Люк Босси - Манхэттен по Фрейду
— Утопленник, — ответил Фрейд.
Охваченный ужасом, которого он никогда не испытывал прежде, Фрейд обернулся к братьям Флагг:
— В резервуаре труп. Он там уже несколько недель…
— Надо вызвать полицию, — нервно сказал старший Флагг.
Фрейд мрачно кивнул. Гнев постепенно вытеснял растерянность. Какая-то злая сила бросала ему вызов, пыталась вывести из равновесия, заставить почувствовать полную беспомощность.
Он должен научиться ей противостоять.
16
Судьба — особа ироничная. Часто люди, чье появление сначала кажется несвоевременным, дают вам тот самый толчок, который необходим, чтобы двигаться вперед.
Для Рейнолдса Кана таким человеком стал Зигмунд Фрейд. Найдя тело человека, которого агенты «Пинкертона» искали две недели, Кан оправдал доверие, оказанное комиссаром Салливеном.
— Давай зови этих красавцев, — сказал он Ренцо.
Фрейд и Юнг не заставили себя ждать. Они буквально ворвались в кабинет, глаза у обоих были налиты кровью. Сначала Кан решил, что они находятся под воздействием шока: почтенные европейские ученые, очевидно, не привыкли иметь дело с трупами. Но Фрейд объяснил, что они просто в бешенстве.
— Ваши коллеги заставили нас ждать больше двух часов, — возмущался он.
— Мы официальные гости одного из самых уважаемых университетов вашей страны, — добавил Юнг, поправляя очки, — и не могли даже предположить, что с нами будут обращаться как с преступниками!
— Мне очень жаль, — сказал Кан, пожимая руки докторам, — но у меня не было ни одной свободной минуты. А я должен выслушать вас.
Он широко раздвинул шторы, чтобы яркий свет разогнал тучи, сгущавшиеся в кабинете. Фрейд и Юнг, по-прежнему возбужденные, но уже не так враждебно настроенные, стали оглядываться по сторонам.
Фрейд внимательно осмотрел коллекцию огнестрельного оружия за стеклом, шкаф, забитый книгами по криминологии, фотографии с места преступления: изрешеченный пулями труп в темном переулке; обезглавленное тело в персидском кресле; светловолосая женщина со вспоротым животом на бильярдном столе.
— Тут как в музее, — сказал Фрейд.
— В музее зла, — добавил Кан.
— Ужасное зрелище, — заметил Юнг.
— Знаете, почему вид отрезанных конечностей или разрубленных на куски тел так глубоко нас потрясает? — спросил Фрейд.
— Опять комплекс кастрации? — предположил Юнг.
— Именно.
Кан нахмурился. На фотографиях в его кабинете, слава богу, не было сцен кастрации, да и следов прочих комплексов там тоже не было.
— А это что такое? — спросил Фрейд, указывая на серию фотографий, прикрепленных кнопками к деревянной доске. Это были портреты крупным планом, каждый сопровождался пометкой: «Фальсификатор», «Убийца», «Насильник»…
— Mug shots[10] — новая мания моих инспекторов, — ответил Кан. — Они фотографируют преступников, чтобы выявить особенности каждого типа. Серия вот этих снимков должна подтвердить предположение, что у всех фальшивомонетчиков есть что-то общее во внешности…
— Так вот что называют научной полицией? — насмешливо заметил Фрейд. — Напоминает френологию. Лет двадцать назад эта теория о том, что людей можно классифицировать по форме их черепа, произвела фурор в Европе.
— К сожалению, по лицу, что в профиль, что анфас, характер так просто не прочтешь, — примирительно сказал Кан, думая при этом, что шишковатый череп доктора Фрейда идеально соответствует типу «эксцентричный ученый». — Но способ опознать любого человека все-таки существует — по отпечаткам пальцев, открытым китайцами тысячу лет назад. Я хочу добиться, чтобы этот метод использовали в полиции как единственно верный.
— Неужели это правда, что не бывает людей с одинаковыми отпечатками? — спросил Юнг.
— Они отличаются даже у близнецов. Мы уже собрали тысячи дактилокарт. Альфонс Бертильон, гениальный изобретатель судебной антропометрии, облегчил нам задачу, придумав, как снимать отпечатки пальцев с гладких поверхностей.
— Как часто в наши дни звучит слово «гений», — сказал Фрейд с горечью. — Пока мы вас ждали, я слышал, как один из ваших людей говорил о гениальной скаковой лошади.
Кан невозмутимо постучал указательным пальцем по доске с фотографиями преступников:
— Я скажу вам, почему позволил моим упрямцам возиться со всей этой классификацией. Они собирают сотни фотографий и анкет с антропометрическими данными, чтобы доказать правильность своей теории. И я могу использовать их досье, чтобы вывести на чистую воду того, кто прячется под чужим именем, или чтобы опознать труп. Тот, что вы нашли, например. — Инспектор серьезно посмотрел на докторов и убедился, что произвел на них впечатление. — Собранная нами информация позволила мне установить личность погибшего, хотя это было не просто. Тело находилось в воде несколько недель. Одежда распалась, на руках не осталось плоти. Черты лица изуродованы, зубы повреждены. Но шея оставалась над водой, и на ней сохранилась цветная татуировка в виде орла, такого же, как на гербе Нью-Йорка. Мой сотрудник просмотрел наши досье и нашел такую же татуировку в деле одного бывшего военного.
Фрейд посмотрел на Ренцо, который скромно кивнул. Инспектор между тем продолжал:
— Он служил в одиннадцатом кавалерийском полку, который в 1881 году принял капитуляцию Ситтинга Булла, вождя индейцев сиу. Момент был символический: конец войны с индейцами и объединение американских территорий. Все солдаты полка сделали себе такие татуировки в память об этом событии. Я получил их военные досье и сравнил антропометрические данные. Так я нашел имя нашей жертвы…
— Наверняка солдат, подходивших под описание утопленника, было немало, — сказал Фрейд.
— Но только один из них недавно пропал! — Кан положил дело с фотографией перед докторами. — Бернард Эмери, пятидесяти лет. Лейтенант кавалерии, преподававший историю в Йельском университете.
Фрейд всмотрелся в фотографию.
— Так странно видеть его лицо, — произнес он, помолчав.
— А теперь вы мне должны кое-что объяснить, — попросил Кан. — Как два иностранца, впервые попавшие в Нью-Йорк, всего за несколько часов нашли человека, которого две недели искала целая бригада сыщиков?
— Мы искали совсем другое, — ответил Фрейд.
— Что же?
— Улики, которые могли бы помочь нам истолковать сон.
— Какой еще сон? — с недовольством произнес Кан.
Снам он не придавал ни малейшего значения. Они состояли из бессмысленных образов и существовали лишь в воспоминаниях того, кто их видел. Реальность в них искажалась, и ничто не поддавалось проверке.
— Сон моей пациентки, Грейс Корда, — ответил Фрейд.
— И как же ее сон привел вас к трупу?
— Грейс страдает гидрофобией.
— Чем?
— Боязнью текущей воды. Проводя сеанс психоанализа, я понял, что этот страх появился полгода назад, когда она вместе с отцом осматривала небоскреб Зингера. Вчера она видела кошмарный сон, в котором повторялись элементы этого события. Чтобы понять больше, мы тоже решили посетить небоскреб.
— То есть вы натолкнулись на Эмери случайно, — заключил Кан.
— Случайностей не существует, — заметил Юнг. — Это была цепь событий, связанных неизвестным нам пока образом.
Фрейд покачал головой и что-то пробурчал себе в бороду. Он явно не разделял мнения коллеги.
— Это вы мне потом объясните, — Кан резко оборвал Юнга. — А сейчас скажите — что побудило вас открыть резервуар?
— Мы услышали доносившийся оттуда стук, — ответил Юнг. — Словно мертвец хотел привлечь наше внимание.
Фрейд громко вздохнул.
— Доктор, у вас просто острый слух, — пояснил Кан. — В отверстии для поступления воды застрял металлический предмет, и об него стучала пряжка ремня Эмери.
— Какой предмет? — спросил Фрейд, тайно радуясь тому, что Юнга вернули на землю.
Кан показал свою находку.
Это была маленькая медная пластина с выгравированным на ней рисунком: треугольник, внутри которого был изображен дракон, а над каждой из сторон — змея и надпись «Ignorantia».
— Это, — сказал Кан, — оставил в резервуаре убийца. Зачем — пока не ясно.
— Рисунок имеет нечто общее со способом убийства, — произнес Юнг, разглядывая пластину.
— Что же? — осведомился Кан.
— Дракон в треугольнике, обращенном вершиной вниз. Во многих эзотерических практиках, в частности в алхимии, это изображение символизирует воду.
— Но ведь алхимия — это какая-то древняя ерунда?
— Алхимики — это братство, которое целую тысячу лет утверждало, что может любой металл превратить в золото. За этой ерундой стояла целая философия.
Фрейд наклонился, чтобы рассмотреть изображение.
