Кен Фоллетт - Белая мгла
Тони заметила, как вспыхнули от ярости глаза Кита, но он быстро это подавил.
– Как угодно, – сказал он.
Он пытался создать впечатление, что ему это безразлично, но вспышка в глазах говорила о другом, и Тони подумала: что-то он затеял, отчего так хотел спать сегодня не в главном доме.
Она проскользнула в кабинет Стэнли. И в памяти сразу возникло то, как Стэнли обнял ее. Ничего физически более близкого к соитию между ними не будет, подумала она. И вытерла глаза рукавом.
Ее блокнот и сумка лежали на старинном столе Стэнли – там, где она их оставила. Тони сунула блокнот в сумку, перебросила ремень через плечо и вышла в холл. Заглянув на кухню, она увидела, что Стэнли что-то говорит поварихе, и помахала ему. Он прервал разговор и подошел к ней.
– Тони, спасибо за все.
– Счастливого Рождества.
– Вам тоже.
И она быстро вышла из дома.
На улице Кит открывал багажник своей машины. Бросив туда взгляд, Тони увидела пару серых коробок – какое-то компьютерное оборудование. Кит был специалистом по компьютерам, но зачем ему понадобилось привозить это на Рождество в отцовский дом?
Она надеялась пройти мимо молча, но когда открывала дверцу своей машины, Кит поднял глаза и встретился с ней взглядом.
– Счастливого Рождества, Кит, – сказала из вежливости Тони.
Он вытащил из багажника небольшой чемоданчик и захлопнул крышку.
– Пошла к черту, сука, – процедил он и вошел в дом.
14.00Крейг был в восторге от того, что снова видит Софи. Она вскружила ему голову на дне рождения его матери. Она была прехорошенькая – черноглазая, черноволосая и, хотя маленькая и худенькая, уже вполне сформировавшаяся, но не лицо ее и фигура околдовали Крейга, а ее отношение к нему. Она ни во что его не ставила, и это привлекло его. Ничто не произвело на нее впечатления: ни «феррари» дедушки, ни достижения Крейга в футболе, – а он играл в юношеской национальной команде Шотландии, – ни то, что его мать была королевским адвокатом. Софи носила то, что ей нравилось, не обращала внимания на надписи «Не курить», и если кто-то ей докучал, она могла повернуться и отойти, не дослушав конца фразы. На дне рождения она спорила с отцом по поводу того, что хочет проделать дырку в пупке, а он это категорически запрещал – и вот теперь она ходила с пирсингом.
Из-за всего этого с ней трудно было ладить. Водя ее по Стипфоллу, Крейг обнаружил, что ей ничто не нравится. Казалось, ценила она только молчание. Во всех других случаях она коротко бросала: «Нелепо», или «Тупо», или «Вот страсть». Но она не уходила от него, поэтому Крейг знал, что ей с ним не скучно.
Крейг повел ее в сарай. Это было самое старое строение, сооруженное в восемнадцатом веке. Дедушка провел туда отопление, освещение и водопровод, но постройка осталась в первоначальном виде. На первом этаже были сооружены бильярдная, настольный футбол и стоял большой телевизор.
– Тут можно славно провести время, – сказал Крейг.
– Клёво, – сказала она. Это была, пожалуй, самая высокая оценка, какую она за все время дала. – А это что такое? – спросила она, указывая на помост.
– Сцена.
– Зачем вам нужна сцена?
– Моя мама и тетя Миранда разыгрывали здесь пьесы, когда были совсем молодыми. Однажды они даже поставили «Антония и Клеопатру» с четырьмя действующими лицами.
– Странно.
Крейг указал на две раскладушки.
– Мы с Томом тут спим, – сказал он. – Полезли наверх, я покажу тебе твою спальню.
Лестница вела на сеновал. Стены рядом не было, поэтому лестница была снабжена перилами. Две кровати были аккуратно застелены. Единственными предметами обстановки были вешалка для одежды и туалетик с зеркалом. На полу стоял открытый чемодан Каролины.
– Не очень-то уединенно, – сказала Софи.
Крейг это и сам отметил. То, как их устроили на ночь, показалось ему многообещающим. Рядом, конечно, будут его старшая сестра Каролина и младший двоюродный брат Том, тем не менее у него было смутное волнующее чувство, что многое может произойти.
– А вот тут, – и он раскрыл старую ширму гармошкой, – можешь раздеться, если ты стеснительная.
Черные глаза вспыхнули от возмущения.
– Никакая я не стеснительная, – сказала она таким тоном, словно ее оскорбили.
Эта вспышка странно возбудила его.
– Я ведь только предложил, – сказал он. И сел на одну из кроватей. – А они удобные – лучше наших раскладушек.
Софи передернула плечами.
А Крейг представил себе, как она села бы на кровать рядом с ним. И по одной версии – толкнула бы его к стенке, делая вид, будто хочет с ним побороться, и эта борьба окончилась бы поцелуем. По другой версии – взяла бы его за руку и сказала, как много для нее значит их дружба, а потом поцеловала бы. Но сейчас, в реальной жизни, она не хотела ни поиграть с ним, ни проявить какие-либо чувства. Она отвернулась и с явным неудовольствием оглядела сеновал, и он понял, что ни о каких поцелуях она не думает. Она тихонько запела: «Я мечтаю о снежном Рождестве».
– Ванная внизу, за сценой. Ванны там нет, но душ работает.
– Какая роскошь. – Она поднялась с кровати и стала спускаться по лестнице, продолжая напевать непристойный вариант классической рождественской песни Бинга Кросби.
«Ну мы ведь пробыли вместе всего пару часов, – подумал Крейг, – а у меня впереди целых пять дней, чтобы завоевать ее».
Он спустился следом за ней. Можно показать Софи еще кое-что, что могло бы заинтересовать ее.
– Я хочу еще кое-что тебе показать. – И он повел ее на улицу. Они вышли на большой квадратный двор, со всех сторон окруженный строениями. Тут были: главный дом, гостевой коттедж, сарай, из которого они только что вышли, и гараж на три машины. Крейг повел Софи вокруг дома к главному входу, избегая заходить на кухню, где им могли дать какие-нибудь задания. Когда они вошли в дом, он заметил, что в черных волосах Софи блестят снежинки. Он остановился и уставился на нее как зачарованный.
– В чем дело? – спросила она.
– У тебя в волосах снег, – сказал он. – Это так красиво.
Она нетерпеливо затрясла головой, и снежинки исчезли.
– Чудной ты, – сказала она.
«О'кей, – подумал он, – значит, ты не любишь комплименты».
Он повел ее вверх по лестнице. Здесь, в старой части дома, были три маленькие спальни и одна старинная ванная. Комнаты папы были в пристройке. Крейг постучал в дверь – на случай, если дедушка там. Никто не откликнулся, и он вошел.
Он быстро прошел сквозь спальню, мимо большой двуспальной кровати, в гардеробную. Открыл дверцу шкафа и отодвинул ряд костюмов – в тонкую полоску и в клеточку, а также твиды, по большей части серые и синие. Он опустился на колени, протянул руку и провел по задней стене шкафа. Открылась квадратная панель в два фута высотой. Крейг пролез в нее.
Софи последовала за ним.
Крейг протянул руку назад, потянул на себя дверцу и закрыл вход. Пошарив в темноте, он нашел выключатель и включил свет – единственную лампочку без абажура, свисавшую с балки на потолке.
Они очутились на чердаке. Там стоял большой старый диван, из прорех в обшивке которого торчала вата. На полу возле дивана высилась гора заплесневелых фотоальбомов. А рядом – несколько картонок и металлических коробок из-под чая, в которых Крейг обнаружил, когда бывал здесь раньше, школьные записи матери, романы Энид Блайтон, надписанные детским почерком: «Эта книга принадлежит Миранде Оксенфорд девяти с половиной лет», и целое собрание уродливых пепельниц, чаш и ваз, должно быть, нежеланных подарков или неудачных покупок. Софи пробежала пальцами по струнам запыленной гитары – гитара была расстроена.
– Здесь ты можешь курить, – сказал Крейг.
Пустые коробки от сигарет с давно забытыми названиями – «Вудбайнз», «Плеейрс», «Синьор Сервис» навели его на мысль, что это было местом, где, по всей вероятности, его мать приобщилась к курению. Были тут и обертки от шоколадных батончиков – наверное, оставленные толстушкой тетей Мирандой. А журналы с такими названиями, как «Только для мужчин», «Игры в брюках» и «На грани законного» были, как он полагал, собраны дядей Китом.
Крейг надеялся, что Софи не заметит журналов, но они тотчас привлекли ее внимание. Она взяла один из них.
– Ого, да это ж порнография! – сказала она, неожиданно оживившись: такой оживленной она не была в течение всего утра. Она села на диван и принялась листать журнал.
Крейг отвернулся. Он уже просматривал все эти журналы, хотя и готов был это отрицать. Порнография – это для мальчишек и притом не для чтения в компании. А Софи читала «Сутенер» прямо при нем, внимательно всматриваясь в страницы, точно ей предстояло держать по ним экзамен.
Желая отвлечь ее, Крейг сказал:
– Вся часть этого дома, когда тут была ферма, была отведена под молочное хозяйство. Дедушка превратил доильню в кухню, но потолок в ней оказался слишком высоким, поэтому он проложил новый потолок и образовавшееся пространство использует как склад.
