Деннис Лихэйн - Остров проклятых
— Рейчел, — обратился к ней Коули, — мы к тебе пришли с нашими друзьями. Надеюсь, ты не против.
Она расправила под собой халатик и подняла на гостей глаза, в которых застыло выражение по-детски наивного ожидания.
На открытых частях тела никаких следов насилия.
Кожа цвета песчаника. Чистенькие лицо, руки, ноги. На босых ступнях ни царапинки от колючек или острых камней.
— Чем я могу вам помочь? — обратилась она к Тедди.
— Мисс Соландо, мы приехали сюда…
— Что-то продать?
— Мэм?
— Надеюсь, не для того, чтобы что-то продать. Не хочу быть резкой, но такими вещами занимается мой муж.
— Нет, мэм. Мы не собираемся ничего продавать.
— Это хорошо. Чем я могу вам помочь?
— Вы не скажете, где вы были вчера?
— Здесь. В своем доме. — Она повернулась к Коули. — Кто эти люди?
— Это офицеры полиции, Рейчел, — ответил главврач.
— Что-то случилось с Джимом?
— Нет, — успокоил ее Коули. — Нет, нет. С Джимом все в порядке.
— А с детьми? — Она стала озираться. — Они во дворе. Они ничего не натворили?
— Нет, мисс Соландо, — сказал Тедди. — Ваши дети ничего не натворили. И с вашим мужем все хорошо. — Он перехватил взгляд Коули, который одобрительно кивнул. — Просто, э, до нас дошла информация, что вчера в вашем квартале появился человек, ведущий подрывную деятельность. Люди видели, как он на вашей улице раздавал коммунистическую литературу.
— О господи, только этого не хватало. Детям?
— Нет, насколько нам известно.
— В нашем квартале? На нашей улице?
— Боюсь, что так, мэм. Если вы нам расскажете, где вчера были, мы поймем, не пересекались ли ваши пути с этим типом.
— Вы меня обвиняете в том, что я коммунистка? — Она оторвалась от подушек и сжала в горстях простыню.
Коули посмотрел на Тедди, и в его глазах читалось: сами вырыли яму, сами из нее теперь выбирайтесь.
— Вы? Коммунистка? Какому нормальному человеку придет такое в голову? Вы истинная американка. Просто Бетти Грейбл.[9] Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть.
Она выпустила простыню из одного кулака, чтобы почесать колено.
— Но я совсем не похожа на Бетти Грейбл.
— Только в смысле патриотизма. А внешне вы скорее похожи на Терезу Райт, мэм. Помните фильм, где она сыграла с Джозефом Коттоном лет десять-двенадцать назад?
— «Тень сомнения». Да, меня с ней сравнивали. — Ее улыбка была одновременно любезная и чувственная. — Джим воевал. Он вернулся с фронта со словами «Мир стал свободным, так как все увидели, что американский путь единственно верный».
— Аминь, — сказал Тедди. — Я тоже воевал.
— Вы знали моего Джима?
— Боюсь, что нет, мэм. Я не сомневаюсь, что он прекрасный человек. Сухопутные войска?
Она поморщила носик.
— Морская пехота.
— «Верный навсегда», — произнес он слова клятвы морпехов. — Мисс Соландо, нам важно знать каждый шаг этого человека. Вы могли его и не заметить. Он очень хитер. Нам важно уяснить, где были вы, чтобы сравнить с его передвижениями и понять, не пересеклись ли вы с ним.
— Как ночью корабли?
— Вот-вот. Вы меня понимаете?
— О да.
Она приподнялась и засунула под себя ноги, отчего у Тедди произошло движение внизу живота.
— Так не расскажете мне подробно про свой вчерашний день? — попросил он.
— Дайте подумать. Я приготовила завтрак Джиму и детям, сложила ему еду в ланч-бокс, потом Джим ушел, я отправила детей в школу и решила поплавать в озере.
— Вы часто плаваете?
— Нет. — Она со смехом подалась вперед, как будто он с ней флиртовал. — Просто, не знаю, на меня что-то нашло. Знаете, как это бывает? На тебя вдруг что-то находит.
— Понимаю.
— Вот так было со мной. Я все с себя сняла и плавала в озере, пока руки-ноги не отяжелели, тогда я вышла, немного обсушилась, снова оделась и пошла по берегу далеко-далеко. Я собирала камешки и складывала из них такие маленькие замки.
— Сколько, помните? — спросил Тедди и сразу почувствовал на себе взгляд Коули.
Она подумала, закатив глаза к потолку.
— Да.
— Сколько же?
— Тринадцать.
— Довольно много.
— Некоторые совсем маленькие, — сказала она. — Размером с чашку.
— А потом?
— Потом я думала о тебе.
Тедди заметил, как Нэринг, стоявший по другую сторону койки, переглянулся с Коули и в недоумении поднял вверх руки.
— Почему обо мне? — спросил Тедди.
Ее улыбка обнажила зубы, которые могли бы показаться сжатыми, если бы не торчащий между ними красный кончик языка.
— Потому что ты мой Джим, глупенький. Ты мой солдат. — Она встала на колени, подалась вперед и, взяв Тедди за руку, принялась ее гладить. — Такая грубая. Мне нравятся твои мозоли. Как они скачут по моей коже. Я скучаю, Джим. Ты совсем не бываешь дома.
— Я много работаю, — сказал он.
— Сядь.
Она потянула его за руку.
Коули взглядом подбодрил пристава, тот позволил ей притянуть себя, и вот он уже сидел рядом с ней на койке. Внутренний жар в глазах, знакомый ему по фотографии, куда-то исчез, по крайней мере на время, и сейчас, сидя подле нее, невозможно было не отдать должное ее красоте. Она производила впечатление какой-то текучей среды: ее темные глаза мерцали как прозрачная вода, ее томные изгибы струились в воздухе, ее губы и подбородок казались слегка припухшими.
— Ты слишком много работаешь.
Ее пальцы скользнули к подвздошной ямке, словно разглаживая морщинку на узле его галстука.
— Кто-то должен приносить в дом хлеб насущный, — сказал он.
— Мы в полном порядке, — сказала она, и он щекой почувствовал ее дыхание. — Нам всего хватает.
— Пока хватает. Я думаю о будущем.
— Никогда его не видела, — сказала Рейчел. — Помнишь, что говорил мой папа?
— Забыл.
Она пальцами расчесала его волосы на виске.
— «Будущее — это товар, который откладывается до лучших времен. А я плачу наличными». — Она прыснула и прижалась к его плечу, так что он почувствовал ее упругие груди. — Нет, милый, мы должны жить сегодняшним днем. Здесь и сейчас.
Эти же слова говорила ему Долорес. И губы, и волосы у них похожи, так что, если бы Рейчел совсем приблизила лицо, он бы грешным делом мог подумать, что говорит со своей покойной женой. Их роднила даже эта чувственная дрожь, о которой сама Долорес, даже после стольких лет совместной жизни, возможно, и не догадывалась.
Он пытался вспомнить, о чем собирался ее спросить. Необходимо вернуть ее назад. Заставить рассказать о вчерашнем дне… да… что произошло после того, как она прошлась по берегу и построила замки из камешков.
— Что ты делала после прогулки вдоль озера? — спросил он.
— А то ты не знаешь.
— Не знаю.
— Ты хочешь, чтобы я сказала это вслух? Да? — Она наклонилась так, что ее лицо оказалось на уровне его подбородка; ее темные глаза смотрели на него в упор, ее дыхание смешалось с его дыханием. — Так ты не помнишь?
— Нет.
— Лгунишка.
— Я серьезно.
— Не верю. Если ты действительно забыл, то тебя, Джеймс Соландо, ждут неприятности.
— А ты напомни, — прошептал Тедди.
— Ты хочешь услышать это от меня?
— Я хочу услышать это от тебя.
Она провела ладонью по его скуле и подбородку, а когда заговорила, ее голос звучал хрипло:
— Я вернулась домой еще мокрая после купания, и ты меня всю облизал.
Тедди взял ее лицо в ладони, чтобы не дать ей возможности еще больше сократить расстояние между ними. Его пальцы скользнули вверх, к вискам, и обнаружили там испарину. Он заглянул ей в глаза.
— Расскажи, чем еще ты вчера занималась, — прошептал он и заметил, что в ее кристально чистых глазах промелькнуло нечто. Пожалуй, страх, который затем распространился до верхней губы и переносицы. Он почувствовал, как она дрожит.
Она блуждала взглядом по его лицу, глаза делались все шире и шире, зрачки метались по орбите.
— Я тебя похоронила, — наконец сказала она.
— Да вот же я.
— Я тебя похоронила. В пустом гробу. Потому что твое тело разметало над Северной Атлантикой. Я положила в гроб твой солдатский жетон, это все, что удалось найти. А твое прекрасное тело, твое обгоревшее тело съели акулы.
— Рейчел, — вмешался Коули.
— Как кусок мяса.
— Нет, — сказал Тедди.
— Как кусок прожаренного жесткого мяса.
— Это был не я.
— Они убили Джима. Мой Джим мертв. А ты, блядь, кто такой?
Она вырвалась из его рук, отпрянула к стене и, пригвоздив его колючим взглядом, наставила на него указующий перст.
— Кто он, блядь, такой?
Она плюнула в Тедди.
Он был не в силах пошевелиться. Эта ярость, буквально выплеснувшаяся из ее глаз, парализовала его.
— Хотел меня выебать, морячок? Да? Засунуть в меня свой хуй, пока мои дети играют во дворе? Я знаю, что у тебя на уме! Убирайся! Ты меня слышишь? Убирайся к…
