Си Бокс - Синий рай (в сокращении)
Кто-то слегка подтолкнул его сзади тележкой, и Джесс, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Фиону Притцл.
— Привет, красавчик, — жеманно поздоровалась она.
Джесс учтиво кивнул, не подавая виду, что сердце ушло в пятки.
— Видели сегодняшние газеты? У меня взяли интервью насчет детей Моники Тейлор. И фотографию опубликовали. — В тележке Фионы он увидел с десяток свежих газет. — Дать вам одну?
— Я уже читал, — отказался он, мысленно поторапливая стоявшую перед ним женщину, которая раздражающе медленно рылась в сумке в поисках чековой книжки.
— Отличная получилась статья, — продолжала Фиона. — Ничего не переврали. Завтра у меня интервью с Си-эн-эн, а еще из «Фокс Ньюс» звонили, тоже просили о встрече. Все хотят поговорить с человеком, который последним видел детишек живыми.
— Так вы думаете, что их не найдут? — уточнил Джесс.
Глаза Фионы стали огромными, она втиснулась между тележками и зашептала ему на ухо:
— О таком вслух не говорят, но, по-моему, они у сексуального маньяка. Обнаружение трупов — вопрос времени, и я не удивлюсь, если окажется, что дети были… изнасилованы.
Джесс придвинулся ближе и прищурился.
— Сексуальный маньяк, говорите?
— Да тише вы! — возмутилась она. — Услышат!
— Сэр? — Кассир уже ждал Джесса.
С благодарной улыбкой Джесс подкатил свою тележку поближе к кассе. Выгружая покупки на ленту, он вдруг заметил, что Фиона Притцл внимательно разглядывает их.
— Сыр-косичка? Соки в пакетах? Зачем вам?
Джесс почувствовал, что краснеет.
— Хочется попробовать чего-нибудь нового, — ответил он.
Расплатившись, он ушел под пристальным взглядом Фионы.
На выезде из Катни-Бей Джесс бросил взгляд на небо к северо-западу от города и увидел, что над горами сгущаются грозовые тучи. Весь день было ясно и тепло, а теперь надвигался дождь. И атмосферное давление изменилось, а сегодня наверняка отелятся сразу две коровы. Хорошо бы до ночи успеть вздремнуть.
У ворот он по привычке затормозил и только тут заметил, что кто-то оставил их распахнутыми. Он быстро переехал через крытую решеткой канаву, преграждавшую путь скоту, вышел и закрыл ворота за собой. Кто приезжал к нему на ранчо? Остановившись на вершине холма среди деревьев, откуда был виден дом, Джесс ощутил прилив ледяного ужаса. Незнакомый автомобиль, черный пикап, был нагло припаркован поперек подъездной дорожки. Смуглый мужчина, которого Джесс видел впервые, стоял на веранде, разговаривая по мобильнику. Присмотревшись, Джесс узнал одного из убийц с рисунка Энни — усатого здоровяка.
Джесс прибавил скорость. Дом выглядел точно так же, как когда он уезжал. Наверное, дети по-прежнему внутри, решил Джесс, возможно, перепуганы до смерти.
Джесс припарковался за пикапом. Незнакомец на веранде увидел его, закрыл телефон и нахмурился. Стоя неподвижно и скрестив руки на широкой груди, он ждал Джесса.
Незнакомец заговорил первым:
— Это ваш дом?
— Это мое ранчо, — сдержанно произнес Джесс. — Так что это мне следовало бы спросить, что вы здесь делаете.
— Я содействую команде шерифа. Вы, наверное, уже слышали, что пропали двое местных детей.
— Раньше я вас что-то не видел.
— Я из добровольцев. Мы помогаем шерифу Кейри.
Во время разговора Джесс видел отражение гостя в оконном стекле. Сзади у него из-за пояса торчала рукоятка пистолета.
— А имя у вас есть? — поинтересовался Джесс.
— Деннис Гонсалес. Сержант Деннис Гонсалес, полицейское управление Лос-Анджелеса.
— Бывший сержант.
Гонсалес хмыкнул и закатил глаза.
— Ну да, бывший. Но это не важно.
— И с какой стати вы вторглись в чужие владения?
— Вторгся? Думайте, что говорите, мистер. Мы объезжаем всю округу в поисках детей. Ваш дом значится в моем списке.
Джесс вздохнул:
— Все ясно. Но я уже вернулся, так что можете уезжать.
— Пока нет. Я слышал в доме шум.
— Кроме меня, здесь никого нет, — заверил Джесс. — Мой работник уволился несколько дней назад.
— Может, предложите мне чашку кофе или еще что-нибудь?
— Не могу — дела. Вот-вот отелятся две коровы.
Гонсалес вгляделся в его лицо.
— Мне правда хотелось бы осмотреть ранчо, чтобы вычеркнуть его из списка. Заодно заглянуть и в сарай. Хочу убедиться, что шум, который я слышал, мне не почудился.
— Он вам почудился, — отрезал Джесс.
В воздухе повисло гнетущее молчание.
— Давайте-ка все проясним. — Гонсалес вновь уставился на Джесса. — Вы отказываете мне в праве вычеркнуть вас из списка похитителей детей?
Джесс собрался с силами, чтобы не дрогнуть.
— Именно так. Вы вторглись в чужие владения, не имея на то разрешения. А теперь убирайтесь и не возвращайтесь без бумаги.
— Ну вы и фрукт, compadre.[2]
В глазах у Гонсалеса вспыхнул огонек, и секунду Джесс был почти уверен, что сейчас его собеседник направит ему в лицо оружие. Но момент прошел, Гонсалес так и не шевельнулся.
— Я еще вернусь, — пригрозил он, спускаясь с веранды и направляясь к своему пикапу. — Мы с вами еще встретимся.
Джесс стоял, положив ладони на капот своей машины, чтобы не дрожали пальцы.
— Не советую угрожать мне, — негромко предостерег он.
Гонсалес открыл дверцу своей машины и обернулся.
— Я не угрожаю. Я советую.
Джесс смотрел вслед пикапу, пока тот не скрылся.
— Это был один из них? — спросил Джесс.
Он распаковывал покупки в кухне. Мертвенно-бледные Энни и Уильям застыли в дверях гостиной.
— Да, — кивнула Энни. — Мы думали, он вломится в дом и найдет нас.
— Ох-хо-хо. — Джесс прошел через кухню и притянул к себе обоих детей. — Я просто нарадоваться не могу, что вы невредимы. Все хорошо.
— Он вернется? — тревожно спросила Энни.
Джесс отпустил их и присел на корточки, чтобы смотреть детям в глаза.
— По-моему, да.
— Что же нам делать?
— Пока не знаю, — ответил он. — Я как раз об этом думаю.
— Покажите мне, как стрелять из винтовок, которые у вас хранятся вон там. — Уильям показал на шкаф. — Научите нас.
Джесс взглянул на него, собираясь возразить. Но передумал.
— Сначала давайте сообразим что-нибудь перекусить, — предложил он.
Джим Хирн сидел в шезлонге с газетой на коленях, краем уха слушая монотонный голос из телевизора, комментирующий матч «Сиэтл Маринерз». Джим не знал ни иннинга, ни счета, не помнил даже, с кем играют «Маринерз». Ему не давали покоя мысли о встрече с Эдуардо Вильяторо и о прочитанной в газете статье про поиски пропавших детей Моники Тейлор. О бывших полицейских из Лос-Анджелеса, возглавивших оперативную группу. И о собственной роли в происходящем.
Хирн обвел комнату таким взглядом, словно видел ее впервые. Гостиная была великолепна, с высокими потолками и паркетными полами, устланными дорогим ковром. Из панорамного окна открывался вид на длинную покатую лужайку, ведущую к берегу небольшого, окруженного деревьями озерца. На кухне Лора жарила цыпленка по старинному южному рецепту — любимое блюдо Хирна. В любое другое время он бы обливался слюной в предвкушении, но теперь при мыслях о еде подступала тошнота.
Хирн чувствовал себя самозванцем в собственном доме. Здесь следовало бы жить настоящему бизнесмену, думал он. А не нищему ковбою, заключившему контракт с дьяволом. Так или иначе, ему давно пора заняться происходящими событиями. Он поднялся, потянулся, сунул газету под мышку, прихватил телефон и вышел из дома. Небо заволокли дождевые тучи, пахло сыростью.
В газетной статье был указан телефон для информации о детях Моники Тейлор. Хирн набрал его и услышал голос секретаря.
— Можно поговорить с лейтенантом Сингером?
Хирну пришлось подождать минуту, потом в трубке послышался ровный и деловитый голос:
— Сингер слушает.
— Лейтенант Сингер, это Джим Хирн.
Молчание.
— Ваш банкир, — не дождавшись ответа, напомнил Хирн.
— Я знаю, кто вы, — уже слегка раздраженный голос.
— У вас найдется несколько минут? Нам надо поговорить.
— О чем? Сами понимаете, я сейчас занят.
— Об одном отставном детективе из Калифорнии, который приходил ко мне и спрашивал о вкладе наличными и меченых купюрах, прошедших через мой банк. Думаю, мы должны встретиться.
— Зачем? — быстро отозвался Сингер, понизив голос.
— Ему не понадобится много времени, чтобы установить, кому принадлежат некоторые счета…
— Слушайте меня внимательно, мистер банкир, — перебил Сингер. — Ничего и никому не говорите. Ни одной живой душе. Будет спрашивать — отвечайте, что вы понятия не имеете, что все это значит. Не вечно же он будет болтаться в округе. Когда-нибудь да уедет. А когда уедет, мы все проясним. Годится?
