Грегг Гурвиц - Сирота Х. Человек из Ниоткуда
Эван слушает внимательно, иногда опуская руку под стол, чтобы покормить Страйдера кусочком индейки. Джек притворяется, будто не замечает этого. В отношениях с собакой нарушение дисциплины дозволяется.
– Ты имеешь право мне все это рассказывать? – спрашивает Эван.
– Нет.
Шестая заповедь: ставь приказы под сомнение.
На следующее утро Эван возвращается с пробежки и обнаруживает припаркованный у дома автомобиль «Акура-Интегра». На приборной панели стоит фигурка Иисуса с качающейся головой.
Озадаченный Эван входит в дом. Внутри пахнет жасминовыми духами – такой же неуместный запах в этих деревянных стенах, как юбка из перьев на морском пехотинце.
Джек ожидает в кабинете. Из магнитофона доносится «Suicidio!» Марии Каллас. Едва в дверном проеме возникает тень Эвана, он поднимает голову.
– Нельзя, чтобы ты терял голову из-за женщин, из-за секса. Значит, ты должен к ним привыкнуть. Она профессионалка, она чистая, и ты должен относиться к ней вежливо и уважительно. Понял?
Эван кивает.
Джек возвращается к чтению третьего тома «Истории англоязычных народов» Черчилля.
Наверху дверь в комнату Эвана приоткрыта – достаточно, чтобы в щель была немного видна кровать. Слышно шуршание белья. В поле зрения Эвана попадает обнаженное женское тело. Он смотрит на пятно тени между молочно-белых бедер и чувствует, как у него в висках начинает стучать кровь.
На следующий день Эван подтягивается на ржавом турнике рядом с поленницей. Его бицепсы ноют от напряжения. Джек пьет кофе. Дыхание вырывается у него изо рта облачками пара.
– Очень важно относиться к женщине с уважением, – говорит Джек. – Права женщин напрямую связаны с экономическим развитием страны. Уважение к женщине – это не просто вопрос морали, хотя и это тоже. Не просто одна из американских ценностей, хотя и это тоже. Это стратегический императив, и ты всегда, всегда должен подавать пример в этом вопросе.
Эван кряхтит, выражая согласие, и спрыгивает на землю. Когда он поднимается в свою комнату, в постели его ждут две женщины.
Его обучение как в постели, так и вне ее продолжается. К восемнадцати годам он уже ростом пять футов одиннадцать дюймов, сто семьдесят пять фунтов упругих мышц. Эван не слишком сильный на вид, он вполне может затеряться в толпе. Половина мужчин в любом баре решат, что смогут одолеть его в драке. Идеально.
Одним морозным осенним утром Джек берет Эвана с собой на стрельбище. Прошло уже много времени с тех пор, как они проводили время вдвоем, без инструктора.
Эван настраивает прицел.
Джек подносит к глазам бинокль.
– Она говорит, что ты уже стреляешь так же хорошо, как Сирота Ноль.
– Я думал, у вас только буквы.
– Это прозвище Сироты О.
Эван выдыхает сквозь плотно сжатые губы, плавно давит на курок. Отдача бьет в плечо, а прямо в центре мишени в шести сотнях метров возникает отверстие.
– Кто такой Сирота О? – спрашивает Эван, вновь приближаясь к прицелу.
– Говорят, он лучший. Был, до тебя.
Эван стреляет снова.
Джек раздраженно роняет бинокль в кучу листьев.
– Сосредоточься, Эван. Ты вообще не попал в эту чертову мишень.
– Погляди внимательнее, – отвечает тот.
Джек вновь поднимает бинокль. Вот она, дуга слева, там, где вторая пуля пробила мишень вслед за первой.
Две пули. Одно отверстие.
Джек опускает массивную голову, рычит по-бульдожьи. Когда Эван смотрит на него, с его глаз будто спадает пелена и он видит, насколько Джек постарел со времени их первой встречи, когда подобрал его семь лет назад. Мужчина немного располнел, у него появился второй подбородок, а еще его взгляд теперь кажется человечнее. Видя этого почти шестидесятилетнего Джека, который прошел бо́льшую часть отмерянного ему пути, Эван ощущает прилив нежности. Он и сам не знал, что способен на такое чувство.
– Когда умерла Клара, – говорит Джек, не отрывая взгляда от мишени, – я всюду видел лишь то, что когда-то принадлежало ей. – Он сглатывает. – До тех пор пока не появился ты.
Губы Джека смыкаются, и вот он уже снова бейсбольный кетчер, угловатый, бронированный, неуязвимый. Он поднимается и идет к грузовику. Под ногами хрустят опавшие листья. Джек пытается скрыть едва уловимый страх.
– Ты готов, – говорит он.
* * *Эван открыл глаза. В окно его спальни заглядывало ласковое утреннее солнце. Он лежал на парящей в воздухе кровати, все еще слыша слова Джека.
Он уже давно был готов.
На секунду Эван задумался о том, чего ему стоила эта готовность.
А затем поднялся на ноги.
Настало время им с Кэтрин выйти на контакт с похитителями.
Глава 19
Рекламные издержки
– Мне страшно.
Кэтрин, сидевшая на краю кровати в номере мотеля, просунула руки под ворот футболки, которую привез ей Эван, растягивая его еще больше, хотя футболка и без того была ей не по размеру. Волосы женщины, все еще мокрые после душа, были собраны в пучок, из которого во все стороны торчали пряди. Глаза цвета прозрачной морской волны казались еще более яркими из-за отсутствия подводки. Кэтрин все время отводила взгляд, но он неизменно возвращался к лицу Эвана. Женщина судорожно сжала кулаки и нервно стиснула их коленями.
Эван развернул стул, чтобы сидеть лицом к ней.
– Все будет в порядке.
– Откуда вы знаете?
– Раньше все было в порядке. Это лучшая гарантия.
Воздух, все еще влажный после душа, был тяжелым и пах дешевым мылом, как в больнице. Эван приехал всего несколько минут назад и обнаружил Кэтрин ходящей из угла в угол тесного номера и грызущей покрытые темным лаком ногти. Теперь она вцепилась руками в ворот слишком большой для нее футболки, оттягивая его вниз так, что был виден верх ее груди. Кэтрин била нервная дрожь – женщина явно с трудом контролировала собственное тело.
Черный портфель Эвана, глушивший устройства слежения, которые могли оказаться неподалеку, лежал на бюро рядом с телевизором. Мужчина набрал код на замке, отключая глушилку.
Настало время сделать звонок.
Кэтрин, почувствовав это, взяла в руки телефон, лежавший на матрасе рядом с ней, и поднесла его к губам, закрыв глаза, будто в молитве.
Эван вынул свой телефон.
– Позвоним с этого, – сказал он. – Его нельзя отследить.
Кэтрин коротко кивнула.
– Спокойно. Я спокойна. – Она несколько раз глубоко вздохнула и затем открыла глаза, полные страха. – О’кей.
Эван набрал номер, нажал кнопку громкой связи и положил телефон на край кровати между собой и Кэтрин.
Пока шли гудки, женщина крепко стиснула руки.
– Кто это? – наконец послышался в телефоне мужской голос.
– Сэм у вас? – спросил Эван.
– Я смотрю на него прямо сейчас.
Кэтрин подавила крик.
– Докажите, что он еще жив, – сказал Эван. – Затем мы обсудим условия.
Послышался шорох, а потом хриплый мужской голос произнес:
– Алло? Кэтрин?
– Папа? – Женщина моргнула, и по ее белоснежным щекам покатились слезы. – Я здесь.
– Привет, крошка.
– Они причинили тебе боль?
– Со мной все хорошо.
Кэтрин протерла глаза.
– Прости, что я не послушала их. Прости, что я обратилась за помощью.
– Милая, ты должна знать… Должна знать, что я не виню тебя за это. За все, что случилось. С кем бы ты ни была, я надеюсь, что он защитит тебя. Надеюсь…
Вновь раздался шорох – похоже, у говорившего вырвали телефон. Затем послышался голос мужчины, ответившего на звонок.
– Вы не следовали нашим инструкциям.
– Это моя вина, – произнес Эван. – Но я готов вести переговоры об освобождении Сэма. У меня есть деньги и…
– Деньги не имеют значения. Уже не имеют. Вы не следовали нашим инструкциям.
– Подождите! – крикнула Кэтрин. – Это можно исправить. Все снова будет в порядке.
– Таковы наши рекламные издержки, – сказал голос в трубке, – во избежание следующего раза.
Послышался хлопок выстрела.
Эван вскочил со стула, едва не столкнув телефон, и уставился на него, не веря своим ушам.
Всхлипы Кэтрин доносились до него будто издалека.
– Сэм! Папа? Нет. Нет. НЕТ!
Сквозь шум в ушах Эван снова услышал мужской голос.
– Эта мерзавка будет следующей. А потом ты.
В трубке раздались гудки.
Шум в голове усиливался, пока не заглушил все, даже неверие Эвана в происходящее. Он допустил просчет во время операции. Впервые за восемь лет. Воспоминания о той ночи нахлынули на него, захлестнули вихрем ощущений: берег Потомака, цветы вишни под ногами, металлический запах в горячем, пыльном воздухе подземной парковки.
