Ярослав Питерский - Дорожный реквием
Девушка, кивнула и, собрав книжки, и тетради с кресла — тоже встала.
— Вот, елки палки! Первый раз, встречаю женщину — которая расстроилась, что выглядит молодо!
— Я не женщина! Я психолог! К тому же преподаватель! А это совсем другое! Вот вы, что подумали, когда меня увидели? Наверняка — студентка, зубрит, ненужный ей предмет?! Просто хочет диплом получить, а знание ей не к чему?! А это ошибочно! Это первое мнение, так сказать — но оно может стать решающим при дальнейшем общении! — затараторила девушка.
Алексей с удивлением смотрел.
— Вот вы. Ведь тоже воспринимаете — первую информацию, и она для вас остается важнейшей — так ведь?!
— Нет!
— Не поняла. Что я не права?! — искренне удивилась девушка.
Она напрягла лоб и кожа на нем, собралась словно поролон в волнистую линию.
— Ну, если я действительно так не подумал! Я думал, совсем о другом!
— О чем? — не унималась девица.
— О том — сможете мне вы помочь или нет! И все!
— Как интересно! А чем же я вам могу помочь?!
— Я же вам уже сказал — мне нужен профессор Рабинович!
— А! Извините! Я совсем забыла! — девушка виновато улыбнулась и, взяв Алексея — за руку, потянула его по коридору. — Пойдемте, я вас провожу! Интересно, а кем вы работаете, если мыслите не так, как все остальные?!
— Милиционером!
— Кем кем? — опешила девушка.
— Милиционером! Сыщиком!
Девица остановилась, и внимательно посмотрев на Алексея — переспросила:
— Вы не шутите?
— Нет.
— Вот здорово! Я если вы поверите — подумала, что этот мужчина, мог бы работать, на какой ни будь аналитической должности, если он мыслит не стандартно! — забормотала она, и вновь потянула Алексея за руку — ведя по коридору. — Вот и пришли! И все — таки я не совсем плохой психолог! Если почти угадала вашу профессию!
— Да конечно! Спасибо! — Алексей приветливо улыбнулся и постучал в указанную девушкой дверь.
Из — за нее раздавались методичные глухие удары. Несколько секунд никто не отвечал. Затем раздался низкий мужской голос:
— Да войдите!
Когда Алексей перешагнул порог кабинета Рабиновича тот стоял на высоком деревянном табурете и прибивал к стене картину. На прямоугольном полотне, были нарисованы — какие — то, нелепые, цветные круги и треугольники. Степанов ждал, когда хозяин кабинета закончит.
Профессор Рабинович оказался — низким коренастым мужчиной с обширной лысиной на черепе и смуглой кожей. Его большой нос — похожий на вороний клюв выпирал из головы — словно плавник у акулы. Большие уши нелепо торчали в разные стороны.
Закончив прибивать картину, профессор слез с табуретки и положив на стол деревянную киянку — отряхнул руки:
— Нус, чем обязан милостивый государь?! — его маленькие черные глазки — словно буравчики, впились в Степанова.
Алексей улыбнулся. Но улыбка получилась натянутой и фальшивой:
— Извините. Я к вам от полковника Иванова!
— А! Да, да! Мне этот старый милицейский хмырь, звонил! У вас, по — моему, фамилия Степанов? Вы расследуете дело — о сексуальном маньяке?!
— Точно.
— Нус, что стоим?! Раздевайтесь — вешалки нет, можете положить в углу на кресло! — Рабинович кивнул рукой в угол кабинета.
Алесей снял дубленку и в нерешительности встал. Профессор сидел на большом кожаном диване и закинув нога на ногу — внимательно смотрел на него. Его взгляд был настолько изучающим, что Алексею стало не по себе. Пауза продлилась несколько секунд, лишь потом Рабинович — словно опомнившись, махнул рукой:
— Да вы садитесь, садитесь! В ногах то правды нет милостивый государь! Видите ли, батенька — обычно все нелепые поступки человек совершает стоя! А гениальные идеи приходят к нему сидя! Ха! Ха! — Рабинович противно рассмеялся. — Вот допустим — Адам в Эдемском саду, стоял у яблони, когда Ева его накормила яблочном! Не подумал так сказать! А тот же Ньютон — сидел под яблоней, и к нему пришла, идея — о всемирном тяготении! И такие примеры — можно приводить до бесконечности батенька! Ха! Ха!
Степанов, пожал плечами и, сев на стул напротив Рабиновича — ответил:
— Ну, а если вот человек сидя придумал какую то нелепицу?
— Хм, это, очень интересно — какую?
— Ну, допустим — убить человека!
Рабинович — повел бровями и, тяжело вздохнув — ответил:
— Убийство человека, если это продуманное убийство — вовсе не нелепица! Это целая серия разработанных идей и четко спланированных поступков!
— Но это же плохо! Идея то плохая!
— Нет — вы меня не поняли! Идеи могут быть плохие и хорошие, но вот глупые поступки — это уже батенька — глупые поступки! О них речь!
Степанов улыбнулся:
— Странная концепция исследования человеческого мышления.
— Нет, милостивый государь! Это не концепция, это лишь наблюдения! И так, что у вас — рассказывайте!
— Мне нужно составить портрет убийцы — человека, который убивает и насилует женщин!
— Насилует и убивает! — поправил его Рабинович.
— Извините.
— Ну, что ж — попытаемся вам помочь. Начнемс…
— Вам рассказать? О преступлениях?
— Нет! Расскажите мне — о своем, подозреваемом.
— Хм, как я вам — могу рассказать, о подозреваемом, если я — его не знаю! Если бы знал — к вам бы не пришел!
— Нет, батенька — знаете! Знаете, вы же представляете себе его! Вы же рисуете себе его образ!
— Ну, допустим…
— Вот и опишите! А я послушаю и потом задам, кое какие, вопросы. А там уж видно будет!
Алексей — потупил глаза в пол и попытался — сосредоточится. Метод Рабиновича его немного напряг. Собравшись мыслями — Степанов, тихо сказал:
— Это мужчина. Лет тридцать пять, сорок. Водитель. Высокий, скорее всего. Осторожен. Пунктуален. Внимателен и аккуратен. Курит.
— А теперь внешний вид? — Рабинович закрыл глаза и начал массировать виски. — Внешний вид опишите!
— Ну, лицо у него овальное или круглое. Смуглый, или — ну близко, к этому. Волосы темные. Физически развит хорошо. Ну, больше — пожалуй, не знаю.
— А, что вы считаете — толкает его на преступление? Что ему не достает в обычной жизни? Почему он идет на насилие? — Рабинович спрашивал это с закрытыми глазами.
Его толстенькая тушка совсем развалилась на диване. Ноги слегка оторвались от пола.
— Хм, я думаю — это связано с его судьбой. Возможно — в жизни ему не везло. Возможно — он сидел. Причем, сидел, из — за женщины. Возможно — он злиться и просто выплескивает энергию — отыгрывается, так сказать!
— Вот! Вот милостивый государь! Вы и попали в точку! Он отыгрывается! — Рабинович резко вскочил с дивана и забегал по кабинету. — А теперь, скажите, почему вы так решили?
— Хм. Не знаю. Ну, есть определенные обстоятельства. Есть определенные моменты в совершении преступлений.
— Хорошо! Я вам помогу. Но есть одна просьба — напишите мне все, что вы сейчас сказали. Причем напишите все на одной стороне листа. А на второй — все, что он совершил, и главное как совершил и если можно место.
Рабинович подошел к столу и, достав из ящика листы бумаги — кивнул на них Степанову:
— И главное — нарисуйте мне его лицо! Просто как вы себе его представляете.
— Хм, но я не умею рисовать!
— Ничего — нарисуйте как каракули! Мне это очень надо!
Алексей встал со стула и подошел к столу.
— А когда можно будет узнать результат вашей работы? Когда я портрет убийцы получу? — спросил Степанов, прежде чем сесть писать.
— Хм, я думаю завтра. Завтра голубчик! Я сегодня поработаю. Сегодня! Мне очень интересно! Очень! Но не гарантирую!
Алексей сел за стол и подумав начал писать на бумаге. Рабинович внимательно следил за Степановым стоя в углу кабинета. Он сложил руки на груди и что — то тихо бормотал себе под нос. Алексей писал долго. Он вдумывался в каждое слово. Ему все это напоминало экзамен. Степанов даже почувствовал, что боится сделать грамматическую ошибку. Он несколько раз отрывал взгляд от листа и смотрел на Рабиновича. Профессор — словно ловил его мысли и, успокаивая, кивал головой. Какая то издевательская улыбка не сходила с его лица.
Когда Степанов закончил Рабинович, потер ладони и радостно воскликнул:
— Нус! А теперь можно и кофейку!
Алексей улыбнулся и пожал плечами:
— Не знаю профессор, не уверен я! Если честно — то, конечно, не верю, что вот так можно кого — то вычислить! Хотя конечно в практике случаи были. Но это очень редко! — милиционер кивнул на исписанный листок.
— А человек вообще существо противоречивое! Знаете ли вы, что каждый из нас на десять вопросов говорит — нет!
— Как это?!
— Ну, вот допустим, я спрашиваю вас — вы чай будите?
Алексей внимательно посмотрел на Рабиновича. Тот с ехидным выражением лица ждал ответа. Степанов пожал плечами:
