Дело медведя-оборотня - Персиков Георгий
Кольбин насторожился и сложил руки на груди.
– Что же, – ответил он, – случается такое, и довольно часто. Да и неудивительно: нечего болтаться по лесу без присмотра! А что насчет вашего гигантского медведя или оборотня, так это все сказки! На девчонок обычные волки или медведи нападают!
Муромцев бросил взгляд на Нестора и затем спросил:
– Девчонок? То есть вы знаете, что чаще всего жертвами были девочки? Откуда же? Вам кто-то рассказал?
– Никто мне не рассказал, – усмехнулся Кольбин, – я сам их тела находил в лесу. И мальчишек среди них не было, хотя понятно почему – они умнее и порядочнее, не бегают по лесам, как эти шлюхи малолетние.
– О, вы настолько женщин не любите? – воскликнул вдруг Барабанов. – А я, признаться, страстный охотник до женского пола! Вероятно, какая-нибудь жгучая брюнетка разбила вам сердце? А может, это была роковая блондинка?! Я угадал?
Реакция Кольбина на слова Нестора оказалась неожиданной: он резко вскочил и ударил кулаком по столу, опрокинув пепельницу-панцирь, которая покатилась по полу, рассыпая окурки и пепел.
– Как вы смеете повторять эти мерзкие слухи в моем доме?! – закричал он. – Да, у меня была невеста! Сбежала из-под венца к богатому старику! Тело свое продала ему! Все они племя сатанинское, продажное! И после я никаких дел с их лживой породой иметь не хотел!
Кольбин топнул ногой и добавил, в исступлении сжав кулаки над головой:
– И чтобы вы знали: даже эти мерзкие девчонки, что бродят по лесам, – уже продажные девки! Шлюхи!
Он злобно посмотрел на Муромцева, вернулся в кресло и спросил:
– Вы закончили свой допрос? Мне надо работать.
Муромцев поклонился и ответил:
– Покорно благодарю вас, сударь, за уделенное нам время. Вопросов у нас больше нет. Однако прошу вас не уезжать из губернии, возможно, нам придется еще кое-что уточнить.
– И это был не допрос, а всего лишь беседа, – добавил Барабанов.
Кольбин ничего не ответил. Муромцев с коллегами еще раз попрощались с хозяином усадьбы и вышли из дома. На улице уже было темно, у ворот их ждал слепой привратник с керосиновой лампой. Он закрыл за ними покосившуюся калитку и пошел в сторону дома. Рядом бежали собаки, виляя хвостами.
Сев в экипаж, Муромцев сказал:
– Ну, что же, господа, теперь можно ехать к полицмейстеру. У нас появился наконец подозреваемый!
Глава 18
В кабинете начальника полиции находились трое: сам Керим Кербалаевич Баширов, Роман Муромцев и подозреваемый помещик Кольбин. Последний во время допроса вел себя нагло, если не сказать – по-хамски. Поскольку допрос вел лично полицмейстер, Муромцев безмолвно сидел в углу на стуле и выполнял обязанности стенографиста. Несколько раз он порывался что-то сказать, но Баширов каждый раз останавливал его, подняв руку.
После часа бесплодных разговоров Баширов вытер красную шею платком, кивнул Роману и вышел в коридор, приказав конвою зайти в кабинет. Муромцев вышел следом и тут же набросился на Баширова:
– Керим Кербалаевич, почему вы не спросили его про найденные им в лесу трупы?! Вы битый час говорили с ним ни о чем! Вы сами видите, что он издевается над нами!
– Роман Мирославович, – жалобно выдохнул чиновник, – да подождите же! Посудите сами, что мы можем ему вменить в вину? Что у нас есть на него? Следы сапогов? Да в таких ичигах полгубернии по лесу бродит! И мужики, и бабы! И у меня такие же есть! Что же, всех, у кого сапоги такого размера, хватать?
– Согласен, – кивнул Роман, привычно потирая лоб, – но все же есть основания подозревать Кольбина. Его высказывания насчет девочек и женщин в целом…
– Знаете, – вздохнул полицмейстер, – я его женоненавистничество вполне понимаю. Причина у него для этого имеется. И потом, господин Кольбин дворянин, член собрания. Он, в конце концов, ученый, зоолог, его знают в столице. Да, он имеет некоторые странности, но за них не сажают в тюрьму! Не могу я поверить, чтобы этот современный, образованный человек совершил такие чудовищные преступления!
Муромцев взял Баширова под локоть и отвел в сторону, чтобы конвой за дверью их не слышал.
– Керим Кербалаевич, позвольте тут не согласиться, – сказал он тихо, – зачастую так бывает, что у образованных, вполне с виду нормальных людей случаются психозы, приобретающие довольно причудливые формы. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Баширов мягко высвободил руку, которую Муромцев до сих пор продолжал держать, и сказал:
– И все же, Роман Мирославович, я бы на вашем месте сосредоточился на допросах охотников. Давайте закончим с Кольбиным.
– Хорошо, – согласился Роман, – но про тела вы все же его спросите!
Баширов кивнул и вошел в кабинет, отправив конвой обратно в коридор. Муромцев на этот раз встал за спиной полицмейстера и принялся сверлить взглядом помещика, сидевшего у стола на стуле.
– Господин Кольбин, – начал Баширов, – я понимаю, что вам неприятно здесь находиться, тем более в таком качестве. Однако по долгу службы мы обязаны опросить каждого, кто может помочь в расследовании нашего дела.
Кольбин скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на полицмейстера.
– Я решительно не понимаю, – не сказал, а скорее прорычал он, – почему вы меня сюда вызвали! Если вы закончили, то я, пожалуй, пойду! Меня ждет работа над моей энциклопедией!
И он значительно вынул из кармана пухлый блокнот в кожаном переплете и потряс им.
– Еще несколько вопросов, с вашего позволения, – с улыбкой сказал Баширов. – Скажите, сколько раз вам приходилось находить тела детей, растерзанных… э-э-э… дикими зверями? Давно ли это было? И что вы потом делали?
Помещик задумался, закатив глаза вверх, потом посмотрел на Муромцева, словно понял, от кого шли такие вопросы, и ответил:
– Раз пять или шесть, точно не помню. На протяжении лет… э-э-э… двенадцати, нет, одиннадцати, наверное. Почти всегда это были разложившиеся останки, после крупного медведя, знаете ли, немного от жертвы остается. Тела лежали там подолгу, так как я находил их в такой глуши, куда кроме меня, наверное, никто и не забредает. Как вы понимаете, до ближайших сел было далеко, и я не собирался все бросать и сломя голову бежать в полицию с докладом о каких-то старых костях. Конечно, по возвращении говорил старосте или исправнику в участке, что нашел, мол, верстах в семи или десяти останки человечьи, скорее всего, жертва нападения зверя. Вот и все, а что уж они потом с этим делали – мне неведомо, господа.
Муромцев вышел из-за спины полицмейстера и спросил:
– А что рядом видел?
– Много чего видел, – ответил Кольбин, – следов животных много было, что после медведя на падаль приходили. И человеческие следы были, видно, такого же охотника, что тело нашел, да сбежал от греха подальше, испугавшись! У нас ведь сами знаете, если простой мужик к вам в лапы попадет, то если и уйдет живым, то без шкуры!
Доморощенный зоолог зло рассмеялся, хлопнув себя по колену рукой. Муромцев с Башировым переглянулись и улыбнулись. Заметив это, Кольбин вдруг замолчал и посерьезнел. Муромцев закурил, помахал в воздухе спичкой, туша ее, и продолжил допрос:
– Захария Аврамович, вы, я так понимаю, человек внимательный, раз энциклопедию составляете? Скажите, а загнутых стволов берез вы там не замечали поблизости?
– И вы туда же? – Кольбин презрительно усмехнулся. – Тоже верите в эти байки про оборотней? В наших лесах согнутых берез хватает, так что вполне они там могли быть. Вы позволите?
Кольбин встал, налил из графина воды в стакан и, выдохнув, залпом выпил. Потом поставил стакан на стол со словами:
– А я думал, водка в графине. Ну, хорошо, скажу вам вот еще что: один раз в пеньке старом три ножа видел. Кто их там оставил и для чего, я не знаю. Но в оборотней не верю, так как сам их не видел, а в науке такие мутации не описаны, а если есть какие сведения, то с зоологической точки зрения их изучать невозможно. Признаться, я одно время сам пытался выяснить, что же такое в лесу скрывается. Караулил в полнолуния, лет семь назад примерно.
