Александр Новиков - Бездна
Пилот присел на борт прицепа и достал сигареты. К нему подошел капитан полиции, присел рядом. Закурили. Напротив был бетонный забор, а за забором – останки какого-то строения с провалившейся кровлей и без стекол. На стене «готическим» черно-красным шрифтом было написано: «Территория Зла. Welcome!».
Пилот затянулся, выпустил дым через ноздри и произнес:
– А ведь я когда-то работал уже на этой территории… Террориста взял.
– Живьм? – с интересом спросил полицейский.
– Живым.
– Обычно эти суки живыми не сдаются.
– А я его сетью накрыл.
– Наградили? – спросил капитан.
– Да хрен там. Это ж когда было? Это, бля, было в тринадцатом году. В тот самый день, когда «гёзы» вдолбили ракетой по Башне… Тогда никого не награждали. Тогда – наоборот, везде крайних искали. Много голов полетело… нет, не наградили.
– Да-а, – вздохнул капитан, – веселое было времечко… Я ведь тоже в 13– м здесь побывал. Через день как Башня рухнула, нас сюда в оцепление пригнали. Картина маслом: стоим, гора обломков дымится, а по улице гробы плывут.
Пилот поперхнулся дымом:
– Гробы? Какие гробы?
– Да вот с этого самого кладбища гробы. Обломками Охту завалило, вода на берег хлынула. А часть кладбища совсем низко расположена. Вода могилы свежие размыла и – поплыли гробики. Вот была картина маслом!
Подошел техник, доложил, что «Джедай» к работе готов. Пилот выплюнул окурок и ушел в штабной автобус.
Вскоре около четырехсот полицаев и двадцать собак вошли в промзону. Бойцам было тяжело в бронежилетах, в высоких тактических ботинках. Тяжко в этом пекле было и собакам. Они шли, вывалив длинные языки… Опоновцам предстояло зачистить более двух квадратных километров. Учитывая плотность промышленной застройки – цеха, ангары, заборы, чердаки, подвалы и подземные коммуникации – работа на целый день. Или на два.
* * *Студент и Глеб выехали в Петербург. Провожая их, Дервиш сказал:
– Алексей Захарыч – мой давний и очень хороший знакомый. Но главное – ученый. Последнее слово – с большой буквы: Ученый. Математик и физик И даже больше. Впрочем, если познакомитесь поближе, то сами все поймете – масштаб личности не спрячешь… Теперь по существу: в силу ряда обстоятельств я с ним несколько лет не контактировал. Даже и не знаю – жив ли он. Пытался позвонить, но по телефону никто не отвечает. Посему – придется вам ехать. Дай бог, чтобы он был жив и в здравии… А чтобы он поверил, что вы от меня, дам вам кое-что. Покажите ему – он поймет.
Через шесть часов Студент и Глеб приехали в измученный жарой Петербург. Нашли ученого. Оказалось, что Алексей Захарович Соколов живет там, где и жил – на Петроградской, в маленькой, набитой книгами квартире с окнами во двор-колодец.
Сначала ученый общался со Студентом «через цепочку». Щели, однако, хватило, чтобы Студент просунул внутрь то, что дал ему Дервиш. Несколько секунд за дверью было тихо. Потом звякнула цепочка, дверь отворилась. Соколов – высокий, худой, седой, как лунь, мужчина лет пятидесяти, сказал: входите… Студент и Глеб вошли. Ученый обессилено опустился на старый расшатанный стул в темноватой прихожей и сказал:
– Извините, что так встречаю. Но меня уже дважды грабили. Один раз чуть не убили, – Алексей Захарыч прикоснулся к голове и Студент подумал, что, видимо, ученого ударили по голове.
– Мы все понимаем, Алексей Захарыч, – сказал он.
Соколов стиснул в руке то, что прислал Дервиш, произнес:
– Жив, значит, Евгений Василич?
– Жив. И вы можете с ним поговорить, – Студент протянул телефон. Алексей Захарович взял аппарат в руки. Студент сказал: – Просто нажмите кнопочку вызова.
Соколов как будто с опаской нажал кнопку. Через несколько секунд произнес:
– Какого цвета неботам ?
Он выслушал ответ и сказал:
– Теперь я точно знаю, что это вы.
Немой – в прошлой жизни инженер-конструктор – сказал: все просто, как в детском конструкторе, – и за две минуты собрал установку. «Прожектор» поставил на треногу. На переднюю часть «прожектора» надел антенну, сзади привинтил приклад с пистолетной рукояткой и спусковым крючком. Спусковой крючок выглядел как– то несерьезно и Немой предположил даже, что он стоял ранее на каком-либо бытовом приборе. На правой стороне приклада, в углублении, находился блок управления – дисплей, цифровая клавиатура, два верньера, трехпозиционный переключатель и USB– разъем. На верхней части «прожектора» был узел крепления электронно-оптического прицела. Немой установил прицел. Такими прицелами обычно пользуются полицейские снайперы. Они дают возможность изменять увеличение ступенчато, от четырех до шестидесяти четырех крат и позволяют рассмотреть даже капли пота на лбу цели, находящейся в четырехстах метрах. Немой включил прицел. На дисплее появилась светящаяся прицельная марка. Немой снял с «тойоты» аккумулятор, подключил к клеммам «прожектора». Вспыхнула точка на дисплее блока управления. Немой сказал:
– Вот собственно и все – готово.
Оба – Немой и Дервиш – стояли и смотрели на конструкцию. Она была похожа на что угодно, только не на оружие.
– Выглядит не очень убедительно, – сказал Дервиш.
– Да уж, – согласился Немой. – Что дальше?
– Не знаю, – ответил Дервиш.
– Что ж, будем ждать вашего математика.
– Они уже едут, – отозвался Дервиш.
– Дядька-то как – толковый?
…Когда-то, еще в советские времена, Дервиш – он же резидент советской разведки полковник Усольцев, вошел в конфликт с сектой колдунов в Конго. Разумеется, Дервиш не хотел воевать с колдунами – он уже много лет проработал в странах экваториальной Африки и очень хорошо понимал, чем это чревато. Сидя в Москве, в кабинете, можно сколько угодно иронизировать на тему суеверий, но в африканской глубинке даже самым упертым материалистам становилось порой не по себе… Дервиш не хотел разборок с колдунами, но обстоятельства сложились так, что избежать не удалось. Как это ни странно, он вышел из той схватки победителем. Он истребил почти всю секту, лично отрубил голову верховному колдуну, который на самом деле оказался гермафродитом, но что-то они успели с ним сделать. У Дервиша начала болеть голова, он почти перестал спать. Когда все же удавалось заснуть, он видел один и тот же сон: он бредет по сумеречному миру под маленьким темным солнцем. В этом мире звучали монотонные, тягучие звуки и бродили странные, ни на что не похожие сущности . Многие из них были невидимы, их присутствие просто ощущалось. Их было много и они быличужие. Они были страшно далеки от человека – дальше, чем, например, акулы или летучие мыши… Каждый «заход» в этот странный и страшный мир становился все длиннее, а картины и ощущения все реальнее. Звуки стали превращаться в музыку – нечеловеческую. От нее разламывало голову. Самое же главное было в том, что Дервиш понимал: это не сон, не бред, не галлюцинация – он действительно погружается в другой мир. Или находится на грани с ним. Дервиш срочно вернулся в Союз. У него были все шансы попасть в психушку, и скорее всего именно так и было бы, если бы не его непосредственный начальник – генерал Н. Генерал тоже когда-то работал в Африке, и быстро просек, что к чему… Дервиша начали лечить. Его «расколдовывали» на базе закрытого НИИ. С ним работали два специалиста. Один был интеллигентный кандидат физико-математических наук из Ленинграда Алексей Соколов, другой – потомственный бурятский шаман Илья Безносов. После почти двухмесячной «терапии» Дервиша «расколдовали». Он пытался расспросить, что же такое с ним было. Шаман туманно отвечал про духов, про нижний мир… Кандидат наук Соколов, с которым Дервиш подружился, тоже ясности не добавил. Говорил про энергетическое воздействие. Писал формулы. Дервиш ничего не понял и тогда Соколов сказал: вас пытались отправить в Бездну. – А что такое Бездна? – Этого мы не знаем и, возможно, не узнаем никогда. Самый близкий и понятный человеку аналог – Ад. Хотя это очень приблизительное, очень неточное сравнение.
– Дядька-то? Дядька толковый, – ответил Дервиш.
* * *Студент, Глеб и Соколов ехали обратно. Раскаленный воздух над асфальтом дрожал и казалось, что впереди на дороге разлиты лужи. По разбитой трассе катили груженые китайским товаром автопоезда, ползали полицейские машины, носились черные джипы с кавказскими джигитами. В поселках вдоль трассы стояли женщины. Молодые предлагали себя. Пожилые – огурцы, картошку, грибы и ягоды. Вот только покупателей было мало.
Соколов сначала рассматривал пейзаж за окном с интересом, потом посерьезнел и иногда качал головой. Студент спросил:
– А что вы головой качаете, Алексей Захарыч?
– Удивляюсь, как все скверно.
– А вы не знали?
– Видите ли, я уже давно не выезжал из Петербурга. Знал, конечно, что плохо… Но не предполагал, что настолько плохо. В Петербурге тоже не здорово, но не так заметно. А здесь все наглядно. Этакая иллюстрация на тему «Разруха».
