Гарольд Роббинс - Бетси
Салли положила трубку и вернулась в гостиную. Лорен-старший поднял голову. Он сидел на диване.
— Что-нибудь случилось?
Она покачала головой.
— Звонил Младший. Он остается на ночь в клубе.
Слишком устал, чтобы ехать домой.
— Ты сказала ему, что я здесь?
— Нет. Да это ничего бы не изменило, — она взяла чистый бокал со столика для коктейлей, поставила его перед Лореном. — Виски с содовой?
— Налей заодно и себе, — предложил Лорен. — Мне кажется, капля спиртного тебе не повредит.
— Не могу, — покачала головой Салли. — Я еще кормлю грудью, — она протянула свекру полный бокал. — А теперь усаживайтесь поудобнее и ждите, пока ваш внук поужинает. Я быстро.
Но Лорен встал.
— Я пойду с тобой.
Она изумленно взглянула на него, но возражать не стала. Вслед за ней Лорен поднялся в детскую. Крошечный ночник горел в дальнем углу комнаты, отбрасывая желтоватый свет на детскую кроватку.
Малыш спал, плотно закрыв глазки. Салли наклонилась, достала его из кроватки. Он сразу же недовольно заорал.
— Он голоден, — пояснила Салли, прошла с младенцем к стулу, села спиной к свету.
Зашуршало платье, крики сменились почмокиванием.
Обернувшись, Салли посмотрела на Лорена. Его глаза горели, лицо напряглось.
— Я ничего не вижу.
Медленно она повернулась на стуле, и теперь слабый свет ночника освещал ее и младенца. Лорен шагнул к ней.
— Мой бог, — прошептал он. — Это прекрасно.
Ее же охватила злость.
— Вам бы это внушить вашему сыну.
Он ничего не сказал. Лишь положил руку на ее обнаженное плечо.
Вздрогнув, она посмотрела ему в глаза, потом повернула голову и поцеловала его руку. Слезы брызнули у нее из глаз, потекли по щекам. Она прижалась лицом к его руке.
— Извините, папа Хардеман, — прошептала Салли.
Свободной рукой Лорен погладил ее по волосам.
— Все нормально, девочка. Я понимаю тебя.
— Правда? Он не такой, как вы. Холодный, замкнувшийся в себе, никого не подпускающий. Я… Мне так трудно…
Он прижал палец к ее губам.
— Я же сказал, что все понимаю.
Она помолчала, потом решилась.
— Я видела вас с женщиной в день нашей свадьбы.
— Я знал об этом. Прочитал по твоим глазам, когда вышел из спальни.
Салли всхлипнула.
— Наверное, я дура, круглая дура.
— Нет, — улыбнулся Лорен. — Ты — нормальная молодая женщина со здоровыми инстинктами, а вот твой муж заслуживает хорошего пинка за то, что пренебрегает домашними обязанностями, — и Лорен направился к двери. — Пожалуй, пинок этот он получит от меня.
— Нет. Вы в это не вмешивайтесь. От вас я хочу только одного.
— Чего же?
Она встала, прошла к кроватке, уложила уже спящего младенца, поправила одеяльце, выпрямилась, шагнула к Лорену, застегивая пуговицы на груди.
— Чтобы вы сделали то, на что не способен ваш сын.
Лицо его напряглось. На виске запульсировала жилка. Внезапно руки его поднялись, сжали ей груди.
— Сучка! — сердито бросил он. — Так тебе не терпится?
— Да, — спокойно ответила она, припала к его груди. — Моя спальня за дверью.
Он поднял ее на руки, открыл дверь, переступил порог, осторожно, чтобы не разбудить младенца, притворил ее за собой. Положил Салли на кровать. Начал раздеваться. Она протянула руку, зажгла маленькую лампочку на ночном столике.
Он уже сбросил костюм, рубашку.
— Чего же ты ждешь? — прохрипел он. — Снимай платье.
Она покачала головой, наблюдая, как падает на пол нательный комбинезон. Голый, Лорен шагнул к ней. Салли глянула ему в лицо.
— Сорви с меня платье. Как с той женщины.
Мгновение спустя платье превратилось в лохмотья.
Он наклонился над ней, широко развел ноги, вогнал в нее член.
Она едва удержалась от крика.
— О боже, боже! — прошептала она, а первый накативший оргазм сменялся вторым, третьим, четвертым…
Наконец-то она стала женщиной, когда-то увиденной ею в зеркале.
Глава 8
Она проснулась за несколько минут до ночного, в два часа после полуночи, кормления. Лорен спал на животе, вытянувшись во всю длину кровати.
Вблизи он не казался таким волосатым, как она себе представляла. Защищаясь от света маленькой лампочки на ночном столике, он положил руку так, чтобы прикрыть глаза, его тело покрывал золотисто-рыжий пушок, сквозь который проглядывала белая кожа.
Осторожно, чтобы не разбудить его, она соскользнула с кровати, и тут вспомнила о своем теле. Каждая клеточка ощущала безмерную, абсолютную удовлетворенность.
— Так вот что это такое, — улыбнулась сама себе Салли, накинула халатик и прошла в детскую, закрыв за собой дверь. Постояла у кроватки, глядя на спящего малыша. Теперь он был для нее не просто младенцем, а мужчиной, который со временем станет большим и сильным и сможет удовлетворить женщину, как только что удовлетворили ее.
У нее заболели груди, она потрогала их, потом достала из термоса теплую бутылочку с детской смесью, вынула ребенка из кроватки, села на стул, дала ему резиновый сосок.
Он взял его в рот и тут же выплюнул. Протестующе завопил.
— Ш-ш-ш, — успокаивала она его, заталкивая соску в маленький ротик. — Надо привыкать.
Он, казалось, понял, потому что жадно засосал. Она наклонилась и поцеловала вспотевшее личико.
— Будущий мужчина, — прошептала она, переполненная любовью к своему первенцу.
Она услышала, как за спиной открылась дверь, а когда оглянулась, Лорен уже возвышался над ними. Голый, громадный, источавший мужской дух.
— Почему ты кормишь его из бутылочки? — спросил он.
— Потому что ты ему ничего не оставил, — честно ответила Салли.
Он промолчал.
— Ничего страшного, — продолжила она. — Я уже перевожу его на искусственное кормление.
Он кивнул и вернулся в ее спальню. Покормив малыша, она перепеленала его, уложила, укрыла одеяльцем.
Когда она пришла в спальню, Лорен сидел на краю кровати и курил. Вопросительно посмотрел на нее.
— Он уже спит, — ответила она на его немой вопрос.
— Роскошная жизнь, — он улыбнулся. — Только ешь да спишь, — он поднялся. — Мне, пожалуй, пора.
— Нет.
Он повернулся к ней.
— Мы и так наделали немало глупостей. И теперь мне надо убраться отсюда и позаботиться о том, чтобы этого больше не повторилось.
— Я хочу, чтобы ты остался.
— Салли, да ты просто сумасшедшая.
— Нет, — твердо ответила она. — Ты думаешь, я могу позволить тебе уйти после того, как ты показал мне, что это такое — быть женщиной? Что значит чувствовать себя любимой?
— Выдранной, как полагается, — поправил он ее. — Это не одно и то же.
— Может, и так, — ответила она. — Но я различий не нахожу. Я тебя люблю.
— Достаточно хорошенько влындить тебе, и ты уже влюблена? — с сарказмом спросил Лорен.
— Разве этого мало? — ответила она вопросом. — Я могла прожить всю жизнь и не узнать, как много мне дано почувствовать.
Он молчал.
— Послушай, — заговорила она быстро, слова налезали одно на другое. — Я знаю, что после этой ночи все будет кончено. Такое больше не повторится. Но утро еще не наступило, и я не хочу терять ни секунды.
Он почувствовал шевеление между ног, по выражению ее глаз понял, что и она этого не упустила. Рассердился: тело предало его.
— Мы не можем оставаться в этой комнате, — схватился он за соломинку. — Слуги…
— Ты останешься в комнате Лорена. Она через дверь.
Он начал собирать одежду.
— А что ты ему скажешь?
— Правду, — она улыбнулась. — Что тебе не хотелось ехать домой в столь поздний час. В конце концов, что в этом такого? Ты же мой свекор, не правда ли? — Салли посмотрела на него. — Одно меня мучает. Как мне обращаться к тебе? «Папа Хардеман» звучит довольно нелепо.
— Попробуй «Лорен», — предложил он и последовал за ней в комнату сына. — И давно у вас отдельные спальни?
— С самого начала, — она взяла у него одежду. — Давай я все развешу, чтобы утром ты мог это надеть.
Он наблюдал, как она вешает костюм.
— Я думал, вы спите вместе.
— Никогда такого не было. Лорен сразу заявил, что спит он плохо и только будет мне мешать. Кроме того, у тебя и мамы Хардеман тоже были отдельные спальни.
— Лишь когда она заболела. А до того мы двадцать лет спали бок о бок.
— Я этого не знала, — за костюмом последовала рубашка.
— Вы слишком молоды для отдельных спален, — он пристально посмотрел на Салли. — Теперь я убедился, что с тобой все в порядке. А вот что с Лореном?
— Не знаю, — их взгляды встретились. — Он другой.
Не похожий на тебя.
— Что значит — другой?
— Ему ничего от меня не надо, — она помялась. — У меня такое ощущение, что он приходил ко мне, лишь когда я просила его. Даже в нашу брачную ночь, когда я так хотела его, что легла в постель голой, он спросил, не слишком ли я устала.
— Он никогда не был крепким парнем. Скорее, изнеженным. Мать слишком уж опекала его. Единственный ребенок, и она знала, что другого не будет.
