Эрл Гарднер - Блондинка с подбитым глазом
– Обвиняемая дала какие-либо показания, а если дала, то какие?
– Насколько я могу повторить ее слова по памяти, – ответил Трэгг с холодной усмешкой, – она заявила приблизительно следующее: «По этому адресу у меня должна была состояться встреча с Милдред. Я должна была приехать в десять часов, но приехала несколько раньше. Я увидела свою машину, стоявшую перед домом и подумала, что Милдред уже в доме. Я заплатила таксисту, на машине которого приехала, вошла на крыльцо и позвонила. Мне никто не открыл, в доме было темно. Мне это показалось странным. Я обошла дом вокруг и постучала в двери кухни. И на этот раз мне никто не открыл. За домом были мостки, ведущие к курятникам. Мне показалось, что рядом с ними что-то лежит. Я знала, что в ящике моей машины лежит фонарь. Я вышла на улицу, достала из машины фонарик и вернулась. И тогда я заметила, что нечто лежащее в углублении возле курятников, это человек. Я подошла и присела. Это была Милдред. Она была мертва. Это все, что я знаю. До этого момента я понятия не имела о том, что случилось».
– Вы допрашивали обвиняемую о пистолете, который фигурирует в деле по обвинению, как вещественное доказательство номер четыре?
– Лично нет, – ответил Трэгг. – Допрос по этому делу вел мой сотрудник, сержант Холкомб.
– Ах так, – сказал Драмм. – Обвинение вызовет сержанта Холкомба в соответствующее время. Пока у меня все, господин лейтенант. У защиты есть какие-нибудь вопросы?
Мейсон кивнул головой, поднялся и спросил:
– Когда вы прибыли на место преступления, уже шел дождь, господин лейтенант, не так ли?
– Совершенно верно.
– А, собственно, нужно было бы сказать, что шел ливень?
– Да.
– Тело убитой лежало в небольшом углублении почвы за домом?
– Да.
– В углублении собралось значительное количество воды, не так ли?
– Некоторое количество воды, так.
– Воды, которая стекала в углубление с более высоких пунктов местности?
– Мне трудно точно сказать, сколько воды стекло в углубление с высоких пунктов местности, – осторожно ответил Трэгг. – Я думаю, что высохшая земля поглощала вначале большое количество воды. Но, конечно, это было место, в которое вода должна была стекать с более высоких пунктов.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Возвращаясь к снимку номер семь, – продолжал Мейсон, – я хотел бы спросить, можете ли вы подтвердить, что вода собиралась также в большой цистерне, построенной специально для этой цели?
– Вы несомненно правы, – перебил Трэгг. – Насколько я помню, вода стекала в цистерну с крыши дома.
– Она стекала в цистерну, когда вы в первый раз прибыли на место преступления?
– Мне так кажется. Да, стекала.
– Внизу цистерны есть кран для спуска воды, не так ли?
– Ну, наверное так.
– Из этого можно сделать вывод, что вода, собирающаяся в углублении должна была быть в значительной степени дождевой водой, которая выливалась из цистерны?
– Этого я не говорил.
– Вот я и спрашиваю вас, было ли так?
– Не думаю.
– Почему?
– Мне кажется, что кран внизу цистерны не был открыт. Попрошу снимок.
Мейсон подал фотографию.
– Я видел, что вы рассматривали эту фотографию через увеличительное стекло, – заметил Трэгг.
Мейсон поклонился и подал увеличительное стекло. Трэгг внимательно рассмотрел снимок.
– Судя по фотографии, Высокий Суд, вода не текла из цистерны, – сделал он вывод.
– Фотография говорит сама за себя, – ответил Мейсон. – Я спрашиваю о том, что вы помните. Кран был закрыт или открыт?
– Мне кажется, что кран был закрыт.
– Спасибо, у меня нет больше вопросов, – сказал Мейсон и вернулся на место, не подавая виду, какой сокрушительный удар нанесен его линии защиты.
– Прошу ввести свидетеля Элен Бартслер, – распорядился Драмм.
Вошла Элен Бартслер, не снимая перчаток, подняла руку для присяги и заняла место для свидетелей.
– Вы арендуете владение, обозначенное номером шестьдесят семь пятьдесят на бульваре Сан Фелипе?
– Да, господин обвинитель.
– Давно вы там живете?
– Приблизительно год.
– Чем вы занимались в этот период?
– Я с успехом веду небольшую куриную ферму.
– Другого занятия у вас нет?
– Нет.
– Давно ли вы знали убитую Милдред Дэнвил?
– Три, может быть четыре года.
– Вы нанимали ее на работу в какое-то время?
– Да.
– Когда?
– В начале тысяча девятьсот сорок второго года.
– На какой период?
– От двух до трех месяцев. В то время, когда у меня родился ребенок и непосредственно после этого.
– Позже вы ее видели?
– Да. Мы оставались в дружеских отношениях.
– Вы видели ее двадцать шестого вечером?
– Нет, господин обвинитель.
– А двадцать седьмого, ранним утром?
– Я видела ее труп.
– А когда вы видели ее в последний раз до двадцать седьмого?
– Точно не помню. За несколько дней до этого.
– Вы разговаривали с ней по телефону?
– Да.
– Был ли какой-нибудь особый повод для разговора?
– Да.
– Какой?
Судья Уинтерс неспокойно зашевелился в кресле и вопросительно посмотрел на Мейсона.
– Защита не вносит протеста против ведения допроса?
– Нет, Высокий Суд.
– Хорошо, пусть свидетель ответит.
Элен Бартслер наклонила голову.
– Милдред Дэнвил, – сказала она тихим, но выразительным голосом, – похитила моего сына. Я старалась вернуть его.
Судья Уинтерс застыл за столом, нахмурившись рассматривая свидетельницу.
– Вы утверждаете, что убитая Милдред Дэнвил похитила вашего сына? – спросил он с недоверием.
– Да.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как репортеры торопливо скребут карандашами в блокнотах.
– Когда произошло похищение? – спросил Драмм.
– Мой сын, – отвечала Элен Бартслер, – оставался под опекой миссис Эллы Броктон, живущей в доме двадцать три двенадцать на Олив Крест Драйв. Милдред Дэнвил очень привязалась к малышу, когда работала у меня. Она регулярно навещала его, а за два дня до смерти, двадцать четвертого числа, заставила Эллу Броктон…
– Вы были при этом? – перебил Драмм.
– Нет, не была.
– Следовательно, вы повторяете рассказ миссис Броктон?
– Да.
– Если это так, то мы не будем его выслушивать. Обвинение установит факты на основе непосредственных показаний.
– Защита ничего не имеет против допроса миссис Бартслер по этому поводу, – заявил Мейсон.
– Ее сведения исходят из третьих рук, – рявкнул Драмм.
– Конечно, – вмешался судья Уинтерс. – Но, если это факты, которые подтверждаются показаниями непосредственных свидетелей, а защита не вносит протеста, то я не вижу…
– Я не намеревался углубляться в этот вопрос, – отрезал Драмм. – Я снимаю вопрос, если он относится к обстоятельствам похищения. Я предпочитаю устанавливать факты обычным путем.
– Как хотите, – решил судья Уинтерс.
– Возвращаясь к делу, вы разговаривали с убитой по телефону относительно вашего сына?
– Разговаривала.
– Когда?
– Я разговаривала с ней два, нет, три раза после похищения моего сына.
– И чего она от вас хотела? Каково было основное содержание этих разговоров?
– Я просил бы о более подробном изложении разговоров, – вставил Мейсон.
– Хорошо. Что вам сказала убитая, когда позвонила в первый раз?
– Что она забрала моего сына, но готова оговорить со мной вопрос опеки над ним.
– Опеки над вашим сыном?
– Да.
Судья Уинтерс наклонился вперед, изучая Элен Бартслер внимательным взглядом.
– Вы утверждаете, что она хотела оговорить с вами вопрос опеки над вашим сыном?
– Да.
– А почему вы должны были договариваться с ней по поводу опеки над своим сыном?
– Она была к нему очень привязана. Хотела заставить меня отдать ей сына под опеку на какое-то время.
– И вы согласились?
– Нет.
– Что вы ей сказали?
– Что если она не отвезет малыша миссис Броктон, то я заявлю в полицию, чтобы ее арестовали, как похитительницу.
– Что она ответила?
– Положила трубку.
Судья снова сел в кресло, задумчиво нахмурившись.
– Что было дальше? – спросил Клод Драмм.
– Она позвонила на следующий день, – ответила Элен Бартслер, – обвиняя меня в том, что я выкрала сына.
– Она утверждала, что не знает, где находится ваш сын?
– Так она утверждала. Конечно это была хитрость, чтобы избежать ареста.
Судья Уинтерс снова подался вперед.
– А где ваш сын находится в настоящее время? – нетерпеливо спросил он.
Элен выдержала его взгляд.
– Не знаю.
– Власти уведомлены о пропаже мальчика? – спросил судья.
– Да, Высокий Суд, – ответил Драмм. – Мы не щадим усилий для того, чтобы найти мальчика. К сожалению, пока безрезультатно. По желанию заинтересованных сторон, мы старались не придавать дело огласке.
Один из репортеров бросил взгляд на часы, после чего выбежал из зала. Остальные последовали за ним.
