Стеклянный лес - Суонсон Синтия

– Как-нибудь я хочу пойти вместе с вами на собрание и собственными глазами увидеть, что происходит на встрече квакеров, – заметила Руби.

– Что ж, это было бы замечательно, – улыбнулся Шепард.

Глава 25

Энджи

После ухода доктора Шепарда, казалось, никто не знал, что еще сказать. Наконец мистер Вагнер встал, поблагодарил всех присутствующих и четко поставленным голосом учителя, задающего домашнюю работу, сообщил дальнейший порядок действий.

Прежде чем мы вышли на стоянку, многие уже тронулись в путь, словно старались поскорее уехать. Те же, кто остался, избегали нас: сидели в своих машинах с работающими моторами и включенными фарами и ждали. Кто-то курил, кто-то крутил ручку радио. Несколько репортеров все еще слонялись по стоянке и напоминали бабочек, бесцельно перелетавших с цветка на цветок в теплый весенний день.

Когда мы направились к своему автомобилю, Руби спросила Пола, нельзя ли ей поехать с мисс Уэллс, и тот нехотя уступил. Я наблюдала, как учительница открыла дверцу видавшего виды «шевроле»: бледно-желтого с черной крышей, – а когда Руби уселась на пассажирское сиденье, захлопнула ее.

Пол медленно поехал за катафалком, мисс Уэллс последовала за нами. Оглянувшись, я увидела еще несколько автомобилей – очевидно, это были те скорбящие, которые решили подождать нас на стоянке, и наверняка все те же назойливые репортеры.

– Мы должны заставить Руби объяснить, что происходит, – сказала я Полу по дороге на кладбище.

– Если Руби не хочет говорить, то мы ничего от нее не добьемся.

– Но это же какое-то сумасшествие! – продолжала упорствовать я. – Кто такой этот доктор Шепард? Кто все эти люди, сидевшие в зале? Половина из них даже не поздоровались с тобой. А большинство не только не поехали на кладбище, но даже не попрощались с нами. Никогда не видела, чтобы люди вели себя так беспардонно на похоронах. Это все друзья Генри? – не унималась я, хотя и понимала, что веду себя как сварливая жена. – Или Сильи? Думаешь, кто-то из них знает, куда она отправилась?

Пол молча пожал плечами.

– Ты знаешь кого-то из этих людей, верно? – спросила я. – Могу с уверенностью сказать, что знаешь.

– Ты задаешь слишком много вопросов. – Муж забарабанил пальцами по рулю.

– А ты избегаешь отвечать на них, – не осталась я в долгу. – Это же твоя семья. Как ты можешь оставаться таким безучастным?

Подъехав к перекрестку, Пол нажал на педаль тормоза, дожидаясь пока офицер полиции не разрешит ехать дальше. Наконец тот взмахнул рукой, показывая, что можно проезжать.

– Энджел, это в самом деле имеет какое-то значение?

– Да, – настойчиво произнесла я. – Имеет. Потому что все это очень странно. – Меня передернуло, хотя в машине было тепло и даже душно. – Я не люблю тайны. Как Силья могла вот так запросто бросить дочь? Не понимаю. И хочу знать, что случилось.

– Полагаю, у тебя нет выбора, – вздохнул Пол. – Полиции прекрасно известно об исчезновении Сильи. Они проверили все вокзалы и аэропорты, и если бы кто-то увидел женщину, похожую на нее, наверняка уже знали бы об этом. Но ясно же, что Силья не хотела, чтобы ее нашли, поэтому не оставила никаких следов. Что же касается Руби, она откроется, когда будет готова. Но этот момент еще не настал. – Пол подъехал к воротам кладбища. – Я думаю, единственное, что имеет смысл для всех нас, включая Руби, это как можно скорее вернуться в Висконсин. Как только мы покинем это место, моя племянница, возможно, захочет поговорить.

Я выдохнула с облегчением, ведь именно этого и хотела – вернуться домой. Я не могла поверить, что желаемое так легко заполучить.

Руби тоже необходимо уехать из Стоункилла. Генри мертв, Силья исчезла и, возможно, никогда не вернется. Суровая реальность повергла девочку в шок. Ей просто необходимо оказаться там, где можно было бы спокойно погоревать об отце и смириться с бегством матери.

Мы заберем ее с собой, и я о ней позабочусь. Очевидно, что у девочки нет подруг, а поддержку на похоронах ей оказала лишь мисс Уэллс да этот странный доктор Шепард.

Да, для всех нас будет лучше, если мы уедем из Стоункилла.

Генри похоронили на большом католическом кладбище, располагавшемся неподалеку от шоссе. Повсюду виднелись надгробия и искусно выполненные изваяния святых и ангелов-хранителей.

Вытирая слезы и постоянно сморкаясь, Пол еле слышным голосом пожелал брату удачи на пути в иной мир, и гроб опустили в могилу. Я не знала, что и думать. Пол был воспитан в католической вере, как и я, иначе мы не смогли бы повенчаться в церкви Святой Марии, но в глубине души была уверена, что он не верит в Бога.

«Я ничего не имею против церковных ритуалов, – объяснил он мне, когда мы только начали планировать свадебную церемонию. – Причастия, преклонение колен, исповеди… все это способствует очищению, но кое во что я больше не верю. Например, в существование ада и рая, в непререкаемую власть священников… только никому об этом не рассказывай, иначе нам укажут на дверь прежде, чем мы успеем произнести клятвы».

Я не могла представить ничего хуже того, чтобы вечно жить в окружении демонов и адского пламени. Впрочем, я никогда не допускала даже мимолетной мысли о самоубийстве. Те, кто решился на такой грех, должно быть, испытывали такие муки при жизни, что ад им казался не самым худшим исходом. При мысли об этом я разрыдалась – впервые с того самого момента, как узнала о смерти Генри.

Мисс Уэллс подошла ко мне и коснулась руки. Я знала, что учительница хотела всего лишь утешить, однако ее жест показался мне таким же неприятным, как неожиданное прикосновение незнакомца в переполненном автобусе. Неужели все дело в цвете ее кожи? Я хотела думать о себе лучше и надеялась, что почувствовала бы то же самое, будь мисс Уэллс белой.

В любом случае, отстранившись, я поступила бы невежливо, а потому просто стояла и ждала, когда мисс Уэллс уберет руку.

Служащие кладбища начали засыпать гроб Генри землей. Те немногие, кто решил приехать на кладбище, пожав Полу руку, заспешили к своим машинам. Мистер Вагнер уехал вместе с водителем катафалка. Вскоре у могилы Генри не осталось никого, кроме мисс Уэллс, нас да нескольких державшихся на расстоянии репортеров.

– Мне нужно возвращаться в школу, – сказала мисс Уэллс, когда мы направились к машинам. – Руби, позвони мне, ладно?

Кивнув, Руби обняла учительницу и шепотом произнесла:

– Спасибо, что приехали.

Учительница кивнула нам с Полом.

– Приятно было с вами познакомиться мистер Гласс, миссис Гласс. Еще раз примите мои соболезнования.

Она уже развернулась, чтобы уйти, когда я поймала ее за рукав пальто.

– Мисс Уэллс, не придете ли вы сегодня к нам на ужин?

Ошеломленная собственной импульсивностью, я прикрыла рот рукой. Приглашение сорвалось с языка прежде, чем я успела как следует подумать. Но я сочла, что с моей стороны будет уместно проявить вежливость. Ведь именно так поступают соседи. Мне хотелось хоть как-то отплатить этой женщине за ее доброе отношение к Руби.

Очевидно, мои слова застали мисс Уэллс врасплох.

– Благодарю вас за столь любезное приглашение, но, боюсь, мне будет неуютно ехать назад одной, особенно в том районе, где живет семья Руби.

Я была немного сбита с толку, но потом поняла, что хотела сказать мисс Уэллс.

– Мистер Гласс мог бы заехать за вами, а потом отвезти домой, – предложила я и повернулась к Полу. – Ты же сделаешь это, верно?

Брови мужа сошлись на переносице, а губы сжались в узкую полоску. Пол явно предпочел бы, чтобы я предварительно посоветовалась с ним.

Однако через мгновение он произнес.

– Да, могу.

– В таком случае решено, – улыбнулась я учительнице. – Мистер Гласс заедет за вами в семь.

Глава 26

Силья

1947–1948 годы

Силья впервые увидела Стоункилл из окна автомобиля риелтора. Вместе они объезжали городки Уэстчестера – Оссининг, Кротон, Пикскилл. Стоункилл был гораздо меньше других, но в остальном мало чем отличался – такой же торговый район со старыми постройками в викторианском стиле и в стиле Тюдоров, окруженный более современными сооружениями, возводимыми на окраине. При мысли о пригороде Силья всегда представляла такие новые дома, фотографии которых публиковались в «Санди таймс» в разделе «Недвижимость».