Грег Лумис - Секрет Пегаса
Она всмотрелась в картину с таким выражением лица, будто пыталась расшифровать код.
— А полиция в Штатах? Она не может тебе помочь?
— Сомневаюсь. — Он убрал снимок. — К тому же это личное дело.
— Ты столько проработал в управлении, что должен бы знать: личная месть — самый верный путь к собственной гибели.
— Я ни слова не сказал о мести. Просто хочу выяснить, что это за люди. А дальше пусть работают копы.
— Ага, — сказала она, не скрывая, что нисколько не поверила в эти слова. — Как же, по-твоему, я могу тебе помочь?
— Мне нужно, чтобы кто-нибудь представил меня Гвидо Марченни. Думаю, что он монах, так или иначе, работает в Ватиканском музее. Есть сейчас в Ватикане кто-нибудь, с кем управление поддерживало бы отношения?
То, что Ватикан имел собственную разведку, считалось строгой тайной, но Лэнг об этом знал и помнил. Римская курия, правительство Святого престола, проводящее в жизнь указания папы, содержало обширную сеть сборщиков информации, состоявшую в основном из миссионеров, приходских священников и других представителей церкви, профессиональные обязанности которых требовали широкого общения с людьми. Принято было считать, что эта разведывательная служба со Средних веков не прибегает к убийствам и не устраивает диверсий с человеческими жертвами, предпочитая им политические, но само количество католиков по всему миру, их преданность церкви и, что самое главное, обязательность для них таинства исповеди позволяли добывать информацию, недоступную для шпионов многих других государств. Как и все подобные организации, управление частенько обменивалось со Святым престолом какими-то лакомыми кусочками.
Герт достала из пачки следующую сигарету и поинтересовалась:
— А что я скажу начальству? Какие у меня основания для того, чтобы сводить бывшего агента с этим монахом?
Лэнг смотрел, как она зажигала спичку и прикуривала, потом ответил:
— Просто решила помочь старому другу, который по поручению своего клиента выясняет вопрос, связанный с неким произведением искусства.
— Я подумаю об этом.
Они заказали фасолевый суп, соте из баклажанов в оливковом масле и целую бутылку вина.
Когда еда была уничтожена, Лэнг сказал:
— Герт, по-моему, ты хочешь спросить что-то еще.
Она как раз подкрашивала губы и взглянула на него поверх зеркальца.
— О том, что тебя разыскивает американская полиция? Рот закрой, с отвисшей челюстью ты сразу делаешься непривлекательным. Я успела посмотреть сегодняшний бюллетень.
Среди обязанностей, навешанных на сотрудников управления, помимо выявления и нейтрализации настоящих врагов было и взаимодействие с местными властями и Интерполом в деле обнаружения беглых американцев за рубежом. ФБР воспринимало такое положение вещей как вмешательство в свои внутренние дела, протестовало активно, но тщетно.
— Ты хочешь сказать, что в управлении уже знают? — В животе Лэнга заворочался только что съеденный обед.
Она повернула голову так, чтобы огоньки свечей, стоявших на столе, наилучшим образом освещали ее лицо, и проверила в зеркальце результат своих трудов.
— Сомневаюсь. Сообщение попало не в ту папку и проваляется там еще день-другой.
— Но почему…
Она небрежно кинула зеркальце, в сумку.
— Лэнг Рейлли, мы с тобой знакомы уже много лет. Твой звонок, первый за столько времени, насторожил меня. Я подумала, что вряд ли ты стал бы звонить мне, если бы у тебя не было какого-нибудь дела, потом прочитала почту, кое-что поняла и, кажется, прогадала верно.
Герт, по своему обыкновению, перепутала слова, но это не позабавило Лэнга.
— Но ведь тебя могут уволить…
Она встала и потянулась, отработанным — в этом Лэнг не сомневался — движением выпятив красивую грудь.
— Ты один из моих старых друзей. У меня их не так уж много.
Он поглядел на нее снизу вверх, ощущая, что на лицо вернулась улыбка, потом полюбопытствовал:
— Даже несмотря на то, что я объявлен в международный розыск?
— Почему бы и нет? Ты позвонил, сказал, что стал адвокатом, и я захотела тебе помочь.
Каждому, буквально любому человеку хочется пнуть юриста.
Лэнг поднялся, положил на столик несколько купюр и предложил:
— Прогуляемся? А потом я поймаю тебе такси.
Она шагнула к нему, и он ощутил в ее дыхании горьковатый запах табака.
— Неужели я настолько постарела, что больше не интересую тебя?
Умение кокетничать никогда не относилось к сильным сторонам натуры Герт.
— Если ты говоришь о внешности, то знай, что с годами только становишься лучше, прямо как добрый виски. Мои чувства вряд ли можно описать таким нейтральным словом, как интерес.
— Отлично, — сказала она. — В таком случае мы сядем в одно такси и поедем туда, где ты остановился.
Как и подобает южанину, Лэнг испытал некоторую неловкость оттого, что оказался соблазненным, а не соблазнителем. Скарлетт О’Хара была «стальной магнолией», а не «новой женщиной».
— Прошу сюда, Fraulein. — Он взял ее за руку. — Кстати, по поводу убийства. Я никого не убивал.
Она забросила сумку на плечо и ответила:
— Я знала это еще до того, как пришла сюда.
Поздно ночью Лэнг лежал, вытянувшись на смятых простынях. На его груди медленно просыхали капли пота. Рядом с ним, ровно и глубоко дыша, спокойно спала Герт. Они не сдерживали себя, занимаясь любовью. Шумное представление, устроенное ими, наверняка развеяло все подозрения, которые могли появиться у хозяина из-за того, что его постоялец не пожелал передавать сведения о себе в полицейскую систему.
Рейлли думал, что опровергнуть обвинение в убийстве будет совсем не трудно. Достаточно показать Морсу фальшивый паспорт и предложить проверить списки пассажиров авиакомпаний. В управлении, конечно, не обрадуются тому, что их бывший работник пользуется документом, созданным когда-то для него, но пусть контора и беспокоится на этот счет. Лэнга же волновало то, что для доказательства своего алиби ему нужно вернуться в Атланту. Это его не устраивало. Во всяком случае, пока.
4Рим. 12:30 на следующий день
— Твоего брата Марченни в Ватикане нет.
Лэнг разжевал кусок пиццы, проглотил и только после этого спросил:
— А где же он?
С утра Герт отправилась на работу, а потом они встретились в уличном кафе на виа дель Бабуино, поблизости от Испанской лестницы, от сотен и сотен ярдов белых травертиновых прямых, кривых и углов в весеннем обрамлении из розовых азалий. Как всегда, на ступенях сидела и лежала молодежь — множество учащихся и художников, которые, судя по всему, проводили здесь целые дни: курили, фотографировали друг дружку и просто нежились на солнце.
Герт, судя по всему, не без удовольствия наблюдала за тревогой Лэнга и нарочно тянула с ответом. Она покопалась вилкой в салате и лишь потом сказала:
— В Орвьето. Он руководит там реставрацией каких-то фресок.
Лэнг отхлебнул пива. Городок Орвьето находился в часе или полутора езды от Рима на север, рядом с флорентийской автострадой.
Он поставил стакан на стол и полюбопытствовал:
— Не желаешь на денек съездить в Умбрию, посмотреть достопримечательности?
Покончив с салатом, Герт поднесла спичку к сигарете, уже второй с тех пор, как они встретились этим утром.
— Почему бы и нет? Только я ни капельки не верю в твою болтовню насчет достопримечательностей. Просто ты знаешь, что не сможешь поговорить с этим священником, если он не владеет английским или же я не буду переводить.
Герт снова с обескураживающей точностью разгадала его намерения. Она владела несколькими языками, в том числе и итальянским, который знала в совершенстве. В Ватикане найти переводчика удалось бы без труда. В маленьком горном городке такое могло оказаться невозможным.
— Это значит «да»?
Она кивнула, взглянула на стол в тщетных поисках пепельницы и стряхнула сигарету в свою пустую тарелку. Остатки масла громко зашипели.
— Именно.
— Лучше будет поехать на автомобиле. Запрос на международный розыск, который ты видела, наверняка разослали местным копам, так что мне лучше держаться подальше от всяких опасных мест.
Опасными были такие места, где приходилось двигаться по узким проходам, вроде каких угодно вокзалов или аэропортов.
Герт вздернула подбородок, выпустила в небо струйку дыма и сказала:
— Мне кажется, что мотоцикл был бы лучше. Шлем надежнее всякой маски. Кстати, никто и не подумает, что ты можешь разъезжать на мотоцикле.
— Что верно, то верно. — Лэнг ухмыльнулся. — Я от себя такого точно не ожидал бы. Ты в последние годы не имела дела с этим миром? Байкерские бары, уличные гонки, подножки, сдвинутые назад… Ездить на этих чертовых штуковинах нужно так, словно занимаешься с ними любовью. Кроме того, лететь по автостраде без железной коробки на голове — это же верное самоубийство.
