фриц!
Он сделал паузу.
— С вами все в порядке? Вы выглядите бледным.
— В порядке. Я просто устал.
