Кэти Райх - Смертельно опасно
Райан и Фридман уже сидели за столиком в беседке. У каждого — по бутылочке пива.
Фридман подозвал официанта. Я заказала минеральную воду и арабский салат. Райан остановился на спагетти.
— Чудесный отель, — сказала я.
— Здание построил один богач в тысяча восемьсот шестидесятом. Забыл его имя. Комната номер один была его. В остальных комнатах нижнего этажа летом жили его жены. Зимой они перемещались наверх. Парень очень хотел сына, но рождались только дочки, поэтому он женился четвертый раз. Новая жена тоже разочаровала его, и бедняга умер.
Фридман глотнул пива.
— В восемьсот семьдесят третьем году богатый адвокат из Чикаго по имени Гораций Спаффорт отправил свою жену и четырех дочерей на каникулы в Европу. Корабль утонул, выжила только жена.
Еще один глоток.
— Следующая пара лет принесла адвокату двух дочерей. Затем погиб сын Спаффорта. Семья была очень религиозной. Они являлись членами одной церковной общины и решили найти утешение в Святой земле. В восемьдесят первом Спаффорты с группой друзей переехали в Иерусалим и поселились в Старом городе. И прославились именно как «Америкон колони» — организация, помогающая бедным. Спаффорт арендовал и впоследствии выкупил это место. Когда-нибудь слышали имя Питера Устинова?
Мы с Райаном кивнули.
— В девятьсот втором дедушка Питера начал привозить сюда туристов. Место стали называть общежитием, а затем гостиницей. Отель пережил четыре войны и четыре смены режима.
— Турецкий, британский, иорданский и израильский? — спросила я.
— В яблочко. Но у нас здесь не урок истории. Итак, зачем Канаде этот мерзкий Каплан?
Райан ввел Фридмана в курс дела Ферриса.
— Сменил специальность фальшивомонетчика на ремесло убийцы? — осведомился израильтянин.
— Ага, — согласился Райан. — И к тому же вдова Ферриса имела связь с Капланом.
— Об этом она, конечно, промолчала, — хмыкнул Фридман.
— Да.
— А Каплан смылся из страны.
— Да.
— А вдова осталась дожидаться четырех миллионов, — добавил Фридман.
— Именно.
— Четыре миллиона — серьезный мотив.
— Конечно.
— Вы хотите поговорить с мистером Капланом?
— И как можно скорее.
Фридман повернулся ко мне:
— Уверен, что это мое упущение, но все-таки я не знаю — какое вы имеете отношение к делу?
Я рассказала про фотографию, про скелет и упомянула звонок в ИОД.
— С кем вы разговаривали?
— Тувиа Блотник и Руфь Анна Блум.
— Блум — такая костлявая леди?
Я спрятала улыбку, так как дала ей точно такое же определение.
— Да.
— Они упомянули о саркофаге? — спросил Фридман.
— Оссуарий Иакова?
Израильтянин кивнул.
— Блотник говорил о нем. А что?
Он проигнорировал вопрос.
— Это Драм посоветовал не сообщать о том, что вы приезжаете?
— Джейк попросил, прежде всего, встретиться с ним и до этого никому не звонить.
Фридман допил свое пиво. Когда он заговорил снова, его голос казался ровным и спокойным.
— Довольно ценный совет.
Ценный, но, судя по всему, бесполезный.
19
Пять двадцать утра. За окном темно. Движется только москитная сетка. Меня разбудил громкоговоритель, призывающий к утренней молитве.
Бог велик, по-арабски убеждал муэдзин. Молитва лучше сна.
Не уверена. Я чувствовала вялость, словно пациент, отходящий от анестезии.
Голос муэдзина оборвался. Тишину заполнили пение птиц, лаянье собак и хлопанье дверей.
Я лежала в кровати, охваченная непонятным предчувствием. Должно случиться что-то трагическое. Но что? И когда?
Пока я прислушивалась к усиливающемуся уличному шуму, моя комната меняла цвет от серебристого к розовому. Я ощущала какое-то беспокойство. Смена часового пояса? Страх за свою безопасность? Чувство вины в отношении Мориссоно?
Стоп. Это уже слишком. Я посетила монастырь, и через четыре дня Мориссоно нашли мертвым на тропинке. Мои действия повлекли за собой смерть священника? Должна ли я была предвидеть, что ставлю его жизнь под угрозу?
Я его подставила? Да что это за чертов скелет?!
Беспокойство усиливалось от того, что другие владели информацией, которой у меня не было.
Блотник. Фридман. И даже, судя по всему, Джейк.
Особенно Джейк. Неужели он лелеет тайные планы, которыми не хочет делиться? Я в это не верила.
Что он утаивает?
Опять же — оссуарий Иакова. Все обсуждают эту штуковину. Я поклялась разузнать о нем сегодня же.
И моментально почувствовала себя лучше. Готова к действию. По крайней мере, что-то планирую.
В шесть часов я поднялась, приняла душ и спустилась в ресторан, надеясь, что Райан тоже встал рано. Думаю, он смирился с тем, что мы живем в разных номерах.
Мы обсудили все еще в Монреале. Я настояла на разных комнатах, аргументируя это тем, что у нас деловая поездка. Райан возражал, говорил, мол, никто не узнает. Я предположила, что будет здорово и даже романтично бегать по отелю друг к другу. Он не согласился. Но в итоге я одержала победу.
Райан уже сидел за столом, ковыряясь в своей тарелке.
— Почему на завтрак подают оливки?
Язык его заплетался: видимо, на моего приятеля смена часовых поясов повлияла сильнее.
— Ты их не любишь?
— Уважаю. Но после пяти вечера. — Райан отодвинул тарелку и принялся за яичницу. — Кошмар.
Прикинув, что милой беседы не видать, я сконцентрировалась на хумусе и сыре.
— Вы с Фридманом едете допрашивать Каплана? — спросила я, когда Райан доел.
Он кивнул и посмотрел на часы.
— Собираешься отвезти скелет Блотнику?
— Да. Но сначала дождусь Джейка — он будет здесь с минуты на минуту, — а уже потом отправлюсь в ИОД.
Допив кофе, Райан встал и ткнул в меня пальцем:
— Будь в городе поосторожней, солдат.
Я козырнула:
— Вас понял!
Райан ушел.
Джейк появился ровно в семь, одетый в джинсы, камуфляжную куртку без рукавов и гавайскую рубашку с расстегнутым воротником. Достаточно стильный вид, учитывая его бритую голову и рост.
— Взяла ботинки? — спросил Джейк, плюхаясь на место Райана.
— Для встречи с Блотником?
— Я хочу тебе кое-что показать.
— Джейк, я здесь для того, чтобы передать скелет.
— Сначала тебе надо увидеть нечто.
— Сначала я хочу знать, какого черта здесь происходит!
Джейк кивнул.
— Немедленно! — сказала я громче, нежели хотела.
— Объясню по дороге.
— Начни с оссуария.
Мимо прошли двое мужчин, разговаривающих по-арабски. Джейк провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду.
— Ты можешь закрыть кости в сейфе у себя в номере? — почти шепотом произнес он.
Я отрицательно покачала головой:
— Сейф слишком маленький.
— Тогда неси их.
— Так-то лучше, — сказала я, бросив салфетку на тарелку.
Джейк указал мне на ноги:
— Ботинки.
Пока мы ехали по городу, Джейк рассказывал странную историю.
— По поводу подлинности собственно оссуария Иакова нет никаких разногласий. Вопросы только к надписи. ИОД объявило ее подделкой. Другие считают, что «Иаков, сын Иосифа» подписали позже. Некоторые полагают, что «Иисус» добавили потом. И до сих пор многие думают, что подпись целиком фальшивая.
— Почему?
— Чтобы понизить стоимость оссуария на антикварном рынке.
— Разве ИОД не провело анализ каждого слова?
— Конечно. Само собой. Во-первых, собрали два подкомитета. Первый отвечал за надписи и содержимое, второй — за материал. Подкомитет по надписям состоял из одного специалиста по древнему ивриту. Другие квалифицированные люди оспорили заключение.
— Эти ученые специализируются на анализе и датированиях надписей?
— Правильно. Ну вот. Один умник указал на разный почерк, толщину и глубину букв как на доказательство подделки. Не хочу утомлять тебя деталями, однако такие различия вполне допустимы. Надпись немедленно объявили фальшивкой. Тем не менее, смесь печатного и прописного шрифтов — хорошо известный феномен древних гравировок. Другим спорным вопросом явились орфографические ошибки. Иосиф писалось как YWSP, а Иаков — как Y’OB. Одни эксперты утверждали, что Иосиф следует писать YHWSP, а сокращение Y’OBвообще не использовалось во времена Христа. Я провел собственное исследование. И нашел пять случаев употребления имени «Иаков». Три, то есть большинство, писались точно так же, как и на оссуарии.
— Получается, комитет не знал о существовании других надписей?
— Выходит, так. — Джейк посмотрел на поток машин. — Между прочим, в состав комитета не включили ни одного специалиста по Новому Завету или по истории христианства.
— А как же тест изотопом кислорода?
Джейк взглянул на меня:
