Лиза Гарднер - Безупречный муж
Тесс была уверена, что если бы Марион Макаллистер довелось бы встретиться с Джимом Бекеттом, то она сначала нажала бы на спусковой крючок, а потом начала бы задавать вопросы.
Ели они на веранде. Марион приготовила салат с легким малиновым уксусом. Джей Ти зажарил на решетке куриные грудки и подал их вместе с диким рисом и фасолью. Он сказал Тесс, что ей необходим белок, и положил на ее тарелку лишнюю ложку риса и фасоли.
Женщина съела все – у нее вдруг обнаружился волчий аппетит, который был для нее очень необычен. Сначала она ела при помощи приборов, стараясь соблюдать светские манеры, а потом последовала примеру Джей Ти, отрывая полоски куриного мяса и отправляя их в рот при помощи пальцев.
– А Фредди вернется? – спросила она с набитым ртом.
Джей Ти и Марион обменялись взглядами.
– Нет, – ответил мужчина, не отрывая взгляда от сестры.
Марион пожала плечами. Она съела только салат и половинку грудки цыпленка. Тесс же, после того как мучилась почти целую минуту, положила себе еще одну половинку.
– Не увлекайся, – предупредил Джей Ти.
– Я знаю, что делаю.
Диллон поднял бровь, но ничего не сказал. Несмотря на все его предупреждения, сам он съел целых две грудки и три порции дикого риса с фасолью. Жевал он сосредоточенно и запивал еду большими глотками холодного чая.
Время от времени Тесс видела, как глаза Джей Ти останавливаются на пиве, которое пила Марион. Смотрел он на него с плохо скрываемой жаждой.
– И чем же вы занимались сегодня в вашем тренировочном лагере? – спросила, наконец, Марион. Покончив с едой, она откинулась на стуле и закурила.
– Плаванием и поднятием тяжестей, – с готовностью ответила Тесс.
– Ей еще много чему надо учиться, – добавил Джей Ти.
Беседа затихла. В молчании они слушали отдаленное стрекотание сверчков и редкие звуки колибри в кактусах.
– А вы умеете плавать? – спросила Тесс у Марион.
– Немного.
– Она предпочитает лошадей. Занимается выездкой, – Джей Ти отодвинул тарелку и посмотрел на сестру. – По крайней мере, занималась, когда была помоложе.
– Я прекратила.
– Ну да, конечно.
– В этом не было никакого смысла, – резко объяснила Марион. – Никто не ездит на лошадях в реальной жизни. Это умение невозможно ни продать, ни использовать. Никчемная потеря времени.
– Ты так думаешь? – Вопрос Джей Ти прозвучал вполне нейтрально. Он сидел, вертя в пальцах влажный бокал, то вытирая с него конденсат, то вращая на ножке. – Я видел, как ты каталась. Мне кажется, у тебя здорово получалось.
– Ты видел, как я каталась?
– Ну да. Видел. Никак не мог понять, как тебе это удается. Такая кроха – и управляет на площадке чудовищем, весящим двенадцать сотен фунтов… Мне всегда казалось, что ты скорее лошадь, чем человек.
– Я никогда не видела тебя на площадке.
– Мне не хотелось мешать.
– Понятно, – в голосе Марион слышалось недоверие.
– А чем ты занималась? – Джей Ти повернулся к Тесс.
– Кто? Я?
– Ну, у тебя же было детство, если в этих рассказах про аистов есть хоть какая-то правда.
Она не ожидала такого вопроса. Она вообще не привыкла, чтобы кто-то интересовался ею самой.
– Ходила в герлскаутах, – ответила она, подумав. – У меня никогда не было хобби или чего-то в этом роде. После школы я работала. У моих родителей был небольшой универсальный магазин с маленьким кафе. Сыр, помадка, домашняя стряпня… Работать приходилось много.
– Родители работали? – уточнила Марион. – Новая Англия, правильно? У вас северный акцент. – Она говорила это, как будто делала заметки на память у себя в голове.
– Успокойся, девочка, – легко сказал ей Джей Ти и с улыбкой взглянул на Тесс. – Прости, Марион. В отличие от тебя, мы в детстве никогда не работали – папаша женился на деньгах. И теперь Марион пытается нагнать то, что не успела в те годы. Она превратилась в настоящего трудоголика. Мы больше никуда ее с собой не берем. А то она сразу пытается арестовать хозяев за попытку уклонения от уплаты налогов.
– Хоть кто-то из нас должен заниматься систематической работой – тебе-то это точно не дано, – Марион погасила сигарету, достала следующую и обратилась к Тесс: – Хотите узнать побольше о вашем герое? Могу рассказать.
– Ой-ой, – сказал Джей Ти.
– Когда Джей Ти было семнадцать лет, он занимался военно-прикладным ориентированием. Знаете, что это такое?
Тесс отрицательно покачала головой. Атмосфера за столом становилась все напряженнее. Джей Ти не шевелился, но черты его лица окаменели, в углах губ появились вертикальные морщины. Марион наклонилась вперед и продолжила:
– Ориентирование – это скандинавский вид спорта, который появился между двумя мировыми войнами. Смысл состоит в том, что вас одного отправляют в лес с детальной топографической картой и тринадцатью базами…
– Флажками, – подсказал Джей Ти.
– Флажками, которые вы должны там отыскать. У вас есть компас, карта и три часа времени, чтобы найти как можно больше этих флажков. Довольно жесткий вид спорта. Маршруты разделяются по степени сложности: самые сложные – синие и красные – это даже не маршруты как таковые, а просто флаги, установленные в чаще леса. Приходится ломиться сквозь подлесок, забираться на горы и переходить быстрые реки. Люди теряются, люди получают травмы. Надо хорошо понимать, что вы делаете.
– Я знал, что делаю, – вмешался Джей Ти. – Ведь я же вернулся.
– С трудом, – Марион сосредоточила все свое внимание на Тесс. – Так вот, представьте себе семнадцатилетнего Джей Ти, который к тому же лопается от самонадеянности. Вы думаете, что это сейчас с ним тяжело иметь дело? Видели бы вы его тогда…
– Тогда я был просто святым.
– Замолчи. Эти соревнования, особенно категории А, – большое мероприятие. Вы соревнуетесь в своих возрастных группах и получаете призы. Наш отец всегда был первым на синем маршруте – самом сложном. Всегда выигрывал первый приз. Потом у нас пошел Джей Ти, который был еще слишком молод для синего маршрута. Ему семнадцать, самый сложный для него маршрут – красный, и он с успехом его проходит. Все уверены, что победа у него в кармане, и только и обсуждают, как отец выиграет синий маршрут, а сын – красный. Полковник уже освобождает места для призов на каминной полке…
Ее челюсти сжались, а взгляд стал жестким.
– И вот наступает утро соревнований. Утро соревнований. И что вы думаете, Джей Ти регистрируется в своей категории на красный маршрут? Нет, он регистрируется на синий. Семнадцатилетний сосунок регистрируется на синий маршрут!
– Потому что красный я уже проходил раньше, – вмешался Джей Ти. – Мне хотелось чего-то новенького.
– Но ведь у тебя не было шансов победить.
– Кубок – это просто кусок дешевого металла, который собирает на себя всю пыль в комнате.
– Так что же все-таки произошло? – требовательно спросила Тесс.
– Вот этот вот Эйнштейн, – голос Марион стал глухим, – отправляется на маршрут. Через три часа его нигде нет. Еще через два часа начинают собираться поисковые партии, как вдруг прямо из подлеска появляется это недоразумение. Которое рычит, кричит и ругается на чем свет стоит. Матери закрывают уши детей и все видят, что это Джей Ти собственной персоной. Половина его лица превратилась в кровавую маску, обе руки изранены, а нога в колене просто висит на ниточке. Он, видите ли, упал с холма.
– Такое иногда случается.
– Такого не случилось бы, если бы ты шел по красному маршруту.
– Но это случилось, а я все-таки вернулся, – Джей Ти с хитрой улыбкой повернулся к Тесс. – Прошел две мили со сломанным коленом. Как это с точки зрения cojones[46]?
– Полный идиотизм, – пробормотала Марион.
– На Полковника это произвело впечатление. – Голос Диллона был обманчиво невинным, но Марион вся передернулась. – Такие вещи папочка уважал. – Джей Ти не отрывал глаз от лица своей сестры. – Превозмочь боль, доказать, что у тебя есть яйца, пройти маршрут на сломанных ногах. Показать, что ты настоящий м-у-ж-и-к.
Марион молчала, но сигарета в ее пальцах подрагивала.
– Знаешь, он был не прав, – Джей Ти отодвинул бокал, который стоял перед ним. – Ему надо было позволить тебе, Марион, принять участие во всем этом. И в ориентировании, и в реконструкции событий Гражданской войны. Я ведь научил тебя ориентироваться по компасу, помнишь?
– Нет.
– А как насчет моей пистонной винтовки? Ты ведь следила, как я вырезáл ложе и приклад из черного ореха. Помнишь или тоже забыла, Марион? Ты, наверное, предпочла все забыть.
Сестра предпочла промолчать.
– А вот я помню, – мягко сказал Джей Ти. – Я помню, как ты следила за тем, как я выковывал ствол и спусковой крючок. У меня на эту чертову винтовку ушел целый год, и каждый день ты наблюдала за мной. Помню, как ты решила ее поднять – тебе было лет десять-одиннадцать. Но при длине в четыре с половиной фута[47] и весе в полные двенадцать фунтов[48] она оказалась для тебя несколько великовата. Ты никак не могла оторвать конец ствола от земли. А потом я поднял ружье до уровня пояса, так, чтобы ты могла зарядить его. И тогда ты засыпала в него порох, вставила пыж и забила шомполом пулю в ствол. Я вставил пистон и взвел курок. И потом мне оставалось только приложить винтовку к плечу, прицелиться и выстрелить. Помнишь, Марион? Хоть что-то ты помнишь, черт тебя побери?
