Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
— И думать забудь!
— Больше вам нечего сказать?
— Не знаю, что ты затеяла, но я в эти игры не играю. Убирайся!
— Неужели?
— Вот что, уходи, пока я в добром настроении!
— В добром настроении? Это ты-то добрая, ты, старая размалеванная стерва?
Лицо у женщины отвердело, словно накрахмаленное. Девушка не удержалась и хихикнула.
Женщина была просто вне себя — из-под слоя пудры на лице проступили красные пятна.
— Что ты сказала? Старая стерва? Только попробуй назвать меня так еще раз!
Дзюнко все это надоело.
— Сколько раз захочу, столько и назову, шлюха ты поганая.
Женщина раскрывала и закрывала рот, словно рыба на песке. Она подняла руку и размахнулась, норовя ударить Дзюнко по лицу. В тот же миг ее руку охватило огнем.
Языки огня словно вырвались из-под кожи. Пальцы, запястье и предплечье окутались ровным красным пламенем. Женщина в ужасе уставилась на собственную руку и уже раскрыла рот, чтобы завизжать.
Но прежде чем раздался визг, Дзюнко хлестнула ее энергетическим кнутом по щеке. Звук удара походил на хлопок от вылетевшей пробки, но голова женщины при этом мотнулась так, что та едва не упала. Девушка ловко схватила ее за руку и встряхнула несколько раз. Языки пламени исчезли как по волшебству. Остатки тонкого свитера напоминали сеточку поверх обожженной кожи. В воздухе пахло горелым мясом.
— Только попробуй завизжать… Подожжем волосы. — Дзюнко ослепительно улыбнулась и крепко ухватила женщину за плечо. — Давай-ка пройдем в дом. Разговор предстоит долгий.
Дзюнко потащила ее за прилавок, в небольшую комнату со столом и телефоном, по-видимому служившую конторой. В углу комнаты громоздились упаковки с пивом, отчасти загораживая лестницу на второй этаж.
В комнате была еще одна дверь. Не ослабляя хватки, девушка мотнула в ту сторону головой:
— Куда ведет эта дверь?
Женщина казалась невменяемой. В уголках рта у нее выступила пена.
— Ты вполне можешь говорить! — Дзюнко стиснула ее за горло. — Гортань я тебе не повредила. И вообще, так, слегка шлепнула. Ну, говори!
Женщина напрягла губы и с трудом раздвинула челюсти. Изо рта сочилась слюна.
— По… Подсобка.
— Там подсобное помещение? Замечательно, пойдем туда.
Дзюнко толкнула женщину перед собой и закрыла дверь.
Дверь оказалась тяжелой и закрывалась плотно. В комнате на голом бетонном полу повсюду громоздились картонные коробки, бутылки с пивом и саке. Дзюнко рывком прислонила женщину к стенке:
— Итак, мадам, мне нужен ваш придурок-сын. — Она произносила все это спокойно и размеренно. — Он убийца, и он похитил молодую девушку. Я пришла, чтобы спасти ее, поэтому мне не до любезностей. Понятно?
По лицу женщины текли слезы вперемешку с соплями.
— Помоги-ите!
— У меня нет времени на ваши нюни. Просто скажите: он здесь? Где-то еще? Где?
— Н-не, н-не…
— Не здесь? Это точно? Если вы лжете, сами знаете, что будет. Вижу, вы гордитесь своей физиономией — вы так красивенько ее размалевали. Вы ведь хотите продолжать пользоваться макияжем, а? Вы ведь не хотите, чтобы ваше милое личико превратилось в морду жареного поросенка, а?
Женщина не переставая плакала, размазывая тушь.
— М-да, когда у человека черная душа, у него и слезы черные. Каждый день узнаешь что-то новое о людях. — Дзюнко засмеялась и тряхнула женщину так, что та стукнулась головой о стенку и закрыла глаза. — Так Асабы здесь нет?
Женщина, с закрытыми глазами, кивнула.
— Где?
— Не знаю!
Дзюнко отступила от нее на шаг:
— Открой глаза, гадина.
Женщина открыла глаза. На сей раз огонь охватил туфлю на ее правой ступне. Она взвизгнула и попыталась бежать. Дзюнко толкнула ее назад к стенке:
— Пока только туфелька. Нечего и шум поднимать.
Женщина исхитрилась стряхнуть туфлю с ноги. Та отлетела в сторону, распространяя вонь тлеющей резины. Женщина закрыла лицо руками и опустилась на пол. Дзюнко наблюдала за ней, скрестив руки на груди:
— Ну-ну! Он наверху? Верно?
Женщина отползла в сторону, мотая головой из стороны в сторону.
Дзюнко огляделась. Внимательно наблюдая за матерью Асабы, она осторожно обыскала кабинет и нашла то, что нужно, в нижнем ящике стола: синтетическую веревку.
— Ну ладно, придется вас связать. — Она приблизилась к женщине, а та отступала все глубже в подсобку. — Некогда мне с вами время терять. Раз я не верю вам на слово, мне надо проверить самой: а вдруг он все же наверху?
— Я правду говорю!
Кожа на лице женщины пылала там, где ее ударила энергия Дзюнко, щеки ввалились. Видимо, это и мешало ей говорить.
Если Асабы нет, эта женщина еще понадобится, чтобы выжать из нее дополнительные сведения, поэтому ее пока придется оставить в живых. Ее надо связать, а дверь заварить. И следует поторопиться, пока не вернулся муж или не заглянул случайный посетитель.
Дзюнко раздражал отказ матери Асабы от сотрудничества, в голове пульсировала боль от еле сдерживаемой энергии, которую она выпускала короткими зарядами. Сила так и рвалась наружу. Больше всего на свете девушке хотелось ударить как следует по этому магазину и спалить его, стереть с лица земли.
Она решила, что расправится с магазином, как только спасет Нацуко. До тех пор придется сдерживать себя.
Дзюнко уже собиралась заткнуть рот матери Асабы кляпом, когда услышала чей-то вопль. Звук был приглушенный, но все же она отчетливо слышала крик. Кричала женщина. Голос тут же смолк, и Дзюнко подумала, уж не почудился ли он ей, но тут она увидела лицо своей пленницы. На ее испачканном потеками макияжа лице сверкали полные страха глаза. Обе сразу поняли, что она попалась на лжи.
Дзюнко подняла глаза к потолку. Определенно Асаба находился там.
8
В этот миг мать Асабы с безумным выражением в глазах бросилась на Дзюнко в отчаянной попытке вырваться. Одновременно в памяти девушки словно вспыхнуло видение прошлого; оно было таким ярким, что все происходящее казалось замедленной съемкой. Дзюнко утратила всякое представление о действительности. Она видела все словно из глубин памяти: казалось, что мать Асабы медленно плывет к ней по маслянистому морю.
«Что ты натворила, Дзюнко? — Она словно слышала голос своей матери. — Как ты могла сотворить такое с соседской собачкой? Бедный песик. Мне казалось, что ты его любишь!» — «Мама, но он укусил меня! Он подошел ко мне, как-то странно посмотрел, а потом прыгнул и укусил. Мне стало страшно. Я его испугалась и вот от страху…»
Мать Асабы врезалась в нее, и они обе свалились на пол. Дзюнко больно ударилась спиной и локтями и почувствовала, как потревоженная рана вновь начала кровоточить. Вот оно! Женщина смотрела на нее так же, как та собака. Словно взбесилась.
«Вот почему я сожгла ту собаку, мамочка!»
Теперь девушка вспомнила все. «Тогда я впервые убила живое существо. Но почему я вспомнила об этом именно сейчас?»
И вновь в памяти зазвучал голос матери: «Значит, как только тебя кто-то заденет или воспротивится тебе, ты готова его убить, Дзюнко? А как насчет нас с папой? Если мы пожурим тебя, накажем или чем-то тебе не понравимся, ты и нас готова сжечь, как ту собаку?»
Мать Асабы, спотыкаясь и наступая на Дзюнко, торопилась добраться до двери.
«Сделаешь это — и останешься одна-одинешенька на свете. Ты — и больше никого рядом. Хочешь так жить, Дзюнко?»
Воспоминание о суровом выговоре матери потрясло девушку, и к ней вернулось нормальное восприятие. Дзюнко села на полу. Мать Асабы как раз добралась до двери и ухватилась за ручку. Девушка прицелилась и направила ей в спину заряд энергии, от которого та полетела вперед вместе с дверью. С ногами и руками, распростертыми в стороны наподобие крыльев птицы, она словно летела на ковре-самолете. Дверь кабинета вместе с женщиной врезалась в стеклянную входную дверь и разнесла ее вдребезги.
Дзюнко поднялась на ноги и, шагнув вперед, увидела, как догорают остатки двери и мать Асабы. Из пламени виднелись только ноги женщины, и девушка с удивлением заметила, что на левой ноге все еще держится туфля.
Грохот и пламя наверняка вскоре привлекут внимание соседей. Дзюнко быстро отступила и принялась искать лестницу наверх. Долго искать не пришлось, так как вскоре она услышала, как кто-то бежит вниз.
— Что там за шум? — прозвучал мужской голос.
Девушка подбежала к нижней ступеньке лестницы, едва не врезавшись в худого, бледного парня с длинными волосами. Из всей одежды на нем были только грязные шорты.
— Где Асаба? — требовательно спросила Дзюнко.
Юнец остановился:
— Кто ты, на фиг, такая?
— Асаба — где он? — Девушка поднялась на первую ступеньку. — Прочь с дороги!
Он попятился, оступился и, едва не упав, схватился за перила.
