Барбара Серанелла - Вы только не обижайтесь
Берни забросил руку на спинку диванчика, почти касаясь ее шеи. Краем глаза заметив Блэкстона, он поднял пальцы, предупреждая, чтобы тот пока не подходил.
Блэкстон покопался носком ботинка в опилках на полу и стал рассматривать на стенах афиши с автографами. Зазвонил телефон, и бармен снял трубку. Послушав секунду, он сказал: «Его все еще здесь нет». Посетители засмеялись. Берни поманил Блэкстона к себе.
Усаживаясь на диванчик напротив Берни и его спутницы, Блэкстон услышал ее слова:
– Но я ему шкажала: нет. Понимаете?
Ее голос звучал невнятно. Берни что-то пробормотал, похлопал ее по руке и кивнул Блэкстону.
– Джигсо, это – Энджи.
Энджи тоже кивнула, подняв на Блэкстона печальные глаза. В левом глазу кровеносные сосуды лопнули, а губа была рассечена и распухла.
– Привет, – поздоровалась она нехотя.
По-видимому, у нее была повреждена челюсть: когда она говорила, во рту взблескивала металлическая шина.
Блэкстон прикинул: возраст – чуть больше двадцати лет, наверняка наркоманка, проститутка и мелкая воровка.
– Шукин шын меня отделал, – продолжала о, на.
– Энджи попался настоящий псих, – вставил Берни.
– Вывел меня иж штроя. – По подбородку у нее потекла слюна, она вытерла ее бумажной салфеткой.
– Расскажи ему то, что мне рассказывала, Энджи.
– Чэмпион велел передать, ты должен издержать швое шлово, – сказала она, и добавила в качестве объяснения Блэкстону: – Чэмпион – это мой парень.
– А ты передай ему: если сведения верные, то я обещаю потерять кое-какие бумаги, – ответил ей Берни. – Тебе кто угодно подтвердит, что я свое слово держу.
– Знаю, – согласилась она. Они обменялись понимающими взглядами, и она стала рассказывать: – Тот тип набралщя до предела.
– Какой тип? – спросил Блэкстон.
– Мне надо было прошто его пошлать, так?
Джигсо посмотрел на Берни, но тот молча кивнул, призывая его проявить терпение.
– Он шкажал: ещли не шделаешь, как я хочу, то я тебя вжорву.
– Взорвет? – переспросил Блэкстон.
– Он шунул мне между ног гранату и велел жагадать желание.
– Гранату? В смысле – ручную гранату? – спросил Блэкстон.
– Ага. А какие еще бывают?
– Как тот тип выглядел? Ты знаешь, как его зовут?
– Я уже все это слышал, Джигсо, – вмешался Берни. – Белый мужчина, усы, рыжеватые волосы. Они друг другу не представлялись, но она описала две татуировки на руках у этого парня. На правой были два скрещенных поршня и слова: «Ездить чтобы Жить, Жить чтобы Ездить» в кругу красно-черных свастик. А вторая тебе особенно понравится. На левом предплечье у него мишень диаметром четыре дюйма и по верху и по низу надпись: «Один Выстрел – Один Труп».
– Это ведь наколка морских пехотинцев, да? – уточнил Блэкстон.
Берни кивнул.
– Снайперы спецназа.
Блэкстон присвистнул.
– А какая у него была машина?
– Взятая напрокат у «Херца», с номерами Орегона. Мы ее проверяем.
– И детшкий штул, – вступила в разговор Энджи.
– Какой стул? – не понял Блэкстон.
– Ну, такой, в какие детей шажают.
– А, сиденье для машины?
– Да.
– Молодец, Энджи, – похвалил Берни. – А теперь Блэкстон поставит нам обоим выпивку.
Блэкстон заплатил за их коктейль «Лонг-Айленд» и ушел. Поездка того стоила. Орегонские номера на машине подтвердили его подозрение насчет того, что ведущееся ФБР дело об ограблении склада национальной гвардии касалось также контрабанды через границу Орегона и Калифорнии. Контрабандисты часто пользовались арендованными автомобилями – за прокат можно платить наличными. Когда Берни описал татуировку с мишенью, у Блэкстона даже мурашки побежали. Татуировка с перекрещенными поршнями тоже была ему знакома; она очень популярна в среде байкеров, а байкеры обожают «спид». Картина начинала складываться.
Он содрогнулся, представив себе группу накачавшихся метамфетамином неонацистов, вооруженных автоматами и взрывчаткой. Если их в ближайшее время не отловить, кровь по улицам потечет рекой. Уже потекла.
Вернувшись к себе в кабинет, он позвонил в Каньонвиль, помощнику шерифа Тому Муди.
– Только что получил фотографию вашего Неизвестного, – сказал тот, когда Блэкстон ему представился.
– Я даже знаю имя, которое должно стоять под этой фотографией, – сообщил Блэкстон. – Джонатан Гарилло.
– Как вам удалось так быстро установить его личность? Повезло с отпечатками?
– Нет, какая-то женщина пришла в коронерскую службу, когда мы проводили вскрытие. Она бросила там листок из блокнота с его именем, а сама сбежала.
– Кто она?
– Мы как раз этим занимаемся. Эксперты смогли прочесть отпечатки слов, написанных на верхнем листке блокнота. В частности, слово «Каньонвиль».
Блэкстон услышал хлюпающие звуки и представил себе, как Муди, посасывая трубку, задумчиво смотрит в окно.
– Что еще было написано? – спросил Муди.
– Слова «список» и «самая вкусная шоколадка». Это вам что-то говорит?
– Нет. Но «список» – это уже интересно.
– Я тоже так подумал. Наш Джонатан Гарилло мог иметь дело с байкерами.
– Ага, у нас тут есть эти ублюдки, – подтвердил Муди. – «Цыганское жулье», «Наемники»… все ваше отребье с залива.
– Мне кажется, все это связано с более крупным делом, – сказал Блэкстон. – В прошлом месяце был ограблен склад национальной гвардии округа Керн. Грабители вывезли взрывчатку и оружие.
– Ага, – отозвался Муди, – я об этом наслышан. У нас здесь три недели назад кое у кого появились винтовки М-14. Я известил ФБР.
– Так вы работаете совместно? – спросил Блэкстон.
Смех Муди звучал мрачно.
– Они мне велели им не мешать. Другими словами, спасибо, поцелуйте нас в задницу.
– Ну, может, мы с вами сумеем друг другу помочь, – сказал Блэкстон.
– Было бы неплохо, – отозвался Муди. – Чертовы федералы что-то тормозят.
Блэкстон пообещал держать его в курсе и повесил трубку.
В кабинет заглянул Алекс.
– Я дозвонился до того врача в Палм-Спрингс, – сообщил он. – Владельца дома в Хэмптоне. Он сказал мне, что квартиру под номером шесть снимал тип по имени Джон Гарилло.
– Выходит, ту пару могли убить по ошибке, – сказал Блэкстон. – Жертвой должен был стать Гарилло.
– Я позвонил Джеффу, – сказал Алекс, – и попросил его сравнить пули со стрельбы на шоссе и стрельбы в Венис. Он обещал сделать все возможное. Обидно, что фэбээровцы забрали пули из дела Гарилло.
– Ну, придется нам пока обходиться без них.
Блэкстон нарисовал еще один круг, достаточно большой, чтобы вместить имена убитых в Венис: Руис / Гусман. Он провел линию, соединив имена жертв обоих происшествий, а потом просмотрел свои записи. Хозяин убитой женщины упомянул, что на месте убийства одновременно с ним была белая женщина. Женщина с младенцем. Он сделал себе пометку: показать хозяину полицейскую фотографию Лайзы Слокем. И постучал кончиком карандаша по кружку Неизвестной с Грязными Ногтями. Могла ли там быть она?
15
По мнению Клер Донавон, архив ФБР, расположенный в здании на бульваре Уилшир в Вествуде, был одним из самых полных в стране – и к тому же был самым упорядоченным. Архив называли «Катакомбы» – он помещался в подвале, на третьем подземном уровне. Яркие лампы заливали ровным светом лабиринт коридоров, заставленных стеллажами.
Личные дела были расставлены в алфавитном порядке и снабжены перекрестными ссылками по профессиональному признаку. Каждое дело содержало ежеквартальные характеристики, результаты психологических тестов и множество интересных примечаний, которые часто оказывались бесценными. Сегодня ее интересовали служащие городских правоохранительных органов. Люди Клер, которые вели наблюдение за домом Лайзы Слокем, записали номерные знаки автомобиля ее гостьи. Как и следовало ожидать, у посетительницы Лайзы Слокем, некой Миранды Манчини, оказались проблемы с законом, и сейчас она отбывала условный срок. Очень кстати.
Агент Донавон перелистывала дело Оливии Скотт с улыбкой. Прежде чем стать инспектором по надзору за условно осужденными, Скотт подавала заявления в шесть различных подразделений по охране правопорядка: очередная неудачница. С такой справиться нетрудно. Перед тем, как уйти, Клер Донавон заглянула в еще одно личное дело.
И вот она сидит в здании суда Санта-Моники напротив миссис Скотт.
– ФБР? – проговорила миссис Скотт, крутя в руках визитную карточку с тиснением. – Знаете, когда я была в вашем возрасте, женщинам не разрешалось быть выездными агентами ФБР.
– Какая обида! – отозвалась Клер. – Бюро лишило себя множества прекрасных работников.
Миссис Скотт подавала заявление в ФБР в 1968 году, но Клер не призналась, что знает об этом. Она никогда без нужды не открывала свои карты.
– Я помогу вам чем смогу. Сделаю все, что вам нужно. – Оливия Скотт подалась к ней и понизила голос. – И все будет сделано так, как вы скажете. Вы убедитесь, что я могу быть очень полезна.
