Дж. Лэнкфорд - Чёрная мадонна
– У меня тоже есть для вас новость, – ответил Браун. – Сэм Даффи проснулся. И с его помощью я надеюсь узнать правду. Если клон выжил и теперь ему десять лет, то…
– Мои предыдущие инструкции остаются без изменений, – ответил Салати и, вздохнув, положил трубку.
Браун позволил себе довольную улыбку. Десять лет назад он расстроился исключительно по финансовым причинам, когда пришел к выводу, что клон погиб. Для него это означало лишь одно: утрату доступа к счетам Ватиканского банка, а значит, конец легкому отмыванию денег. Теомунду этот доступ был нужен позарез; именно по этой причине, в качестве подстраховки, он и сохранил Сэму жизнь.
И неважно, что за эти годы он так и не нашел ничего равного по выгоде руднику Цумеб в Намибии, чья уникальная полость обнажала пласты скальных пород, которые образовались два с половиной миллиарда лет назад. Браун сделал себе новое состояние на марганцевых залежах Калахари и других, менее известных месторождениях, в Африке и обеих Америках. Так что теперь потребность в хорошем банке для него только возросла. А вот что касается личных причин, то он предпочел бы видеть клона мертвым.
Браун вернул на место телефонную трубку и, открыв ящик стола, вынул из него кожаную папку, на которой золотом было вытеснено «Гороскопы Смерти». Это название изобрел один астролог, составивший их много лет назад по заказу его отца. Браун открыл папку и посмотрел на самый первый лист, на котором все еще виднелись следы слез – единственных, пролитых им слез за всю его жизнь в тот день, когда умер его отец.
Выйдя на террасу с папкой в руках, он посмотрел на спящую в шезлонге Корал. Сэм в буквальном смысле истерзал ее. Нет, конечно, Корал была привычна к грубому жесткому сексу – разумеется, не с его стороны, а со стороны тех мужчин, что искали силы и власти, хотя не имели их внутри себя; трусов, могущих самоутвердиться, лишь сделав женщине больно. Браун презирал их и использовал в своих целях. Корал знала, как вести себя с ними. И они никогда не позволяли себе то, что сделал с ней Сэм.
Он мог легко погубить ее, как для нее самой, так и для Брауна. Именно по этой причине Теомунд и отправил ее назад к Сэму. Оставь он ее носить в себе боль и шок, и она была бы для него потеряна. Браун подошел к шезлонгу и, с грустью посмотрев на синяки, пятнавшие ее шею, принялся гладить ей волосы, пока она не проснулась. Корал привстала и посмотрела на него. В глазах ее читалась покорность, но никакого тепла, никакого огня. Браун протянул ей кожаную папку, а сам сел у ее ног.
– Почитай, пожалуйста.
– Ну, хорошо Тео, – сказала Корал и принялась читать вслух своим грудным, соблазнительным голосом. – Солнце и Марс в созвездии Льва в Четвертом Доме. Ты король, смело правящий из-за неприступных стен своего замка. Поскольку все планеты, кроме двух, находятся за линией горизонта, мир не догадывается о твоей деятельности.
Корал подняла глаза.
– Тео, это о тебе?
– Да, можешь пропустить астрологические части.
– Ты найдешь себе утешение, близкое к любви, среди тех, кто работает на тебя, и почувствуешь потребность быть справедливым к ним. Угроза национальной безопасности будет восприниматься тобой как личная. Ты не раз поможешь своей стране. – Даже больше, чем всё правительство, вместо взятое, – добавила от себя Корал. – Однако тебе нелегко устанавливать искренние отношения с другими, – она умолкла, как будто только что оскорбила его.
– Это так, и мы оба это прекрасно знаем.
Корал вновь посмотрела на лист бумаги.
– Тео, наверно, я должна прочесть вот это.
Когда ты родился, Звезда Вифлеемская только что взошла над горизонтом. Это соединение Юпитера и Сатурна. Мудрецы с востока увидели в нем символ рождения царя. Для тебя это земной знак Тельца. В некотором смысле здесь, на земле, ты хочешь быть единственным богом. И ты до известной степени преуспеешь в этом своем стремлении.
Корал вопросительно посмотрела на Брауна.
– Читай дальше.
– Однако эта связь также правит твоим Восьмым Домом Смерти из Двенадцатого Дома спрятанных вещей, включая наемных убийц. Вполне возможно, что ты умрешь на открытом воздухе на сухой земле. Остерегайся того, кто заслуживает уважения, ибо им руководит рождение царя. Поскольку Двенадцатый Дом – это естественный дом Рыб, знака Евреев; наемный убийца может – в прямом или переносном смысле – действовать по поручению этого самого царя, к которому приходили мудрецы.
– Господи, что за чушь! – воскликнула Корал и отшвырнула папку.
– Там еще есть второй лист, – сказал Браун, протягивая ей бумагу. – Это гороскоп моего отца. Прочти последний абзац.
– Уран, приносящий с собой резкие повороты событий, занимает водный знак и правит твоим Восьмым Домом Смерти из Девятого Дома чужеземцев и чужеземных стран. По всей видимости, ты утонешь во время шторма в чужой стране.
Корал умолкла.
– Мой отец утонул, когда его яхта попала в сильный шторм у побережья Мальты.
Браун не стал уточнять, что это произошло, когда его отец помогал католической церкви избавиться от банкира-шантажиста по имени Роберто Кальви.
– О Господи! – негромко воскликнула Корал. – Но ведь это еще не значит, что…
Браун поднялся с места. Женщина увязалась за ним. Он остановился у края террасы и окинул глазами Центральный парк. Корал подошла к нему сзади и обняла.
– Когда я был ребенком, у меня случались видения.
– Расскажи мне о них, – попросила Корал, разворачивая его к себе лицом.
– Мне снился ребенок. Звезды вырывались из его рта. Небеса ликовали, когда он родился; я же ощущал себя в кромешной тьме.
– О, Тео, ты до сих пор видишь этот сон?
– Иногда, – признался он.
– И что, по-твоему, он значит?
– То, что клон, по всей видимости, жив.
Корал нахмурилась.
– Это что еще за клон? Неужели ты хочешь сказать, что Феликс Росси…
– Да. Поначалу я искал клона Иисуса. Я следил за каждым шагом этого Росси. За всей его семьей – сестрой, женой, даже ребенком.
Если Росси прятал их, думал Браун, то делал это виртуозно. Каждый дом, каждая комната, в которой побывал Росси, подвергалась тщательнейшему обыску, кроме семейного особняка в Турине. Это объяснялось тем, что дядя Феликса был настороже и имел связи. Было невозможно нашпиговать дом подслушивающими устройствами. И люди Брауна были вынуждены слушать, находясь по ту сторону стен, через сверхчувствительные микрофоны. Когда Феликс приезжал туда, они следили за каждым окном, за каждой дверью. Ничего.
– Вот это да! – воскликнула Корал. – Но что, если это значит, что никакого…
– Внутренний голос подсказывает мне, что клон до сих пор существует.
– Если ты так говоришь, значит, так оно и есть. – Корал прищурила глаза и задумалась. – Скажи, Тео, именно поэтому ты и хранил жизнь Сэма все эти годы? Ты считаешь, что он…
– Я сказал тебе, что Сэм помогал Росси.
– И ты считаешь, что он поможет тебе найти клона?
Браун не ответил. Он и так рассказал ей слишком многое, а значит, стал уязвим, хотя это и не сравнить с тем риском, какому она подвергала себя в постели с Сэмом. Корал обняла его за шею рукой – той самой, на которой теперь красовалась длинная царапина. Они молча стояли на краю террасы. Сверху на них светило солнце, снизу доносился нескончаемый шум уличного движения, и он чувствовал, как она прижимается к нему всем телом.
Глава 13
Бродвей
Сидящему в такси Сэму казалось, будто здание само завернуло за угол 80-й улицы и Бродвея и протянулось еще на полквартала. На Даффи смотрели ряды огромных окон и красный кирпичный фасад, поверх которого тянулась вывеска. Всего два слова – «Забарс» и «Ярмарка Товаров», начертанные огромными наклонными буквами. По крайней мере, это было нечто такое, что он помнил. Да и как не помнить, если все в Нью-Йорке знают этот магазин деликатесных продуктов. Заплатив по счетчику астрономическую сумму в четыре доллара и сорок центов, Сэм добавил щедрые чаевые. Поскольку он прибыл на встречу рано, то прошел мимо ресторана на углу, где, собственно, та и должна была состояться.
Вместо этого он проследовал дальше по Бродвею ко входу в рынок, дивясь на странные, обтекаемые машины, что катили мимо него по проезжей части, и тому, как странно были одеты люди. Никаких завивок, никаких пышных причесок и накладных плечиков у женщин. Никаких перетянутых талий. И одежда, и прически были простыми, прямыми, плоскими; концы волос либо подстрижены ровно, либо зубцами. Никаких тонких галстуков у мужчин. Представители сильного пола расхаживали в ярких нарядах. Воротники были больше, намного больше, чем раньше. Некоторые бы здорово смотрелись на пиратских рубашках.
Покачав головой, Сэм Даффи с чемоданом в руке шагнул под своды рынка и прошелся туда-сюда, присвистывая, глядя на сыры, подвешенные к потолку гирлянды колбас, оливки, вина. Искать продавца не было нужды – обслуживающий персонал был везде, готовый откликнуться на любую просьбу. Узнать их было легко по белоснежным халатам и небольшим шапочкам.