Уоррен Мерфи - Черная кровь
Женщина указала Римо на стул, а сама села за стол, взяла номер «Журнала черного совершенства и черной красоты» и уставилась на обложку.
Римо обнаружил, что рядом с ним сидит черный подросток, внимательно разглядывающий книжку-раскраску у себя на коленях. На раскрытой странице был изображен Поросенок Порки, нюхающий цветок на фоне сарая.
Мальчишка достал из кармана рубашки цветной мелок, раскрасил одну из толстых ляжек Порки в розовый цвет и убрал мелок. Потом достал зеленый и раскрасил крышу сарая. Убрал зеленый, снова достал розовый и принялся раскрашивать другую ляжку поросенка.
Римо через плечо парня следил за его работой.
— У тебя здорово получается, — похвалил он его.
— Ага, я лучший в классе по искусству-ведению.
— Это заметно. Ты почти не вылезаешь за контуры рисунка.
— Иногда трудно, когда линии близко, а кончик у мелка толстый и не влезает.
— Ну и что ты тогда делаешь? — поинтересовался Римо.
— Беру мелок, у кого он острый, и он влезает между черточками.
— А ему ты отдаешь свой старый мелок?
Мальчишка посмотрел на Римо — на лице его было написано явное недоумение, словно Римо говорил на языке, которого мальчишка никогда не слышал.
— Это еще зачем? Старый выбрасываю. Вы кто общественник или что?
— Нет, но иногда мне хотелось бы им стать.
— Смешно как-то говорите. «Мне хотелось бы» — как это?
— Это называется английский язык.
— А. Вот что Вас как?
— Бвана Сахиб, — сказал Римо.
— Вы тоже сын великого арабского короля?
— Я прямой потомок великого арабского короля Покахонтаса.
— Великие арабские короли, они черные, — хмыкнул парень. Он-то знает его не одурачить.
— А я по материнской линии, — объяснил Римо. — Возвращайся к своей раскраске.
— Ничего. Мне ее к завтра.
Римо покачал головой. Сидящая за столом черная женщина по-прежнему глядела на обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты».
Дверь кабинета Шокли слегка приоткрылась, и Римо услышал голоса.
— Ублюдок! Крыса! — кричала женщина. — Дискриминация! Несправедливость!
Дверь распахнулась, и в проеме, спиной к Римо, показалась кричавшая.
Она размахивала кулаком, адресуя свой гнев внутрь кабинета. У женщины были огромные толстые ляжки, сотрясавшиеся под цветастым хлопчатобумажным платьем. Ягодицы ее напоминали небольшой холм с седловиной. Движения рук поднимали волны в океане жира, свисавшего с ее мощных бицепсов.
Голос в глубине комнаты что-то негромко произнес.
— Все равно крысиный ублюдок! — отозвалась женщина. — Если бы не эта штука, я бы тебе показала!
Она развернулась и сделала шаг в сторону Римо Если бы ненависть имела электрический заряд, глаза женщины извергали бы потоки искр. Губы у нее были плотно сжаты, а ноздри яростно раздувались.
Римо собрался было бежать, пока этот мастодонт его не раздавил. Но женщина остановилась рядом с мальчишкой, раскрашивавшим поросенка.
— Пошли, Шабазз. Пошли домой.
Мальчишка как раз спешил закончить раскрашивание правой передней ноги Порки. Римо слышал, как скрипят его сжатые от старания зубы. Женщина не стала ждать — со всего размаху она врезала мальчишке кулаком по уху. Мелок полетел в одну сторону, книжка-раскраска — в другую.
— Ну, ма, чего ты?
— Пошли прочь отсюда! Этот ублюдок не хочет передумать о твоем аттестате.
— Вы хотите сказать, что ваш сын не получит аттестат? — спросил Римо. — Его что, оставляют на второй год? — Неужели в этом мире еще осталось хоть немного здравого смысла?
Женщина посмотрела на Римо как на жареную свинину, провалявшуюся целую ночь на платформе подземки.
— Вы что несете? Шабазз — он говорил речь от имя класса в начале года. У него награды.
— Тогда в чем проблема? — поинтересовался Римо.
— Проблема? Проблема — Шабаззу время до пятнадцатого мая. А ублюдок Шокли не хочет изменить дату выпуска и перенести на пораньше, чтоб Шабазз успел получить аттестат раньше, чем сядет в тюрьму. Ему трубить пять лет за грабеж.
— Это, должно быть, страшно обидно, после того как Шабазз столько трудился, раскрашивая такие сложные рисунки.
— Точно, — ответила мамаша. — Пошли, Шабазз, из этого ублюдского места.
Шабазз вскочил на ноги. Шестнадцатилетний парень ростом был выше Римо.
Рядом с матерью он выглядел как карандаш, прислонившийся к точилке.
Он последовал за матерью прочь. Мелок и книжка остались лежать на полу. Римо поднял их и положил на маленький столик, рядом с лампой, прикрепленной к столу огромными стальными болтами.
Римо глянул через стойку на женщину, все еще рассматривавшую обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты». Ее толстые губы медленно шевелились, как будто она пыталась раздавить ими крохотную рыбку. Наконец она тяжело вздохнула и раскрыла журнал на первой странице.
— Извините, — обратился к ней Римо. — Можно мне теперь войти?
Женщина с шумом захлопнула журнал.
— Ч-черт! — выругалась она. — Всегда мешают. Придется опять все сначала.
— Я вас больше не побеспокою, — пообещал Римо. — Я буду вести себя тихо.
— Да уж, слышь? Идите, если охота.
Кабинет доктора Шокли состоял из двух частей. Одна, в которой находился Римо, представляла собой комнату с голыми стенами и тремя стульями, намертво привинченными к покрытому пластиком полу. К полу же был приклепан и торшер с прочной металлической решеткой вокруг лампочки.
В другой части кабинета за столом восседал сам Шокли. За его спиной возвышались стеллажи с книгами, магнитофонами и африканскими статуэтками, сработанными в штате Иллинойс. А между двумя частями была перегородка — прочная стальная сетка с мелкими ячейками. Она простиралась от стены до стены, от пола до потолка, надежно защищая Шокли от любого посетителя. Рядом с его столом в перегородке была металлическая дверь. С внутренней стороны он была заперта на огромный пуленепробиваемый замок.
Сам Шокли оказался элегантным негром с прической «афро» умеренных размеров и пронзительными глазами. На нем был серый костюм в тонкую полоску, розовая рубашка и галстук с черным узором. Узкое запястье украшали небольшие золотые часы «Омега». Римо также отметил про себя тщательно ухоженные ногти Шокли.
Руки Шокли лежали на столе ладонями вниз. Рядом с правой рукой находился «магнум» 357-го калибра. Римо пришлось взглянуть на оружие дважды, прежде чем он поверил своим глазам. На резной деревянной рукоятке пистолета были зарубки!
Шокли приветливо улыбнулся, когда Римо подошел к перегородке.
— Прошу вас, садитесь.
Говорил он слегка в нос, словно утомленно, но абсолютно чисто. Такими вроде бы слегка простуженными голосами говорят выпускники старых университетов Новой Англии — как бы сокращая слова, будто они недостойны долго оставаться во рту говорящего.
— Благодарю вас, — сказал Римо.
— Чем могу быть вам полезен?
— Я друг семьи. Пришел навести справки об одном из ваших учеников. Его имя — Тайрон Уокер.
— Тайрон Уокер? Тайрон Уокер? Одну минутку...
Шокли нажал встроенную в стол панель, и слева на столе вырос телемонитор. Главный методист перебрал несколько кнопок на клавиатуре компьютера, и Римо заметил, как в глазах его отразилось мерцание экрана.
— А, ну да. Тайрон Уокер. — Шокли посмотрел на Римо с улыбкой любви и благоволения. — Вам будет приятно узнать, мистер... э-э... мистер?
— Сахиб, — представился Римо. — Бвана Сахиб.
— Так вот, мистер Сахиб, вам будет приятно узнать, что у Тайрона прекрасная успеваемость.
— Прошу прошения? — не поверил своим ушам Римо.
— У Тайрона Уокера прекрасная успеваемость.
— Тайрон Уокер — это живая бомба замедленного действия, — сказал Римо. — Вопрос только в том — когда именно он взорвется и причинит вред окружающим. Он абсолютно безграмотен и вряд ли умеет пользоваться даже унитазом. Какие у него могут быть успехи?
Говоря это, Римо приподнялся со стула, и рука Шокли медленно потянулась к «магнуму». Римо сел, и Шокли снова успокоился.
— В школе у него все в порядке, мистер Сахиб. Компьютеры никогда не лгут. Тайрон — лучший ученик в языковых искусствах, один из лучших — в графическом изображении слова, и в числе двадцати процентов лучших в базовом вычислительном мастерстве.
— Дайте-ка я попробую догадаться, — сказал Римо. Это чтение, письмо и арифметика?
Шокли слегка улыбнулся:
— Ну что ж, в былые времена это называлось так. До того, как мы приняли на вооружение новые, передовые методы обучения.
— Назовите хоть один, — сказал Римо — Все это изложено в одной из моих книг, — Шокли повел рукой в сторону стеллажа с книгами у себя за спиной. — «Приключения в стране образования. Ответ на проблему расизма в школе»
— Это вы написали? — сносил Римо.
— Я написал все эти книги, мистер Сахиб, — скромно ответил Шокли. — «Расизм под судом», «Неравенство в классе», «Черное культурное наследие и его роль в обучении», «Уличный английский — веление времени».
