Михаил Черненок - Ставка на проигрыш
Обзор книги Михаил Черненок - Ставка на проигрыш
Михаил Черненок
СТАВКА НА ПРОИГРЫШ
Повесть
Глава 1
Душным августовским вечером, пугая прохожих надсадным визгом сирены и безостановочными фиолетовыми вспышками мигалки, по Вокзальной магистрали Новосибирска мчалась оперативная машина милиции. Почти у самого железнодорожного вокзала она резко свернула на одну из тихих улиц, подкатила к многоэтажному дому, перед фасадом которого столпились люди, и, скрипнув тормозами, остановилась. Одновременно распахнув с обеих сторон дверцы, из машины выскочили участники оперативной группы. Было их четверо: рослый, в милицейской форме с погонами капитана, но без фуражки, старший оперуполномоченный уголовного розыска Антон Бирюков; похожая на молоденькую стройную стюардессу, в темно-синем форменном костюме следователь прокуратуры Наташа Маковкина; рыжебородый крепыш судебно-медицинский эксперт Виталий Карпенко и пожилой, профессорского вида эксперт-криминалист Аркадий Иванович Дымокуров. Тотчас появившийся около оперативников младший лейтенант милиции вскинул руку к козырьку:
— Участковый инспектор Игонькин. Место происшествия сохранено в неприкосновенности. Потерпевшая — без признаков жизни.
— Понятых пригласите, — сказал Бирюков.
— Есть!
Толпа настороженно расступилась. Возле дома, на цветочной клумбе, лежала ничком загоревшая женщина в темно-вишневом купальнике.
Эксперт-криминалист Дымокуров щелкнул фотоаппаратом. Следователь и судмедэксперт, присев на корточки, оглядели потерпевшую. Затем Карпенко с помощью Бирюкова повернул ее лицом кверху. В обрамлении пышных каштановых волос красивое молодое лицо казалось восковым. На рассеченном правом виске темнела полоска загустевшей крови.
— Пульс есть, — сжимая пальцами запястье потерпевшей, тихо сказал Карпенко склонившемуся рядом Антону Бирюкову. — Срочно в клинику…
Из толпы раздался осторожный голос:
— Я в «Скорую» сразу позвонила…
Обернувшись, Бирюков увидел худенькую старушку в пестром ситцевом платье, держащую перед собой авоську с бутылкой молока. Заметив внимание сотрудника милиции, старушка смущенно поправила на седой голове беретик и торопливо проговорила:
— Вот тут, за углом дома, с автомата сначала по ноль три позвонила, потом участкового милиционера вызвала.
— Что здесь произошло? — спросил Антон.
Взгляд старушки испуганно стрельнул вверх.
— Вот оттуда, — она показала пальцем на балкон третьего этажа, — то ли столкнули голубушку, то ли сама прыгнула…
Бирюков посмотрел на балкон — дверь была закрыта. Старушка тут же пояснила:
— Как женщина упала, в квартире мужчина промелькнул и прикрыл дверь. Его я не разглядела, а вот голову запомнила, вроде взбитая шапка пены.
Взвыв сиреной, подкатила «Скорая помощь». Санитары торопливо вытащили из машины носилки. Бирюков коротко переговорил с медиками и вернулся к старушке. Та зачастила, не дожидаясь вопроса:
— Из молочного магазина, милок, в самый раз шла. Вижу, у Юрия Палыча балконная дверь настежь. Только подумала: «Наконец-то сосед появился дома», тут одним мигом все и приключилось…
— Извините, — перебил старушку Антон. — Как вас зовут?
— Меня?.. Ксенией Макаровной. Я живу в этом доме, на третьем этаже.
— Скажите, Ксения Макаровна, кто такой Юрий Павлович и почему он наконец-то появился дома? — сделав ударение на слове «наконец-то», спросил Антон.
— Деменский его фамилия, квартиры наши на одной площадке. Человек очень обходительный, холостяк. Работает инженером. В Свердловске долго находился на учебе. Вчера утром прилетел на самолете, а в квартиру свою не смог попасть.
— Почему?
— Перед отъездом ключ приятелю отдал, — старушка потупилась. — Поставил, значит, Юрий Палыч вчера утром чемодан у меня и уехал за ключом от своей квартиры. С той поры вторые сутки уж пошли…
Санитары осторожно уложили потерпевшую на носилки и в сопровождении судмедэксперта Карпенко направились к «Скорой помощи». Проводив их взглядом, Бирюков снова спросил старушку:
— Как фамилия женщины, которая упала с балкона?
— Фамилии не знаю, но зовут ее, кажется, Саней.
— Кто она такая?
Старушка пожала плечами:
— Затрудняюсь сказать. Позавчера, ровно, значит, за сутки до приезда Юрия Палыча, слышу утром звонок. Отворяю дверь — она вот улыбается. В таком, знаете, нарядном розовом платье и с черной сумочкой. «Здравствуйте, — говорит, — бабуся». — «Здравствуй, милая», — отвечаю. «Юра Деменский из Свердловска еще не вернулся?» — «Нет. А ты кто ему будешь, знакомая, что ли?» — «Меня зовут Саня. Я жена Юрина». Признаться, Юрий Палыч никогда ни о какой жене не говорил, хотя много лет в соседстве живем. Конечно, любопытным мне это показалось. Говорю: «Не знала, что сосед женат». — «Вернется Юра — узнаете…» — Старушка передохнула. — Вот такой у нас дословный разговор произошел.
— Юрию Павловичу вы об этом сказали?
— Дословно, как сейчас, передала.
— И что он?..
— Ни слова не произнес. Сразу за ключом уехал.
— Проводите нас к его квартире.
— Провожу, милок, провожу.
На третьем этаже Ксения Макаровна, переводя дыхание, кивнула на дверь. Бирюков громко постучал. В ответ — молчание.
— Вон же звонок имеется, — услужливо подсказала старушка.
Однако Антон ни к кнопке электрического звонка, ни к дверной ручке не притронулся. В первую очередь их обследовал эксперт-криминалист. Дверь оказалась запертой. Чтоб ее открыть, пришлось взломать английский замок.
Малогабаритная однокомнатная квартира Деменского была обставлена современной мебелью и сияла такой чистотой, словно ее только что приготовили для праздничного приема. На полированном столе, в центре комнаты, стояла ваза с красными гладиолусами. На полу толстый серый палас. По стенам висели небольшие гравюры, две медяшки, выдавленные под чеканку, и потемневшая доска с распятием Иисуса Христа. Несколько стульев, телевизор с большим экраном, на нем — дорогой транзисторный радиоприемник. Одну из стен полностью занимал забитый книгами стеллаж; у другой, напротив балконной двери, отсвечивал зеркальной полировкой шифоньер; рядом — покрытый ворсистым пледом диван, на котором лежало женское розовое платье, а на полу валялись новенькие дамские туфли.
Бирюков остановился перед потемневшим распятием. Обращаясь к Ксении Макаровне, спросил:
— Верующий ваш сосед?
Старушка махнула рукой:
— Какая нынче вера! Мода такая пошла на иконы да крестики.
— Сколько лет Юрию Павловичу?
— Близко к сорока, но внешностью моложавый, как вы, и так же привлекательно выглядит. Очень милый человек.
Подождав, пока Дымокуров обследовал балконную дверь, Антон Бирюков осторожно приоткрыл ее и вместе с Маковкиной оглядел балкон. Там стояла табуретка, на ней — тазик с мутной водой и влажная тряпка, которой, судя по всему, мыли снаружи оконные стекла. На серой от пыли деревянной облицовке балконного ограждения темнели следы босых ног — видимо, при мытье становились на ограждение.
— Антон Игнатьевич, подойдите, пожалуйста, сюда… — выглядывая из ванной комнаты, попросил эксперт-криминалист.
Бирюков быстро прошел к нему и через плечо эксперта посмотрел в ванную — там лежали три пустые водочные бутылки. Подозвав Ксению Макаровну, Антон молча показал на них. Старушка неопределенно пожала плечами:
— Не замечала за Юрием Палычем такой слабости. — Взгляд ее при этом вильнул мимо Антона, словно она сказала неправду и устыдилась лжи.
Оперативная группа прошла на кухню. Здесь, несмотря на открытую форточку, стойко держался запах табачного дыма. На столе стояла недопитая бутылка коньяка, две хрустальные рюмки, чайное блюдце с тонко нарезанным лимоном, полная пепельница окурков с пятнышками губной помады на фильтрах и полураскрытый коробок с рисунком горящей спички на черном фоне.
Антон Бирюков осторожно взял коробок. Это были спички Балабановской экспериментальной фабрики. От обычных они отличались лишь сделанным из картона коробком да зеленым цветом головок.
— А коньячок-то привозной… — рассматривая на недопитой бутылке золотистую фирменную этикетку, сказал эксперт-криминалист Дымокуров. — Хороший коньячок, армянский, не местного розлива.
Бирюков обвел взглядом кухню. Увидев возле мусорного ведра переломленную пополам шариковую авторучку и комочек измятой бумаги, поднял их. Распрямив бумагу, прочитал: «Прокурору г. Новосибирска от Холодовой А. Ф. Заявление». Написанное было нервно перечеркнуто.
— Что-то хотели заявить вашему шефу, — передавая листок следователю Маковкиной, сказал Антон. Маковкина, не проронив ни слова, положила листок в папку.
