Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты
“Спокойствие и достоинство государства!” Да плевать на них обоих, решил Уоррен. – Они попросту не существуют.
Окна отдела расследования убийств выходили на автомобильную стоянку с бело-синими машинами патрульной службы и множеством бетонных пандусов, ведущих к городскому шоссе. Потолок помещения был выложен звукопоглощающей плиткой, а вся мебель была металлической, казенного образца. Уоррену всегда казалось, что в таких учреждениях неистребимо присутствует один и тот же запах – смеси застарелого пота с чьим-то недавним страхом. Если, конечно, ты сам не полицейский, то лица, глядящие на тебя из лабиринта застекленных кабинетов, обязательно покажутся тебе недружелюбными. Может быть, пока ты и не убил никого, но ты наверняка собираешься это сделать. Во всяком случае ты, безусловно, на это способен.
Дуглас оказался высоким тридцатилетним мужчиной и чем-то напоминал труп. Сил был похож на постаревшего Порки Пига[25]. На взгляд Уоррена, Сил скорее всего был жестоким, честным и трудолюбивым детективом, в то время как Дуглас – низким ублюдком, вполне способным солгать на суде, лишь бы получше выглядеть и обеспечить обвинительный приговор. Однако оба эти парня одинаково ненавидели судебных адвокатов.
– Гудпастер звонила вам? – спросил Уоррен. Сил кивнул.
– Она сказала, что мы можем рассказать вам кое-какие вещи.
– А она не говорила, чтобы вы показали мне протокол предварительного расследования?
– Мы не можем этого сделать, – сказал Дуглас. – Свидетели разговаривали с нами конфиденциально.
Сил добавил:
– Мы бы рады, но не можем.
Более чем удивленный, Уоррен рассмеялся:
– Ну, прямо Немой и Глухой. Вы, ребята, ломаете какую-то комедию.
– Вы, адвокаты, приходите сюда, – сказал Сил, – и ожидаете, что мы выкатим перед вами красный ковер. А потом, когда мы оказываемся на месте свидетелей, пытаетесь выставить нас брехунами.
Уоррен пожал плечами:
– Такова наша работа.
– А вы знаете нашу? – буркнул Дуглас.
– Ну, тогда просто, своими словами, расскажите мне про Куинтану.
Это они могли сделать. Сил повторил историю ареста, которая сильно напоминала рассказ Гектора. Кассир в “Секл-К” надавил ногой на кнопку. Тут же в ближайшем полицейском участке раздался сигнал тревоги.
На следующий день в отдел расследования убийств позвонили баллисты и сообщили, что калибр и нарезка ствола пистолета, принадлежавшего Гектору, совпадают с пулей, извлеченной из черепа Дан Хо Трунга. Поскольку Сил и Дуглас были полицейскими, обследовавшими место убийства Трунга, то и Гектора доставили именно в их отдел, где Куинтане вторично было сообщено обо всех его правах.
– Он сидел как раз на том месте, где сейчас сидите вы, адвокат, – сказал Дуглас, очевидно намекая на то, что они не стали бы возражать, если бы это оказался Уоррен.
– И что же, он посмотрел на ваше улыбающееся лицо и сказал: “Сознаюсь, это сделал я”?
Сил резко засмеялся.
– Он требовал адвоката? – спросил Уоррен.
– Для этого он слишком туп, – ответил Дуглас. – Просто сидел здесь да лепетал: “Я ни-пнимаю, а чем вы-грите”.
– Вы спрашивали, откуда у него пистолет?
Сил погладил свою челюсть:
– Какая-то история у него была, только не могу вспомнить, какая именно.
– Не говорил ли он, что нашел оружие в мусорном ящике?
– Да, как раз так.
– А были на пистолете какие-то другие отпечатки?
– Смазаны.
– Вы проверяли автомобиль, в котором было найдено тело убитого? – спросил Уоррен.
– В нем ничего не было. Нэнси велела показать вам пачку фотографий.
Сил выдвинул ящик с делами и вытащил оттуда папку из манильской бумаги.
– А как насчет всего остального, что положено делать при расследовании убийства?
Имелся в виду набор специальных тестов, принятых в случаях, связанных с убийством, – вакуумные контейнеры, пинцеты и заборы материала из-под ногтей жертвы.
– Все это чушь!
Сил бросил папку на стол.
– Жертва была застрелена в своем автомобиле через окно, открытое со стороны водителя. Баллисты говорят, что, вероятно, с расстояния в пять-шесть футов. Твой парень, должно быть, просто сунул руку в окно и вытащил бумажник после того, как убил вьетнамца.
Уоррен взглянул в свои записи.
– Кстати, кто отгонял автомобиль с места преступления? Это был фордовский фургон, так, по-моему?
– Я отгонял, – проворчал Дуглас.
– А вы не зацепили какой-нибудь фонарный столб по пути в полицейский гараж?
– Эй, я уже объяснялся по этому поводу со старой вьетнамской леди.
Дуглас открыл манильскую папку, вытащил оттуда пачку цветных фотографий размером 8х10 и разложил их на столе. Под льющимся с потолка молочно-белым светом флуоресцентных ламп Уоррен разглядел обвисшее на автомобильном сиденье тело с залитым кровью лицом.
– Вот эта, – сказал Дуглас, указывая на одну фотографию, отобранную из пачки. – Видите? Этот чертов бампер уже был ободран, когда мы туда приехали. Я же ей говорил. – Он хрипло рассмеялся. – А вы собрались заняться гражданским правом, адвокат? Будете представлять интересы жены жертвы и предъявлять паршивый иск по поводу грошовой царапины?
– Спасибо, парни.
Уоррен встал, расправив складки своего летнего полосатого пиджака. Но фотографию положил в портфель.
– Томми Руиз сейчас на работе? – спросил он.
Руиз был сержантом отдела расследования убийств, и именно он арестовывал Джонни Фей Баудро тем вечером, когда был убит Клайд Отт. С сержантом Уоррену тоже нужно было переговорить.
– Думаю, что да, – ответил Сил. – Давайте я ему позвоню.
10
От жары на тротуарах начала проступать смола. Уоррен поставил “БМВ” на дешевую автостоянку за зданием тюрьмы на Остин-стрит, опустив две однодолларовые бумажки и монету в двадцать пять центов в прорезь автомата, номер которого он надеялся запомнить, что, говоря по правде, не всегда ему удавалось. Но все-таки до сих пор его машину ни разу не отгоняли в полицейский участок. И это было маленькой любезностью со стороны судьбы, в общем-то неблагосклонной к Уоррену.
Мимо прошли двое молчаливых бродяг, они направились к благотворительному учреждению, которое находилось в нескольких кварталах от тюрьмы, позади комплекса современных зданий, где размещались офисы. Прибрежное солнце яростно припекало непокрытую голову Уоррена. Он развязал галстук.
В сознании Уоррена возник другой непрошеный образ, рожденный этим полуденным солнцем. Уоррен был в Мексике ту неделю, которую он провел с Чарм. Они шли пешком через горы, направляясь к горному озеру. Присев посреди поля, поросшего дикими лиловыми цветами, Чарм спустила трусики, чтобы пописать. Уоррен тут же начал настраивать объектив фотоаппарата, намереваясь сделать моментальный снимок. Чарм закрыла лицо рукой и возмущенно погрозила ему кулаком. Уоррен тогда долго смеялся.
Минут через десять он снова сидел напротив Гектора Куинтаны в одной из приемных комнат тюрьмы. Пот на лбу Уоррена постепенно высыхал, а спиной он даже чувствовал холодок под струей из кондиционера.
– Гектор, мы с тобой обязаны принять решение. И сегодня же должны быть сказаны определенные вещи.
– А что еще я могу вам рассказать? – помрачнев, спросил Куинтана.
– На этот раз у меня есть, что рассказать. Д.А. делает тебе предложение.
– А кто такой Д.А.?
– Это парень, с которым ты никогда не встретишься, – он всего лишь делает политику. Я же говорю тебе про помощника окружного прокурора Нэнси Гудпастер, с которой ты наверняка скоро познакомишься и которую, вероятно, потом возненавидишь. Она хочет засадить тебя в тюрьму на всю жизнь или добиться, чтобы власти Техаса сделали тебе инъекцию цианида. И она абсолютно уверена, что дело твое безнадежно. Проблема в том, что насчет последнего я с нею согласен.
Куинтана несколько раз глотнул воздух. Уоррен поднял руку, предупреждая то, что, по его мнению, должно было последовать.
– Я стараюсь быть объективным. Это часть моей работы. Но все обстоит совсем не так плохо, как я тебе обрисовал. Успокойся.
Куинтана задышал чуть спокойнее, однако ненамного.
– Суды завалены делами. Поэтому Нэнси Гудпастер согласна пойти на компромисс. Она заменит обвинение в предумышленном убийстве на обвинение в простом. Она предлагает тебе сорок лет заключения.
Куинтана тихо повторил цифру.
– Я понимаю, что сорок лет кажутся большим сроком, – сказал Уоррен, прочитав ужас в карих глазах Гектора и чувствуя, что какая-то частица этого начинает пробираться и в его собственное сердце. Что за отвратительная обязанность – разбазаривать грядущие годы человеческой жизни? Наверно, к такому и можно было привыкнуть, но полюбить это нельзя.
– И это действительно много, – продолжал он, – хотя по истечении какого-то времени и при условии хорошего поведения ты отсидишь только половину этого срока или того, сколько тебе дадут. Но я хочу обратить твое внимание вот на что. Ведь половину-то смерти тебе получить не удастся.
