Саймон Бекетт - Увековечено костями
Броуди наморщил лоб.
— Почему убийца не спалил весь коттедж?
— Понятия не имею. Возможно, боялся привлечь внимание. Или надеялся, что так оно будет больше смахивать на несчастный случай.
Оба молча впитывали информацию. Наконец Дункан нарушил тишину:
— К тому моменту она была мертва?
Я сам долго думал над этим. Женщина не двигалась по полу, не пыталась затушить огонь. Удар, проломивший череп, как минимум лишил ее сознания или погрузил в коматозное состояние. Но была ли она мертва?
— Не знаю.
Стены больницы сотрясались от порывов ветра. Прерываясь, завывания только накаляли тишину. Я надел последнюю пару хирургических перчаток. В одном из шкафчиков была полная коробка перчаток, но я не хотел пользоваться ими без крайней нужды. Камерон раздражителен и без моих притязаний на его запасы.
Без надлежащего оборудования мало что можно сделать, однако я хотел проверить еще одну догадку.
Броуди как-то обронил, что следствие никуда не приведет без установления личности жертвы. Как только мы узнаем, кто она, прольется свет и на убийцу. Без этой информации будем блуждать в темноте.
Я надеялся помочь.
Достав из пакета череп, я осторожно положил его на стол из нержавеющей стали. Почерневший и пробитый, он лежал, накренившись, на холодной поверхности. Пустые глазницы взирали в вечность. Интересно, кого раньше видели глаза? Любовника? Мужа? Друга? Как часто она смеялась, не зная, что пошел отсчет последних дней и часов ее существования? И что она видела, когда наконец осознала близость и неминуемость смерти?
Кем бы ни была погибшая, я странным образом ощущал, что она мне не чужая. Я читал историю ее бытия, написанную на обугленных костях, видел каждый год, отмеченный ударом или шрамом. Она лежала обнаженная, какой ее не узнали бы даже родные.
Чувствовал ли я нечто подобное в прошлом, работая с трупами до трагедии с Карой и Элис? Вряд ли. С тех пор словно прошла вечность, это было в прошлой жизни. С другим Дэвидом Хантером. В какой-то момент и, видимо, из-за личных утрат я потерял привычную отрешенность. Не знаю, плохо это или хорошо, но в результате мертвая женщина не казалась мне анонимной жертвой. Поэтому она и приходила ко мне во сне, выжидающе сидела у кровати. Я чувствовал ответственность, сам того не желая.
— Ладно, скажи мне, кто ты? — тихо произнес я.
13
Для судебного антрополога зубы — кладезь информации. Они словно мост между костью, скрытой под плотью, и внешним миром. Выдавая расу и возраст, они хранят еще и факты личной жизни. Рацион питания, привычки, классовую принадлежность и даже самооценку можно узнать по этим кусочками кальция и эмали.
Я достал челюсть и положил рядом с проломанным черепом. Он был легким и хрупким, как пробковое дерево. Под ярким галогеновым светом отдельные части походили на анатомический коллаж, лишенный всякого естества.
Когда-нибудь я закончу работу, начатую в коттедже, соберу осколки, выбитые из черепа. А сейчас необходимо восстановить лицо и узнать имя по сожженным останкам.
Если повезет, помогут зубы.
Я не был настроен чересчур оптимистично. Лишь несколько коренных зубов упрямо остались на месте, а другие выпали, как только огонь уничтожил десны и высушил корни. Серые и потрескавшиеся в пламени зубы, захваченные до обвала крыши, напоминали окаменелые останки прошлых веков.
Оказалось, даже в повязке я мог пользоваться левой рукой, придерживая предметы. Это облегчило процесс, когда я расстелил на столе бумагу и начал выстраивать зубы в два параллельных ряда, с нижней челюсти и с верхней. Один за другим они легли так, как раньше во рту: посередине два центральных резца, затем боковые резцы, за ними клыки, премоляры и коренные. Задача не из простых. Помимо вреда, нанесенного пламенем, зубы женщины были так сильно разъедены кариесом, что сложно было определить, верхние они или нижние и какие вообще.
Мир за стенами больницы перестал для меня существовать. Словно утих ураган, временно забылись переживания по поводу Дженни, осталось лишь то, на что падал свет от галогеновой лампы. Я сделал пару снимков и набросал диаграмму, указав каждую трещину, дырку и пломбу. В лаборатории я бы сделал рентген, чтобы сравнить с больничными картами пропавших. Пока такой возможности не было, и я ограничился диаграммой.
Начал вставлять зубы в пустые лунки.
При полурабочей левой руке получалось очень медленно. Я потерял счет времени. Замигала лампа. Словно по подсказке, порыв ветра ударил по зданию.
Я выпрямился и застонал от натяжения мышц. Боже, у меня все болело. Словно дожидаясь к себе внимания, запульсировало плечо. Настенные часы показывали пять. На улице стемнело. Массируя шею, я смотрел на череп с челюстью на стальном столе. После нескольких неудачных попыток я вставил почти все зубы. Осталась пара коренных, которые не так важны для задуманного. Потянулся выключить лампу и тут услышал шум из клуба.
Скрип половых досок.
— Кто там? — выкрикнул я.
Вопрос раскатился эхом. Я подождал, но ответа не было. Подошел к двери и взялся за ручку. Поворачивать не стал.
Вдруг я почувствовал полную уверенность, что снаружи кто-то есть.
В больнице повисла неестественная тишина. В двери, ведущей в клуб, имелось круглое окошко наподобие иллюминатора. С моей стороны висели жалюзи, но я не потрудился их закрыть.
А зря. В зале было темно. Любой мог заглянуть в больницу, а с моей стороны — непроницаемый мрак. Я прислушался: снаружи завывал ветер. Тишина будто должна была вот-вот нарушиться.
У меня мурашки пошли по коже. На руке волосы встали дыбом.
Глупости. Там никого нет. Я сжал дверную ручку, но по-прежнему не решался повернуть ее. На письменном столе стояло тяжелое стеклянное пресс-папье. Я прихватил его. Внимание…
Распахнул дверь и стал нащупывать включатель. Не сразу нашел, но вот он щелкнул и загорелся свет.
Пустой зал усмехался мне в лицо. Я опустил пресс-папье. Внешняя дверь и застекленное крыльцо были закрыты. Должно быть, полы скрипели от ветра. У тебя уже крыша едет. Я собирался вернуться обратно, когда мой взгляд упал вниз.
На полу были мокрые следы.
— Уверены, что это не вы наследили?
Броуди рассматривал медленно высыхавшие пятна на истертых досках. Вода слишком сильно растеклась, чтобы определить размер обуви, но передвижение вычерчивалось довольно четко. Следы шли от входа в клуб к двери больницы, где образовалась лужа: видимо, кто-то стоял и наблюдал за мной.
— Конечно, я вообще не выходил, — сказал я.
Броуди с Дунканом приехали, пока я обдумывал, что произошло. Молодой констебль освежился после душа и побрился. Броуди подошел к дверце и взглянул через окошко.
— Любой мог прекрасно рассмотреть, чем вы занимались.
— Может, Камерон? Или Мэгги Кэссиди?
— Не исключено, но маловероятно. Не думаю, чтобы кого-то из местных занесло сюда случайно.
— Полагаете, это был убийца?
Броуди кивнул:
— Возможно. Его должен был насторожить сам факт, что мы перевезли сюда останки, не говоря уже о склонившемся над ними судебном эксперте. Не дай Бог, он захочет предпринять какие-то меры.
Не самая приятная мысль. Броуди дал ей перевариться.
— Не помешало бы запереть клуб хотя бы сегодня на ночь, — продолжил он. — В магазине продаются цепочки и висячие замки. Надо прикупить, чтобы обезопасить это место. Не стоит рисковать.
Еще бы. С присущей ему деловитостью Броуди кивнул на череп на столе:
— Как продвигаются дела?
— Медленно. Пытался найти зацепку, чтобы установить личность.
— А это возможно? — удивился Броуди.
— Не знаю, но попытаться надо.
Я вернулся к черепу на столе, включил галогеновую лампу. Броуди с Дунканом тоже подошли взглянуть.
— Любопытное состояние зубов. Потрескались от пламени, хотя изначально были гнилыми. Пломб практически нет, а те, что есть, поставлены очень давно. Очевидно, она много лет не посещала дантиста, а значит, принадлежит к бедным слоям общества. Средний класс следит за зубами. А у нее некоторые зубы прогнили до десен. В таком возрасте это знак злоупотребления наркотиками.
— Полагаете, она была наркоманкой? — спросил Броуди.
— Думаю, да.
— Но ведь наркоманы все худые, — отметил Дункан. — А эффект фитиля доказывает, что она страдала избыточным весом.
Проницательно с его стороны.
— Да, в ней, вероятно, было больше жира, чем у среднестатистического человека. Многое зависит от метаболизма и того, как сильно она сидела на наркотиках. Так что противоречия тут нет. И еще один момент. Вы помните, почему не сгорели ноги?
— На них недостаточно плоти, — выпалил Дункан.
— И нет ткани для фитиля. На жертве были кроссовки, но не было чулок или колготок. Даже носок. Вероятно, женщина была одета в юбку с курткой или короткое пальто. Дешевая, воспламеняющаяся ткань.
