Пол Кристофер - Евангелие от Люцифера
— Кто они были? — переспросил Хилтс.
— Вы, наверное, видели фильм «Крестный отец»?
— Конечно.
— Наш друг Тони Монтана из муниципалитета в Венозе может наизусть цитировать целые куски из всех трех картин. А вы помните тот эпизод, где Аль Пачино получает медаль?
— Смутно.
— Это крест Святого Себастьяна. Получивший такой крест становится мальтийским рыцарем. Это показательно, я думаю.
— Это что-то наподобие тамплиеров? — спросила Финн.
— Вообще-то это и есть тамплиеры. При возникновении ордена изначально часть братии, госпитальеры, служившие в лазарете, носили черное, а воины, охранявшие паломников, — белое, на манер цистерцианцев.
Хилтс с сомнением покачал головой:
— Все это смахивает на «Код да Винчи» Дэна Брауна, разве не так?
— Возможно, — кивнул Вергадора, — только мы говорим не о романе, а о действительности и о людях, воспринимавших все это более чем серьезно. В последние годы братство Святого Себастьяна вернулось к своим изначальным истокам — стало организацией фанатиков, обученных не хуже ваших морпехов и приученных к слепому повиновению. У них даже есть свой сайт: www.Christiansoldiers.org. Это не те люди, к которым можно относиться легкомысленно.
— Судя по всему, они могли бы быть друзьями Рольфа Адамсона, — сказал Хилтс.
— Они, безусловно, исповедуют ту же самую базовую философию, — согласился старик. — А это логически приводит к последнему пласту мифологии, связанной с вашим легионером, Люцифером Африканским.
Вергадора потянулся и коснулся медальона.
— Кто-нибудь из вас знает историю о семи спящих отроках?
— Никогда об этом не слышал, — сказал Хилтс.
Финн лишь покачала головой.
— А ведь это, несомненно, первоисточник вашей национальной легенды о Рип ван Винкле. Григорий Турский писал об этом в шестом столетии, но сама история была известна гораздо раньше. Она существует в нескольких версиях, но базовая канва такова: семеро юношей во время правления римского императора Деция отказались исполнить его указ отречься от своей веры в Воскрешение и были замурованы в пещеру, где, однако, не умерли, а проспали чудесным образом два столетия, проснулись, показав тем самым, что Воскрешение во плоти возможно, а потом заснули снова до явления Мессии. И по сей день эти семеро праведников спят в пещере, полной несметных сокровищ, где-то за Западным морем.
— За Западным морем? — переспросил Хилтс.
— В Америке, — подсказала Финн.
— Именно, — кивнул старик.
— Пещера сокровищ в Соединенных Штатах — это, наверное, и есть пунктик Адамсона.
— И его деда, преподобного Шуйлера Гранда.
— Вы слышали о нем? — изумился Хилтс.
— Мой мальчик, — добродушно сказал старик, — если ты прожил достаточно долго, твой слух начинает ухудшаться, зато выясняется, что наслушался ты многого.
Финн рассмеялась этой маленькой шутке, но невольно вспомнила Артура Симпсона в своем гостиничном номере и его предостережение насчет сенатора Джимми Джудда, Меча Господня, и военизированной организации «Десятый крестовый поход».
Хилтс встал.
— Извините, кофе дает себя знать. Могу я воспользоваться вашими удобствами?
— Конечно. Это дальше по коридору, мимо кухни. — Хозяин поднялся. — Я покажу вам.
— Спасибо, я найду, — отозвался Хилтс.
Он вышел из комнаты.
Финн посмотрела на поблескивавший медальон на столе перед ней. Связи начали становиться пугающе очевидными, но последнее намерение оставалось неясным. Какова во всей этой истории конечная цель Рольфа Адамсона и насколько далеко он готов пойти, чтобы ее достичь?
— А чего ради этот Дево мог убить Педрацци? — спросила Финн. — Что он получал?
— Молчание, я думаю, — пробормотал Вергадора. — У него явно были другие задачи.
— Интересно, выбрался ли он из пустыни живым. От самолета остались одни обломки.
— Не исключено, что он заранее подготовился к убийству Педрацци, — предположил старик, взял спичку и заново разжег потухшую трубку. — Тогда у него могло иметься под рукой транспортное средство.
Вернулся Хилтс.
— В такой ситуации его спасение вполне вероятно, — сказал он, снова усевшись. — Имея в наличии подходящую машину и запас воды, человек, хорошо знающий пустыню, скорее всего, в ней бы не пропал.
— Дево сопровождал Алмаши в одной экспедиции состоявшейся в промежутке между двумя войнами, и участвовал в нескольких экспедициях Багнольда.
— Багнольда?
— Человека, который организовал группу пустынных рейдов — помните тех людей в пещере со скорпионами?
— Совершенно верно, — сказал Вергадора. — Дево и Ральф Багнольд вместе учились в Кембридже. Там они и познакомились.
Кембридж, подумала Финн. Артур Симпсон, ее отец, Дево и этот человек, Багнольд, — все связаны с Кембриджем. Были ли и другие связи? Ей пришла в голову еще одна мысль, весьма далекая от Кембриджского университета.
— А сам Лючио Педрацци, он из Венозы?
— Интересный вопрос, — отозвался Вергадора. — И ответ на него таков: нет. Семья Педрацци — выходцы из Папской области. Его предки были чиновниками в коммуне Понтекорво, к югу от Рима, пока Наполеон не вышвырнул их вон.
— Тогда зачем он явился сюда? Было ли что-то между вашими семьями?
— Я, во всяком случае, не в курсе. Но точно знаю, что он проявлял интерес к здешним еврейским катакомбам.
— А Дево?
— Он изучал надписи в бенедиктинском аббатстве. Аббатство и церковь Троицы построены на развалинах катакомб. — Старик скорчил кислую физиономию. К сожалению, доступ контролируется Ватиканом. Считается, что получить разрешение можно, обратившись в соответствующий офис в Риме, но на практике там, когда бы вы к ним ни сунулись, такие обращения «временно не рассматриваются». Это «временно» продолжается постоянно, сколько я помню.
— А мог быть Люцифер Африканский похоронен там?
— Если он был евреем, что сомнительно. Легат или трибун Римского легиона обычно принадлежал к классу сенаторов, а не к группе, чтящей Моисеев закон.
— Ох, у меня от всего этого голова пошла кругом, — вздохнула Финн. — Слишком много информации сразу.
Она не лукавила, хотя причиной ее головокружения и растущей тревоги кроме переизбытка сведений являлись также усиливающиеся подозрения насчет Вергадоры, не говоря уже о клубах дыма от стариковской трубки.
— По-вашему, нам нет смысла пытаться попасть в катакомбы? — спросил Хилтс, проигнорировав высказывание Финн.
— Решительно никакого, — ответил старик. — Если только вы не обладаете исключительными познаниями в палеографии — древнегреческой, латинской — и не знакомы с одним редким вариантом арамейского письма. Единственным, кто знал катакомбы достаточно хорошо, был старик по имени Мюллер, один из моих учителей. Даже Дево, как я могу судить, имел о них лишь поверхностное представление.
— Значит, мы зашли в тупик, — сказала Финн.
Единственное, что ей сейчас хотелось, — это уйти и на досуге как следует поразмыслить обо всем случившемся за несколько последних дней.
— Может быть, и так, — согласился старик. — Это, конечно, в первую очередь зависит о того, чего вы пытаетесь достичь, — Мы, например, хотим узнать, почему всех так интересует Люцифер Африканский, — сказал Хилтс. Он встал, подошел к столу и, убрав медальон в портсигар, защелкнул крышку. — Интересует настолько, что из-за чего-то, с ним связанного, убивают людей; убивали более полувека назад и готовы убивать сейчас.
Он отдал портсигар Финн, которая положила его обратно в карман.
Вергадора посмотрел на них поверх очков с другой стороны стола, вынул трубку изо рта и стал приминать табак в ее чашечке желтым от никотина большим пальцем.
— Советую вам бросить ваши поиски пока они не закончились для вас так же печально, как для Педрацци, — предостерег седовласый джентльмен, и впервые в его голосе прозвучали нотки, жестковатые для профессора-пенсионера. Предостережение прозвучало скорее как угроза, причем угроза, за которой таилось нечто мрачное. — Старые тайны как старые раны — они гноятся.
— И давно вы работаете на Моссад? — спокойно произнес Хилтс.
— Вы имеете в виду ведомство разведки и особых заданий, Институт координации? Израильскую разведку? — Старик улыбнулся. — Поверьте мне, молодой человек, я действительно не более чем отставной университетский профессор.
— Ну конечно. — Хилтс повернулся к Финн. — Я думаю, нам пора идти.
Финн встала.
— Спасибо за помощь, синьор, — сказала она и протянула руку.
Вергадора поднялся на ноги. Он пожал ей руку; хватка для его возраста была крепка.
— Вы пустились в плавание по опасным морям, — промолвил старик. — Было бы обидно пострадать в чужом бою, в котором вам не за что сражаться.
