Франк Тилье - Головоломка
– Есть догадки?
– Пока нет. Поживем – увидим. Но я считаю, что за всем этим стоит не только игра. Кому по силам реквизировать целую больницу, пусть и заброшенную, и обновить нехилую ее часть, чтобы тут можно было жить? Вода, электричество, оснащение… Все это стоит кучу бабок. Признай, что деньги сейчас так просто не добудешь. Не исключено, что речь идет о новой концепции реалити-шоу и они продадут права в сорок стран. Или десяток мультимиллионеров наблюдают за нами и делают ставки?
Илан как бы невзначай бросил взгляд на камеру, сел и попытался завести разговор с Жигаксом, но очкарик только скрестил руки на груди, а рта не раскрыл.
– Меня он тоже проигнорировал, – бросил Моки и завернул кран. – Видно, предыдущий опыт общения с себе подобными был неприятным.
Булл вытащил из кармана сигарету и понюхал ее.
– Слава богу, несколько штук еще осталось! Кто из вас знает, почему закрыли эту больничку?
Ему ответил голос от двери:
– Нехватка денег, разумеется. Да еще, это место пришлось бы вычистить от и до, чтобы вновь содержать здесь людей.
Мысль высказал парень, с которым Илан столкнулся в душе: Фредерик Ябловски. Одет он был в белые брюки, водолазку и длинный белый халат. Ябловски подошел к Моки и сунул ему под нос сероватый комочек.
– Крокидолит[17]. В сороковые годы его широко использовали в строительстве из-за огнеупорных и противогнилостных свойств. Худшая дрянь на свете, в этом здании она повсюду. Возможно, асбестовая пыль уже проникла в твои легкие, угнездилась там и через несколько лет вскормит чудные раковые клетки, которые сожрут тебя изнутри.
Моки резко оттолкнул руку Ябловски:
– А ну-ка убери от меня эту мерзость!
Фред улыбнулся, выбросил комочек в ведро, огляделся, заметил кофеварку и спросил:
– Сваришь кофе покрепче? Он мне очень даже понадобится.
– Это вряд ли. Здесь нет ни еды, ни питья. Придется ждать начала игры, чтобы прояснить загадку.
Жигакс отлепился от стены и переместился к другой, напротив холодильников. Он безостановочно грыз ногти, как кролик морковку.
– Почему на вас белый докторский халат?
У Ябловски было худое лицо с заостренными чертами и спортивная фигура. Темные волосы он зачесал назад.
– В моем шкафу полно таких халатов. Меня вышибли с медицинского, наверное, это намек.
Он опустил руку в правый карман, нащупал какой-то предмет и сел.
– Не знаю, почему вы одеты иначе. Может, одни будут играть врачей, другие – психов. По правде говоря, моя роль мне нравится больше.
Илан попытался скрыть тревогу. Врачи, пациенты, психиатрическая клиника. Одежда – иерархический признак. Значит, он попадет в одну команду с Моки и Жигаксом, если игроков разобьют на группы. Вряд ли он найдет взаимопонимание с этими типами.
В коридоре раздался жуткий грохот. Илан поставил чашку на стол и выбежал из кухни. Другие последовали за ним. Звуки доносились из-за закрытой двери одной из комнат.
– Можете меня выпустить?
В этот самый момент из своей комнаты вышла Хлоэ в белом халате. Последовал молчаливый обмен взглядами. Хлоэ встала рядом с Иланом:
– Ты в порядке?
– Как посмотреть… Нашла записку под подушкой?
Девушка кивнула.
– Что думаешь насчет наших… нарядов? – спросил Илан.
– Хотят, чтобы мы прониклись атмосферой.
– Отвратительная идея. Мы окажемся в разных командах.
Фредерик Ябловски решил проявить инициативу и с ухмылкой спросил человека за дверью:
– У вас проблема?
– Где этот чертов ключ?
Ябловски оглянулся на Хлоэ и Илана:
– Так-так-так, оказывается, пациент и врач знакомы? С кем имею удовольствие?
– Хлоэ Сандерс. У нас Иланом тандем.
– Не знал, что «Паранойя» допускает спевшихся кандидатов, – хмыкнул Фредерик. – Вообще-то, так легче мошенничать. Ладно… Ну что, вернемся на кухню и спокойно поболтаем о пустяках, пока не начались боевые действия, а этот пусть себе вопит?
К двери подошел Моки.
– Ключ наверняка в кармане или за подкладкой одной из курток, висящих в вашем шкафу, – сказал он.
– Спасибо, – откликнулся голос.
Стоявший за спиной Моки Ябловски сжал ему плечо:
– Не стоило этого делать. Говорю как друг, в первый и последний раз. Не забывай – у нас соревнование.
– И что с того? По-твоему, честно соревноваться нельзя?
– Когда на кону триста тысяч евро, никакой честной игры быть не может. Семь участников лучше, чем восемь. Понял намек?
Дверь наконец открылась, и на пороге появился мужчина лет тридцати – голый по пояс красавчик, этакий белокурый сёрфер с волосатой грудью и конским хвостиком.
– Лучше поздно, чем никогда… – Он ухмыльнулся. – Кто из вас добрый самаритянин?
Моки поднял руку:
– Я.
– Спасибо, сэкономил мне время.
Блондин нацелил указательный палец на Ябловски:
– А ты – говнюк.
Он накинул на плечи полотенце и направился к душевой. Под мышкой у него был зажат комплект «пациентского прикида».
– Как тебя зовут? – в спину ему спросила Хлоэ.
– Рей Лепренс. Могу дать визитку, если хочешь.
У Рея Лепренса была улыбка звезды, и он не стеснялся ходить в трусах перед незнакомыми людьми.
Щелкнул замок, и все обернулись. В глубине коридора появилась Наоми Фе. Она закрыла дверь и опустила ключ в карман белого халата.
– А вот и маленькая мерзкая гадина, – прошептала Хлоэ на ухо Илану. – В облике докторши. Кто бы сомневался…
Наоми ограничилась коротким обезличенным «привет», бросила равнодушный взгляд на пару и повернулась к Ябловски:
– Тут чем-нибудь кормят?
– О, здесь очень миленькая столовка, таверна для шизофреников, подают психа в решетке и мюсли с валиумом, больше ничего. Так что поесть не удастся, – пошутил Ябловски и достал что-то из кармана. – Зато у меня есть вот это. У вас, девушки, такое тоже имеется, судя по вашим белым халатам?
Хлоэ и Наоми кивнули и синхронным движением предъявили аудитории шприцы, наполненные прозрачной жидкостью.
26
Четыре кандидата в белых врачебных халатах.
Трое – в одежде пациентов. Один, Моки, в собственной, цивильной – он наотрез отказался облачаться в униформу.
И четыре шприца, лежащих в ряд на кухонном столе.
Четвертый «врач», Максим Филоза, последним из игроков вышел из своей комнаты и присоединился к группе.
Все восемь участников собрались вместе, голодные, не спавшие ночь, с выражением тревоги на лицах.
Хлоэ сняла пластиковый колпачок с иглы и выдавила на стол крошечную каплю. Принюхалась и высказала несколько предположений: седативы, антипсихотики, нейролептики, анестетики. В любом случае нечто убойное. Шприц был стеклянный, а не пластиковый, такими пользовались лет десять-двадцать назад.
Венсан Жигакс, игрок в квадратных очках, нервно теребил в руках карты Таро.
– Это может быть и яд. Ко мне даже близко никто не подойдет с иглой. Ни-кто…
– Предлагаю немедленно выбросить все в помойку, – сказал Моки. – Вы «вооружены», мы нет, так не пойдет.
Наоми Фе забрала свой шприц и сунула его в карман халата. Ябловски немедленно последовал ее примеру.
– Еще как пойдет, – бросила брюнетка с пирсингом. – Я со своим не расстанусь, пока не решу, может он мне пригодиться или нет.
– Пригодиться? Зачем, по-твоему, нужен шприц, начиненный каким-то дерьмом? Сделать с ним можно одно: воткнуть в задницу пациенту!
Эту тираду произнес «пациент» Рей Лепренс, лишенный комплексов блондинчик-сёрфер, сидевший по-турецки на столе… Илан ненавидел подобных кретинов, снобов с модными очками на макушке, цедящих слова «через губу».
Вокруг проблемы шприцев разгорелся спор на повышенных тонах.
– Давайте все успокоимся, – примирительным тоном сказал Филоза. – Все мы добрались сюда в состоянии стресса, все провели жуткую ночь, все излишне подозрительны – чтобы не сказать раздражены. Ничего удивительного в этом нет: дурацкая одежда, записки под подушкой, пустые холодильники – элемент дополнительного давления, как и это жуткое место.
Моки откинул назад дреды:
– И не говори, братан. Сейчас явится Джек Николсон с топором и порубит нас на куски. В коридорах холод собачий. Если я не поем, через два часа хлопнусь в обморок.
– Уверен, все разрешится в девять часов, когда мы встретимся в холле с Гадесом. А пока предлагаю познакомиться. Я Максим Филоза, мне скоро исполнится тридцать. Работаю в квартале Дефанс, специалист по обеспечению безопасности компьютерных сетей. После возвращения отсюда, скорее всего, буду уволен. К счастью, есть триста тысяч евро, лебеди – и я их заполучу. – Филоза улыбнулся и достал из кармана свои четыре карты Таро. – Я обнаружил в комнате этих четырех рыцарей. Ничего удивительного: им наверняка известно, что я увлекаюсь шахматами, решаю логические задачи и… люблю теологию.
– Бог и прочая дребедень? – поинтересовался Моки.
– Именно так. Я спец по разгадыванию загадок. Кстати, кто-нибудь разбирается в Таро?
