Говард Рафэн - Двойная ложь
Я посмотрел на часы и вдруг понял, что большая часть дня уже прошла, а от Терри пока никаких вестей не поступило. Терри обещала позвонить мне сразу после того, как полицейские навестят Саманту Кент. Они не хотели вызывать ее в участок и потому надумали съездить с фотографией к ней, на новую квартиру. В том, что она переехала, ничего удивительного не было — учитывая, что произошло в ее старом доме.
Тем временем я подписывал принесенные Милой чеки, которых и вправду накопилось немало. Примерно без пятнадцати пять Мила ушла. Когда зазвонил телефон, я и сам уже собирался домой.
Терри:
— Простите, все затянулось.
— Но фотографию-то Саманте Кент показали?
— Да. Показали. Ей эта женщина не знакома.
— Черт, — отозвался я. — А почему на это ушел весь день?
— Трентино и Лопес решили предъявить снимок соседям Берча и кое-кому из его сотрудников. К сожалению, никто вашу Таинственную пациентку не узнал.
— И что теперь?
— Мы собираемся показать ее фотографию в одиннадцатичасовом выпуске новостей. Не удивлюсь, если это станет главной новостью. А завтра нам начнут обрывать телефон.
— Вы в этом уверены?
— Вот увидите. Публика любит охоту на людей. На похитителей детей, на снайперов, на кого угодно. А в нашем случае охота пойдет на женщину, да еще и красивую, и это лишь добавит происходящему сексуальную окраску.
Под конец разговора мы условились созвониться завтра утром. Последним, о чем сообщила мне Терри, была формулировка, которую полиция намеревалась скормить средствам массовой информации. Моя Таинственная пациентка не будет названа «возможной подозреваемой». Вместо этого: «Полиция считает, что она может располагать ценными сведениями, касающимися смерти Конрада Берча». Ну да, разумеется, к примеру, сведениями о том, почему она его убила.
Тем вечером, сидя на диване, я включил новости. Фотография Таинственной пациентки вместе с телефоном, по которому следует звонить, занимала весь экран.
Я разделся, размышляя о том, что, возможно, это и есть начало конца. Счастливого конца. Тут-то и раздался телефонный звонок.
— Не соскучились по мне, Дэвид?
Я стоял как громом пораженный. Это был ее голос. Она снова звонила мне поздней ночью.
— Я точно соскучилась.
Мне хотелось орать и ругаться, изливать свой гнев. Однако она играла со мной, как с дурачком, и мне приходилось подыгрывать ей. Поэтому я оставался спокойным. То был мой золотой шанс — возможность узнать что-нибудь о фальшивой Саманте Кент. И записать все на пленку.
Диктофон, который посоветовал мне купить Паркер, лежал под рукой, в ящике прикроватного столика. Я схватил его, поднес к трубке, которую прижимал к уху. Медленно нажал кнопку — запись пошла.
— Насколько я понимаю, вы смотрели программу новостей, — сказал я.
— Ой, бросьте! — фыркнула она. — Вы как, прикончить меня не хотите?
— Есть такое искушение.
— Тем не менее — дайте-ка я догадаюсь — психотерапевт, сидящий в вас, говорит, что делать этого не следует, так?
— Примерно так.
Вздох.
— Я вам вот что хотела сказать: если бы знала, что меня фотографируют, то улыбалась бы пошире.
— Сомневаюсь, что сейчас вы улыбаетесь.
— Дэвид, вы либо умнее, чем я полагала, либо вам просто невероятно повезло.
— Думайте что хотите. Факт остается фактом, завтра вам лучше и в ближайший супермаркет не выходить.
— Я знаю. Безобразие, и только. — Она рассмеялась.
— Кстати, мне кажется, во всем этом есть некая ирония, — сказал я. — Попасть в такой переплет и спастись лишь благодаря какому-то снимку.
Она захихикала:
— Так вы решили, будто этим все и закончится? Вашим спасением?
— Скажем так: мое положение мне нравится больше, чем ваше.
— Не будьте так самонадеянны, Дэвид. Жизнь полна сюрпризов. А люди всегда знают меньше, чем им кажется.
— Ну хорошо, давайте начнем с вашего настоящего имени. Вы могли бы назвать его мне прямо сейчас.
— Зачем, вам разве не нравятся загадочные женщины?
— Ладно, тогда скажите хотя бы вот что. Почему именно я? Зачем было делать из меня убийцу?
— А это просто. Помните сериал «При убийстве звоните 101»? Лучший способ замести следы — направить внимание на кого-то другого. А кто подходит на роль убийцы лучше, чем психотерапевт, настроивший Конрада против меня?
— О чем вы?
— Вы отлично знаете, о чем. — Она понизила голос. — «Мой психотерапевт считает, что наш роман деструктивен. Он считает, что мне следует покончить с ним и укрепить мой брак».
Неожиданное откровение — Таинственная пациентка и вправду была его любовницей. Вернее, одной из двух любовниц, если та грудастая девица говорила на суде правду.
Похоже, Конрад Берч поступил так же, как поступали многие до него, — свалил вину за принятие трудного решения на своего психотерапевта. Это случается довольно часто.
Таинственная пациентка продолжала:
— Скажите, Дэвид, что ощущает человек, обладающий подобной властью над чужими жизнями?
— Этот вопрос мог бы задать вам я.
— О нет. Я всего лишь дала вам попробовать на вкус ваше же замечательное лекарство. Я ведь наблюдала за вашей работой с очень близкого расстояния, помните?
— О чем вы? О том, что я пытался помочь вам?
— Вы изображали господа бога, да еще и своекорыстного, — ответила она. — Скажите, вы делаете авансы всем вашим столь уязвимым пациенткам?
— А разве это не было частью вашего плана? Добиться, чтобы меня потянуло к вам?
Она усмехнулась:
— Да, план состоял именно в этом, однако сработал он потому, что я знала кое-что еще — вы либо слишком высокомерны, либо слишком невежественны, чтобы думать о последствиях того, чем зарабатываете на жизнь. Вы сидите в вашем закрытом от мира кабинете и, точно бог какой-нибудь, раздаете советы. Потому вам и не составило никакого труда сказать Конраду, что он должен сделать.
— Я не настраивал его против вас, — заявил я. — Он просто воспользовался моим именем. Пытался отделаться от вас с наименьшими потерями. Я ему ничего этого не говорил.
Она опять усмехнулась:
— И вы надеетесь, что я вам поверю?
— А вы предпочитаете верить человеку, который бросил вас и вернулся к жене? Вы уверены, что до того момента он вас никогда не обманывал?
— Он врал мне на каждом шагу. Потому я его и убила.
Я взглянул на диктофон, лежавший в моей ладони, бобины его крутились.
— Он лгал вам. И чаще, чем вы думаете, — сказал я. — Вы же следили за процессом? На нем выступала женщина, заявившая, что была любовницей Берча, вам это известно?
Молчание.
— Я спросил — вам это известно? Потому что, если она сказала правду, значит, Берч соврал вам и тут.
— Тем больше у меня было причин убить его.
— И все-таки вы верите ему, а не мне?
Я умолк. Я вдруг понял, что пытаюсь приводить рациональные доводы человеку, воплощающему иррациональное начало.
— Ну как, теперь у вас есть все? — спросила она.
— Что «все»?
— Вы не умеете притворяться, Дэвид. Вы же записывали наш разговор, верно?
— Нет, — соврал я. — Хоть и жалею об этом.
Она рассмеялась:
— Даже если вы соврали, вы все-таки сказали мне правду.
— И что это должно означать? — поинтересовался я.
— То, что я вам уже сказала, — жизнь полна сюрпризов. Хотите получить еще один? — Она помолчала. — Я еще не закончила. Первым делом я позаботилась о Конраде. Теперь пришла очередь его суки-жены, к которой он от меня сбежал. Этой ночью она умрет. — Щелчок.
Вот и сохраняй тут спокойствие.
Когда я в последний раз разговаривал с этой женщиной по телефону, она сказала мне, что убила Конрада Берча. Она могла лгать о том, что приходится ему женой, однако насчет убийства все было правдой. А теперь она говорит, что Саманта Кент — следующая.
Угроза была реальной. Такой же реальной, как сама Таинственная пациентка. И моя запись способна доказать это раз и навсегда. Я нажал кнопку перемотки. Несколько тревожных секунд. Нажал на «воспроизведение» — лишь шелест статики и резкий, пронзительный свист.
В панике, я перемотал ленту еще дальше. То же самое — и никаких следов нашего разговора. Проверил батарейки. Покрутил регулятор громкости. Вынул кассету, вставил назад.
Ничего. «Даже если вы соврали, вы все-таки сказали мне правду». Я сказал, что не записывал наш разговор. И полагал, что вру. Оказалось, не врал.
— Девять, один, один, срочная помощь, — произнес оператор.
Едва набрав этот номер, я подумал: а что я могу сказать? Что жизни одной женщины угрожает другая женщина, но только я не знаю, ни кто эта другая, ни где живет первая?
Я бросил трубку и побежал на кухню, к блокноту с записанным в нем домашним номером Терри. Взглянул на часы над плитой: начало первого ночи.
