Макс Коллинз - Секретные материалы: Хочу верить
А Фокс Малдер наверху, на лестнице, мог только смотреть, как летела она навстречу смерти, вскрикнув скорее от неожиданности, чем от ужаса.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ЗДАНИЕ ОФИСА «МЕДИЦИНСКИХ ИСКУССТВ»
РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ
11 ЯНВАРЯ
Пока Фокс Малдер и помощник ответственного спецагента Уитни гнались за подозреваемым, команда ФБР в медицинском здании нашла бокс со льдом, брошенный перед домом Янкой Дацишиным.
Спецагент Драмми надел латексные перчатки, присел и осторожно открыл бокс. Там лежало что-то в черном мусорном мешке, нечто округлое, величиной с шар для боулинга, только более вытянутое. Мешок не был ни завязан, ни закручен, и заглянуть туда было бы легко, но Драмми выполнил эту работу с должной тщательностью, как и требуется при обращении с вещественными доказательствами.
Как ребенок, осторожно заглядывающий в коробку с рождественскими дарами, где может быть — а может и не быть — так долго ожидаемый подарок, Драмми раздвинул пластик и взглянул на его содержимое. Агента нелегко было потрясти, и за пятнадцать лет своей службы он видел, считай, почти все.
Но никогда раньше не видел он отрезанную голову агента ФБР Моники Бэннэн.
БОЛЬНИЦА БОГОМАТЕРИ СКОРБЯЩЕЙ
РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ
12 ЯНВАРЯ
Дана Скалли, в лабораторном халате поверх зеленовато-голубого свитера и серых фланелевых брюк, шла по коридору к себе, когда увидела в дальнем конце коридора знакомую фигуру.
Малдер ждал ее, и этот его опустошенный вид она слишком хорошо знала. Руки он держал в карманах коричневого пальто, и лицо у него было потрясенное.
Она пробралась к нему сквозь толпу врачей, сестер, пациентов и монахинь, и они отошли к стенке, встали, глядя друг на друга, как умеют смотреть только чужие друг другу и влюбленные.
— Я знаю, — сказал он тоном застенчивого извинения, — ты предпочла бы, чтобы я остался в стороне.
Она взяла его за руку. Что-то смягчилось у него в лице, он закрыл глаза — Малдер, Малдер… Она видела, как он опустошен в любом смысле — физически, эмоционально, духовно.
— Все хорошо, Малдер, — прошептала она ему ласково. — Малдер, все хорошо.
Улыбка его была совершенно вымученной и очень слабой.
— Кажется, я немножко устал. И совершенно ничего не понимаю. Как оно могло все так обернуться?
Она кивнула, сложив губы в поцелуе сочувствия.
— И как быстро, — продолжал он. — Ты о Дакоте Уитни знаешь?
— Знаю, я слышала. — Она улыбалась ему тепло и ободряюще, хотя не представляла себе, чтобы это могло помочь. — Я пыталась позвонить…
— Я отключил телефон на время. — Он покачал головой. — Я почти уже взял его, Скалли. Подозреваемого, этого типа Янку.
— Мне рассказали. — Она стиснула ему руку. — Не заставляй себя пережить это снова.
— Как мы могли ее потерять?
Он уронил голову на грудь. Скалли знала, как тщательно прячет Малдер свои чувства за хладнокровным лицом, но отлично понимала, что сейчас он страдает, казнит себя за то, что считает своим огромным упущением.
— И Моника Бэннэн мертва. — Он вздохнул и снова повесил голову. — Я думал, что мы вот-вот победим, Скалли.
Каким-то странным вывертом ее мозг представил ей это «мы» как «Малдер и Уитни», а не «Малдер и Скалли», и ей тут же стало неловко от дурацкого укола неожиданной ревности.
— Я знаю, что ты так думал, Малдер, — сказала она и убрала руку.
И как только прервалось прикосновение, тут же вернулась суровая реальность жизни.
Малдер проглотил слюну, поднял руку со свернутыми бумагами. Скалли узнала ксерокопии фотографий с удостоверений подозреваемых.
— Мне нужно увидеть отца Джо, — сказал он. — Спросить его об этих людях.
Разочарование окатило ее волной.
— Ты все еще хочешь ему верить?
Он ничего не сказал, только посмотрел на нее, но по этому взгляду она поняла, что угадала. И подумать только, что это она втащила Малдера в это дело, а он упирался и отговаривался…
Она должна была сказать ему одну вещь, и сказала ее сухим и деловым тоном:
— Тебе следует знать, что у него обнаружена смертельная болезнь. У Джозефа Криссмена — рак костного мозга в последней стадии.
Малдер воспринял эту информацию, и глаза у него сузились. Потом на лице его появилась обычная бесстрастность, сказавшая Скалли, что его решимость не поколеблена.
— Все равно мне нужно с ним говорить, — сказал Малдер. — Я должен удостовериться.
Вряд ли Скалли могла отказать ему в этом последнем шаге, хотя ее мнение в этом вопросе нисколько не изменилось.
— Тебе нужно удостовериться, что он не просто мерзавец, но еще и лжец?
Он ответил ей ничего не говорящим взглядом.
— Ладно, — сказала она и протянула руку, указывая на ксерокопии. — Дай мне, я сама ему покажу.
— О’кей. Но я бы хотел пойти с тобой.
Она кивнула, повернулась и пошла — Малдер за нею.
В онкологическом отделении среди еще нескольких пациентов и молчаливо хлопочущих сестер отец Джо на госпитальной койке казался очень беззащитным и куда более старым — как будто припадок, который видела Скалли, отрезал сразу много лет от его жизни. Когда Скалли и Малдер подходили к нему, казалось, что он спит, по он открыл глаза, когда они встали рядом с ним.
— Отец Джо! — тихо позвала его Скалли.
Но он смотрел на Малдера, пристально, не отвлекаясь.
— Вы мне поверите, что я только что думал о вас?
Малдер согласно кивнул, будто наиболее естественно было бы данному пациенту такое сказать.
— У меня было видение, которое могло бы вас заинтересовать. — Он приподнялся на локте. — Мне привиделся человек. Он говорил на иностранном языке.
Малдер переглянулся со Скалли, которая ответила ему скептическим взглядом.
Потом она развернула свернутую ксерокопию и показала ее больному.
— Это не он?
Отец Джо всмотрелся в резкие черты Янки Дацишина, и глаза его вспыхнули:
— Да! Это он, тот человек…
Перестанет он когда-нибудь притворяться?
— Как вы узнали? — спросил святой отец.
— Мы думаем, — ответила она, — что этот человек похитил Монику Бэннэн, агента ФБР… а также Черил Каннингэм, вторую женщину, которую вы видели. Возможно, и еще многих. А помогал ему этот человек…
Она показала бывшему священнику фотографию владельца «Службы перевозки донорских органов», Франца Томчезина.
Эту фотографию отец Джо разглядывал долго, с таким напряжением прищуренных глаз, что Скалли могла бы и засмеяться, если бы все это не было так трагично.
Наконец бывший священник сказал:
— Простите, но я не знаю, кто это.
Хотя и уличив сейчас его в очевидном обмане, Скалли не испытывала чувства победы и понимала, насколько сейчас хуже Малдеру. Он посмотрел на нее, очевидно, ощутив ее нетерпение.
— Вы уверены? — спросил он священника. — Может, не в видениях он вам встречался — а где-нибудь в прошлом?
Больной мотнул головой.
— Я вполне уверен, что не знаю этого человека.
Малдер смотрел на отца Джо в упор, очевидно, жалея, что бывший поп не дал ему честного ответа.
Готовая положить конец этому спектаклю, Скалли сказала сухо и четко:
— А я вполне уверена, что знаете.
Отец Джо повернулся к Скалли в видимом удивлении.
— На самом деле, — продолжала она с неприятной улыбочкой, — вы его знали еще отроком. Алтарным отроком. Вспомнили?
Под взглядом Скалли глаза бывшего священника стали круглыми. Он опустил взгляд на ксерокс, который она перед ним держала.
— Нет, — выдохнул он. — Боже милостивый, нет!
Он выхватил ксерокопию из рук Скалли, уставился на нее, отвесив челюсть. Глаза у него наполнились слезами, он затрясся от эмоционального удара.
— Этого не может быть… я не верю… не верю…
— И никто не верит, — сказала ему Скалли.
Он посмотрел на нее сквозь слезы, но не было у нее ни сочувствия к нему, ни времени слушать его вранье, проклятое это вранье…
Отец Джо заговорил очень тихо, но его подрагивающий голос не прервался:
— Очевидно, он был моим каналом связи с этой девушкой… и мои видения должны были спасти ее от него.
Скалли даже не пыталась скрыть презрение к бывшему попу, который теперь обратил взгляд к Малдеру:
— Вы должны мне поверить, сын мой. Это рука Божия. Рука Божия…
Пока Малдер искал слова, Скалли ответила первой:
— Позвольте задать вам вопрос, отец мой. Один последний и простой вопрос. Она еще жива? Девушка, которую вы видели, Моника Бэннэн — она жива еще?
Человек в кровати сделал глотательное движение. Кажется, он почувствовал расставленный капкан.
Давай, отец Джо, думала Скалли. Пятьдесят на пятьдесят… рискуй.
