Салла Симукка - Белый, как снег
Сон уводил Зеленку за собой, когда ее сознание вдруг заметалось в панике от мысли: я не хочу умирать. Хочу жить.
Хочу жить.
Хочу…
Белоснежка подтянулась на высоком железном заборе. В ногах ощущалась тяжесть, руки вспотели, так что было тяжело ухватиться за черные перекладины. Но сейчас не время страдать из-за этого. Сейчас нужно как можно быстрее попасть в дом.
Пики железного забора были остры. Белоснежка пыталась схватиться за них как можно выше и перебросить себя через забор одним плавным движением. Но в решающий момент хватка одной из потных рук ослабла, и она почувствовала, как пика оставила длинную царапину на бедре, из которой сразу же засочилась кровь. В тот же момент Белоснежка потеряла равновесие и упала на бок, а не на ноги, как было задумано. К счастью, в последний момент она сумела сгруппироваться – подтянуть ноги к телу и прижать подбородок к груди.
После падения Белоснежка перекатилась пару раз и наконец остановилась, переводя дыхание. Бок болел, рана на бедре саднила, но все остальное было в норме. Кости целы, серьезных ушибов нет. Бывало и хуже. Некогда она возвращалась домой распухшей, как футбольный мяч, и делала вид, что все в порядке.
Белоснежка поднялась с земли. В ногах была слабость, голова трещала, но она могла ходить. Хуже, чем от чего-либо другого, ей оказалось от обезвоживания. Пот все время тек и тек, хотя она была уверена, что в ее организме уже не найдется ни одной лишней капли.
Во дворе ни души. Возможно, Белоснежка успела. Но она не была в этом уверена. Когда к ней подошла Вера Совакова, возникло такое ощущение, что эта женщина знает о массовом самоубийстве больше других. Может быть, она в этом даже как-то замешана. А какая ей выгода от этой катастрофы? С Адамом Гавелом, он же Смит, все понятно – тот попросту сбежит из секты, из которой нельзя больше будет качать деньги и которая стала для него обузой. А вот средства массовой информации, которые еще долго будут смаковать подробности трагедии… Один из самых популярных журналистов «Супер 8» изучает секту; его босс направляет Иржи в самый центр событий, чтобы тот сделал опасный репортаж. А потом сообщает ему точные сведения о дне и часе самоубийства… А сведения эти появились именно и в первую очередь у «Супер 8»…
Белоснежка подбежала к боковой двери и заметила, что та взломана. Тут же она почувствовала отзвук знакомого запаха. Одеколон Иржи. Это значит, что он тоже здесь, причем не так давно. Эта мысль придала Белоснежке новых сил и уверенности. Вместе они справятся. Хотя…
И тут в ее мысли вклинилось одно гложущее слово. Слово развилось в предложение. Предложение – в идею. Иржи тоже может быть в этом замешан. Это возможно. Даже, может быть, очевидно. Неразумно отправлять на задание человека, который не знает, что за этим стои́т. А если это так, Белоснежка не знает, кого ей следует больше бояться…
Впрочем, времени на раздумья уже не осталось. Нет времени на анализ. Белоснежка шагнула в дом – и почувствовала сильный запах горючей жидкости.
25
Глаза Белоснежки слезились. Она смотрела, будто сквозь вуаль, как Иржи, согнувшись, вбежал в помещение. Мгновение казалось вечностью перед тем, как он вернулся с бензопилой…
Вера Совакова несколько раз глубоко вздохнула, предвкушая момент. Сейчас начнется. Она планировала этот медиаспектакль долго и терпеливо. Адам Гавел еще много лет назад сблизился с нею, предложив ей возможность сделать эксклюзивный репортаж о «Белой семье» – разумеется, не бесплатно. Но Вера придерживалась того мнения, что этого мало, что нужно нечто большее. И тогда они начали вместе планировать человеческую трагедию, которая сможет как следует заинтересовать публику.
Вера представляла себе, как в кафе и столовых Праги один за другим стихнут люди. Кто-нибудь наверняка продолжит трескотню, но остальные своим шипением заставят его замолчать. В домах люди будут сидеть, потрясенно уставившись в телевизоры, когда посреди какого-нибудь интеллектуального ток-шоу вдруг пустят экстренный выпуск новостей. Заработают мобильники. «Включи телевизор, сейчас происходит кое-что невероятное».
Экран, внизу которого виднеется знакомый логотип «Супер 8», вдруг наполнится изображениями старого развалившегося деревянного дома, снятыми на ручную камеру. Серьезный женский голос, по которому призна́ют директора «Супер 8» Веру Совакову, расскажет, что журналист Иржи Гашек смог проникнуть в дом опасной секты, называющей себя «Белая семья». Секта планировала совершить массовое самоубийство, и должно это было произойти именно сегодня. Иржи Гашек первым прибыл на место событий и отправился спасать людей, рискуя своей жизнью и глядя смерти в лицо…
Вера чувствовала, как мурашки бегут по ее коже от мысли, как люди прилипнут к экрану. Они будут чувствовать, что происходит настоящая жизненная драма, которая может закончиться как хорошо, так и плохо…
Одной спички наверняка хватит. Но все же Адаму Гавелу нельзя было рисковать. Он взвесил в руке тяжелую бутылку с коктейлем Молотова и запустил ее в окно. Стекло разбилось вдребезги. В комнате сразу же заплясали языки пламени.
Дураки. Они поверили словам Адама, что все заснут глубоким сном, прежде чем он подожжет дом и застрелится. Первую часть обещания он сдержал – убедился, чтобы все уснули. Затем запер дверь и вышел наружу. Дождался, пока тупица-журналист взломает боковую дверь…
Адам Гавел с удовольствием остался бы посмотреть, как весь этот уродливый старый дом сгорит, словно щепка. Как огонь поглотит человеческую глупость и доверчивость. Он даже чувствовал какое-то удовлетворение от того, что смог осуществить все даже лучше, чем тогда, наспех, в Небраске. На этот раз он удерживал Семью вокруг себя так долго, что смог заставить людей верить ему безоговорочно. Они слушали его сказки о том, как очищающий огонь унесет их души прямо в рай, куда неправедным ход заказан…
Адам наслаждался той властью, которая у него была. Время от времени он даже играл с мыслью, что все идет по-старому. Адам говорил о Вере и Семье так убедительно, что даже сам временами в это верил. Но пасти стадо стало слишком трудно, да и он начал стареть. Сделка с Верой Соваковой освободит его и даст богатство.
Адам не мог остаться, чтобы полюбоваться на пламя. Уже скоро его авиарейс. Он улетит далеко-далеко, на деньги Веры Соваковой, с новыми именем и паспортом. Время начать все с чистого листа. Чистого и белого, как снег.
Адам повернулся к дому спиной и запер огромные железные ворота. Это ненадолго замедлит действия полиции и пожарных. Но возможно, это «ненадолго» будет решающим.
Осколки стекла полетели в Белоснежку, и она быстро пригнулась. Затем жар от загоревшихся тряпок ударил ее по руке. Белоснежка бросилась к лестнице. На втором этаже она встретила Иржи с камерой.
– Что ты делаешь? – зашипела девушка и закрыла линзу рукой.
Иржи дернул камеру на себя.
– Снимаю.
Белоснежка сглотнула. Все ее мышцы напряглись.
– Ты что, с ними заодно?
– Ты о чем?
Голос и взгляд журналиста были искренне удивленными. Но Белоснежка убедилась во время этого проклятого путешествия, что она не настолько хорошо умеет распознавать ложь, как думала раньше.
Однако сейчас не время хитрить. Надо выложить все карты на стол.
– Вера дала мне указания, чтобы… – начал Иржи.
– Я думаю, что Вера Совакова частично стоит за этим. Думаю, что она уже давно знала, что так будет. Видимо, это она подослала ко мне убийцу. Может быть, вообще все это массовое самоубийство – ее сценарий.
Белоснежка говорила быстро, низким голосом. С нижнего этажа поднимался горячий темно-серый дым, там вовсю плясали огоньки. Обоих затошнило от гари. Девушка наблюдала за тем, как Иржи переваривает ее слова. Он мысленно прошелся по всем событиям и ситуациям, которые привели их сюда. Затем его глаза расширились. Он понял, что, возможно, Белоснежка права. Затем выключил камеру и сказал:
– Они не наверху и не внизу. Значит, в подвале.
Белоснежка пустилась вниз по лестнице.
– Подожди. Это небезопасно. Тебе надо сейчас же выйти на улицу. Скоро приедут спасатели. Они уже знают, – сказал Иржи. – Вера сказала, что…
Предложение прервалось – он все понял.
– Они ничего не знают, – ответила Белоснежка. – По дороге я на всякий случай забежала на станцию. Никто не слышал о массовом самоубийстве. Даже не знаю, поверили ли они мне. Может, решили, что я свихнулась. А у меня уже не было времени их убеждать. Может, как раз сейчас они слышат от кого-то из соседей, что здесь горит дом…
– Я позвоню им, – сказал Иржи и полез за телефоном.
Огонь полз по стенам на второй этаж. Сейчас ему было уже мало ткани, пропитанной горючей жидкостью. Он жадно пожирал дерево. Температура становилась безжалостно высокой. Огонь вонзал свои пылающие зубы в верхнюю часть лестницы, и дерево начало отступать.
