Барбара Серанелла - Вы только не обижайтесь
Клер улыбнулась.
– Я это очень ценю. К делу, над которым я сейчас работаю, имеет отношение одна из ваших поднадзорных.
– Я не сторонница того, чтобы нянчиться с этими типами, – заявила Оливия Скотт. – Половину из них – и я еще занижаю цифру! – вообще не следовало выпускать на улицы. Они настоящие животные. Кто именно вас интересует?
– Миранда Манчини.
– Манчини?
– Похоже, вы удивлены.
– Мне не следовало бы удивляться, – вздохнула та. – В моей работе вообще не следует ничему удивляться. Мне просто казалось… Ну не важно. Что она натворила?
– Жаль, что я не могу вам этого сказать.
– Понимаю, – отозвалась инспекторша, на лице которой ясно отразилось разочарование. – Так чего бы вы хотели?
– Для начала – посмотреть ее личное дело. Меня интересуют условия, которые ей поставлены.
– Пожалуйста. – Миссис Скотт повернулась к шкафу с личными делами. – Наши клиенты, – она произнесла это слово так, словно оно внушало ей отвращение, – могут быть подвергнуты обыску и аресту в любую минуту. Ордер может быть готов буквально через сорок минут. Я не считаю нужным нянчиться с этими типами.
– Да, – откликнулась Клер. – Вы уже об этом говорили.
Манч все утро возилась с задним колесом «доджадарт» и наконец сняла его с креплений. Голова ее была занята не работой. Она на секунду удержала колесо коленом и с трудом поставила его на землю. Сделав глубокий вдох, она начала сражаться с тормозным барабаном. Вокруг ее головы кружились вихри асбестовой пыли. Раньше она пробовала при работе с тормозами надевать хирургическую маску. А потом как-то поймала себя на том, что приподнимает маску, чтобы затянуться сигаретой, да и плюнула на нелепые предосторожности.
– Нужны какие-то детали? – крикнул Джек, не выходя из офиса.
Она наклонилась и посмотрела на накладку на тормозных башмаках.
– Ага! Тут уже заклепки светятся.
– Сейчас позвоню, – сказал он.
Спустя минуту он вышел к ней.
– Все путем, – сообщил он. – Я заказал тебе запчасти.
– Слушай, Джек, – начала она.
– Чего?
– Как бы ты отнесся к тому, что я приношу на работу младенца?
– Ты беременна?
– Нет, – поспешно ответила она. – Это моя… э-э… крестница.
– У тебя есть крестница? – спросил он.
– Угу. С недавнего времени. Короче, я хотела узнать, можно ли ей здесь бывать, пока я работаю.
– Сколько ей?
– Полгода. Если бы я поставила кроватку…
– Можешь не продолжать, – сказал он, поднимая руку. – Младенцу в гараже не место. О чем ты только думаешь?
Она думала о том, что бывают места гораздо хуже, но отвечать не стала. По его лицу было видно, что никакими словами его не переубедить. Да и мысль была глупая. Почему она не сообразила этого, пока все утро подбирала слова? Пора переходить к плану номер два.
– Мне нужно несколько дней отпуска, – сказала она.
– Когда? – спросил он.
– Прямо сейчас, до конца недели.
– Что-нибудь случилось?
– Хочу уладить кое-какие дела.
– Договорись с Лу, – сказал он.
Она бросила взгляд через двор мастерской: Лу, второй механик, как раз жал руку какому-то подростку. Лу широко улыбнулся и подошел к ней.
– Я собираюсь взять отпуск на несколько дней, – сказала она.
– А что говорит Джек?
– Он сказал, чтобы я с тобой договорилась.
– Я возьму неделю в декабре, – сказал он. – А когда ты хочешь уйти?
– Сейчас.
– Неожиданно как-то, а?
– Просто скажи, да или нет.
– Господи, да иди! Уж спросить нельзя! Нечего на меня огрызаться. – Он развернул веером пачку двадцаток. – Я продал «импалу», – сообщил он.
В прошлом месяце они приобрели вскладчину машину, на ремонт которой у владельца не было денег. Лу купил подержанную трансмиссию, а Манч ее установила. После мелкого косметического ремонта они белым обувным кремом написали на ветровом стекле «$600» и поставили «шевроле» у забора мастерской, не забывая время от времени смывать пыль, оседавшую на кузове.
– И деньги получил? – спросила она.
– Причем наличными.
– Мои любимые деньги.
Она протянула руку, и он отсчитал ее долю: пятнадцать купюр по двадцать долларов.
– И что собираешься делать? – спросил он.
– В каком смысле?
– Да в отпуске! Куда-то собираешься поехать?
– Мне надо кое-что уладить, – ответила она.
– Ну развлекайся.
– А как же! Только этим и буду заниматься.
Перед ленчем, когда она мыла руки, Джек постучал в дверь задней комнаты.
– Сюда можно? – спросил он.
Она вытерла руки.
– Не заперто.
Он вошел и сел на какой-то ящик. Понаблюдав за ней минуту, спросил:
– Так в следующий понедельник ты выйдешь?
– Угу.
– У тебя, случайно, нет неприятностей?
Она скрестила руки на груди.
– Неужели мне нельзя взять короткий отпуск без того, чтобы подвергнуться допросу с пристрастием?
– Успокойся. Я ведь за тебя тревожусь, – сказал он. – Ты же сама говорила, что недавно с твоим другом случилась беда. Я сказал Лу…
Манч вздохнула. Те, кто называет женщин сплетницами, просто никогда не терлись подолгу в компании мужиков.
– Не обижайся, Джек, но мне бы хотелось, чтоб ты не лез в мою личную жизнь.
Он встал и ушел, не проронив ни слова. Она проводила его взглядом: он ссутулил плечи и покачивал головой. Ее так и подмывало окликнуть его и сказать: не бери в голову, все нормально, – но она этого не сделала. В конце концов, у нее есть право иметь секреты и не служить предметом чьих-то домыслов. Есть внимание, а есть бесцеремонность. Джеку надо понять, где проходит граница между ними.
Выйдя из подсобки, она увидела, что к мастерской подъезжает – кой черт ее принес! – инспектор по надзору за условно осужденными миссис Оливия Скотт. Позади нее в другой машине ехала еще какая-то женщина. Лица у обеих были строгие. Они почти одновременно остановились и никак не отреагировали на то, что позади них резко затормозил трейлер. Манч почувствовала мгновенную слабость в коленях, но тут же расправила плечи. Что еще они могут с ней сделать? Убить и съесть? А пошли они…
Женщины вышли из машин. Миссис Скотт властно поманила Манч пальцем. Манч отряхнулась и медленно пошла к ним.
– В чем дело?
Миссис Скотт холодно улыбнулась.
– У спецагента Донавон есть к тебе кое-какие вопросы.
Спецагент? Манч постаралась сохранить бесстрастное выражение лица – не скучающее и не встревоженное – и молча ожидала продолжения.
Агент ФБР повернулась к миссис Скотт.
– Надеюсь, вы не будете возражать, если я переговорю с миз Манчини наедине.
Миссис Скотт очень даже возражала. Манч смотрела, как инспекторша неохотно отходит к своей машине. Похоже, ей до смерти обидно было оказаться так близко к событиям и в них не участвовать. Манч охотно бы поменялась с ней местами. Она повернулась к спецагенту Донавон.
– Это надолго? У меня много работы.
Агент сначала осмотрелась и только потом заговорила.
– Тебе нравится здесь работать?
Не крылась ли в ее тоне угроза?
– Наверное. Платят прилично, люди славные.
Что ей нужно?
– Ты знакома с Джонатаном Гарилло?
Манч заставила себя не повести и бровью.
– Когда-то раньше была знакома.
– Он тебя навещал в последнее время?
– Да. Он заезжал ко мне в тот день, когда его убили.
Она говорит правду, но при этом не говорит ничего, чего бы эта женщина не знала.
– Что ему было нужно?
Тень в кабине трейлера не шевелилась. Чего он там стоит? На бульваре Сепульведа стоянки нет, а светофор уже должен был бы переключиться. Ее внимание привлекло какое-то движение у окна со стороны пассажира. Мужская рука, затянутая в черную кожу байкерской куртки, высунулась наружу и поправила боковое зеркальце. Манч увидела искаженное отражение пассажира и поняла, что он за ней наблюдает. Она не разглядела его лица – только рыжеватые волосы и зеркальные солнечные очки.
– Миз Манчини?
– Да?
– Я спросила: что ему было нужно?
Манч посмотрела на спецагента.
– Ничего особенного. Он хотел, чтобы я снова начала с ним встречаться. Я сказала, что больше с такими, как он, не знаюсь – ведь у меня условный срок.
– Он тебе что-то передал?
– Только привет, – ответила Манч.
Спецагент не улыбнулась. Мужчина в трейлере убрал руку, а затем вновь высунул ее из окна. На этот раз он чем-то помахивал. Розовым флагом. Нет, не флагом. Манч разглядела рукава и подошвы на концах штанин. Это был детский комбинезон. Комбинезон Эйши. Тот, в котором она была накануне вечером.
– Ты еще никогда не сидела в федеральной тюрьме, так? Миссис Скотт готова оказать мне любую помощь, о какой я попрошу. Например, если кто-то окажется у меня на дороге, будет мешать моему расследованию, а она сможет посадить этого человека на тридцать дней…
Манч хорошо знала правила этой игры. Сейчас ей полагается завалиться на спину и открыть свой незащищенный животик. Она опустила взгляд и понурилась.
