Линда Фэрстайн - Дурная кровь (в сокращении)
9
— Тедди О'Мэйлли считает свою подземную империю царством мертвых, — сказал Майк, — а вот это место я назвал бы городом мертвецов.
Наша машина стояла у высоких кованых ворот Вудлонского кладбища Бронкса. Смотритель кладбища Эван Силби, худощавый мужчина в роговых очках, расположился на заднем сиденье машины.
— Само английское слово «кладбище», — заметил он, — означает «место сна», мистер Чапмен. «Сон» выглядит более утешительным, чем «смерть».
Силби протянул Майку карту Вудлонского кладбища.
— Нам куда? — спросил Майк, развернув этот огромный план.
Силби ткнул пальцем в карту:
— Мы с вами вот здесь, на углу 233-й улицы, — и растопырил пальцы, чтобы достать ими до другой части кладбища. — «Примула», детектив Чапмен, — вот куда мы направляемся.
— «Примула»? Это по названию цветка?
— Ну да. Участок находится в самой середке кладбища. Мы поедем вот по этой дороге, главной.
Майк медленно тронулся с места. Впереди и справа от нас виднелся покатый склон холма. Спустя минуту начался пологий подъем, и мы очутились словно в наполненном скульптурами лесу.
— Нам по «Ореху» или по «Магнолии»? — спросил, достигнув развилки, Майк.
— Поезжайте по «Ореху», детектив Чапмен.
Узкие дороги кладбища были обсажены цветущим кустарником, каменные мостики изгибались над прудами, на вершинах холмов возвышались огромные мавзолеи. Казалось, чем дальше мы отъезжаем от города, тем глубже погружаемся в жутковатый покой.
Силби сидел, откинувшись на спинку сиденья.
— Участок «Примула» начинается вон там, сразу за знаком «стоп». Вы можете съехать на обочину и оставить машину.
— Здесь что же, земля подешевле? — спросил Майк.
Прямоугольник ровной земли покрывали плоские могильные плиты и ряды тесно стоящих вертикальных надгробий. Никаких декоративных растений здесь рассажено не было, только деревья, тянувшиеся вдоль протоптанных в высокой траве тропок, давали скудную тень.
— Здесь расположены более скромные могилы, — ответил, выходя из машины, Силби. — Хассетты купили свой участок лет пятьдесят назад. Людей богатых и знаменитых здесь не хоронят.
Я подошла к стоявшему на обочине Майку.
— С землекопами мы прямо здесь и встречаемся? — спросил он.
Силби взглянул на часы.
— Уже почти девять. Они скоро появятся. Еще кто-нибудь будет?
— Приедет фургончик из Управления медэкспертизы, он увезет тело, — ответил Майк. — Ну и, может быть, пара детективов из Управления окружного прокурора Бронкса. Так где же могила?
Силби перешел через дорогу.
— В четырех рядах отсюда. Участок Г-112.
Майк прошел по узкой тропке и склонился над маленькой плитой с надписью РЕБЕККА ХАССЕТТ. Я смотрела, как он проводит пальцем по выгравированным буквам.
Здесь покоилось несколько поколений Хассеттов, и свободного места на участке оставалось немного. Майк прочел имена, потом прошел той же дорожкой вниз по склону холма, к пруду, на берегу которого рос огромный плакучий бук.
Я пошла за ним следом.
— Ты заметила? — спросил он, оборачиваясь, чтобы взглянуть на высокий обелиск.
— Что? Фургон? — Я действительно заметила остановившуюся за нашей «краун-вик» машину из морга с буквами УГСМ на боку.
Майк покачал головой:
— Кто-то прячется вон за тем надгробием. Кто-то, кого на нашу скромную эксгумацию не приглашали.
И Майк рысцой побежал по склону.
— Куда это он? — спросил Силби.
Я увидела, как из-за обелиска выскочил и понесся к пруду человек в темном плаще. Майк недолго думая устремился в погоню.
— Майк! — негромко позвала я. Нарушать царившую на кладбище благоговейную тишину было как-то неловко.
Он, не обратив на мой зов никакого внимания, выскочил на дорогу как раз в ту минуту, когда к перекрестку подъехал грузовичок с четырьмя землекопами.
Незнакомец прибавил ходу, и Майк потерял несколько секунд, ожидая, пока развернется грузовичок.
Человек в черном плаще скользнул под низко свисающие ветки бука и исчез из виду. Десять секунд спустя их листва поглотила и Майка. Мне стало не по себе. После вчерашнего я в новых трагических происшествиях вовсе не нуждалась. Догонять Майка было уже поздно, к тому же я не понимала, что заставило его погнаться за незнакомцем.
Я попросила Силби послать могильщиков на помощь Майку. Четверо землекопов — и Силби тоже — уставились на меня с таким видом, точно я спятила.
— Чего вы хотите, мисс Купер? — спросил водитель присланной из морга машины.
— Майк Чапмен за кем-то погнался. Вы не могли бы сбегать вон туда, — я указала рукой, — и посмотреть, не нужна ли ему помощь?
— Ладно. — И водитель пошел к пруду.
Несколько мгновений спустя я с облегчением увидела Майка, который, прихрамывая и опираясь на руку водителя, поднимался к нам по склону холма.
Я кинулась ему навстречу.
— Что случилось?
— Плюхнулся на пятую точку, только и всего. Хорошо хоть ты этого не видела. Подвернул лодыжку и покатился вниз. Больно. Похоже, я сустав растянул.
— Значит, того человека ты не догнал?
— Даже не приблизился к нему. И не разглядел. Он скакал как горная газель.
Я помогла ему подняться на холм. Как только мы подошли к семейному участку, Майк велел могильщикам приняться за работу, а сам захромал к своей машине.
— Там смотреть не на что, Куп. Мы можем и здесь подождать.
Прошло чуть меньше четверти часа, и одна из лопат ударила по гробу Ребекки Хассетт. Могильщики приподняли лопатами сосновый ящик, обвязали его веревками, чтобы вытащить на поверхность.
Майк вернулся к могиле, немного посидел у гроба на корточках, не произнеся ни слова, потом велел могильщикам погрузить гроб в фургон.
Водитель уже стоял у открытой задней дверцы фургона.
— А ты не хочешь вскрыть его прямо здесь? Убедиться, что в гробу тот, кто нам нужен? — спросила я.
— Все, чего я хочу, это увезти ее отсюда, пока не появились зеваки, — ответил Майк.
— Ладно, тут я на твоей стороне.
Мы медленно доехали следом за фургончиком до угла соседнего участка, Майк притормозил на перекрестке, и тут я краем глаза заметила, как справа от меня шевельнулось что-то темное. Я повернула голову и увидела богато изукрашенное надгробие с барельефом — на нем была изображена мать, оплакивающая свое дитя.
Налетевший порыв ветра подбросил вверх полу темного плаща, в который был одет прятавшийся за надгробием человек.
— Взгляни туда, Майк. По-моему, это тот мужчина, которого ты пытался догнать.
Майк затормозил, распахнул дверцу, собираясь снова пуститься в погоню.
— Не надо, — сказала я. — Твоя нога…
Он отмахнулся от меня и выскочил на дорогу.
Из-за старого гранитного надгробия показалась голова.
— Это никакой не мужчина, — сказал Майк и остановился, тут-то я и нагнала его. — Это Триш Квиллиан.
Фигура в черном метнулась к деревьям и стремглав понеслась по лабиринту зарослей. Вскоре мы потеряли ее из виду.
— У нее, похоже, окончательно крышу снесло, — сказал Майк. — Уверен, это она дожидалась нас у могилы Бекс. И мне очень хотелось бы узнать зачем.
Войдя в зал, где производили вскрытия, я ощутила кислый запашок.
— Перестань морщить нос, Алекс. Это всего-навсего запах, — сказал Джерри Дженко. Как и большинство полицейских патологоанатомов, он за годы работы пережег все свои обонятельные нервы.
— Ну что, готова? — спросил Майк.
В аутопсии мне не нравится все — само это зрелище, звуки, которые его сопровождают, и мои неотвязные размышления о том, как отнесся бы к подобного рода исследованию покойник.
— Я тут оставаться не собираюсь, — ответила я.
Иногда важно видеть все происходящее своими глазами. В эксгумации я никогда еще не участвовала, но знала: у Баттальи могут возникнуть вопросы, на которые мне придется отвечать. Значит, я, вообще говоря, должна бы остаться здесь, чтобы быть в курсе.
Дженко чуть подвинулся, освобождая мне место рядом с собой.
— Тело хорошо сохранилось, — сказал он. — Это результат бальзамирования, ну и просто удачи.
Я посмотрела на останки Ребекки Хассетт. Кожа ее казалась резиновой. Густые черные волосы комками лежали вокруг лица, приобретшего зеленоватый оттенок. Когда-то полные жизни глаза были закрыты. Мне хотелось отвести взгляд, но я смотрела на нее, и в голове моей мелькали картины ее прежней жизни.
Одежда Ребекки выглядела ничуть не лучше. Черная вязаная кофта и плиссированная юбка были сплошь в дырах. На шее висела серебряная цепочка с нательным крестиком, а рядом с Ребеккой лежала потертая плюшевая игрушка.
— Жизненно важные органы были инвентаризованы? — спросила я.
— Как раз с ними и связан первый признак того, что к делу отнеслись не очень серьезно, — ответил Дженко. — Я обшарил все архивы в поисках записи о том, что наш док сохранил эти органы. И ничего не нашел. Дотошный врач непременно поместил бы подъязычную кость, трахею и большую часть шеи в формалин. Однако в наших хранилищах их нет.
