Карин Слотер - Гнетущий страх
Джеффри перегнулся через сиденье, чтобы открыть ему дверцу, но Брок уже справился и сам, зажав оба стаканчика в одной огромной ладони.
— Привет, шеф, — поздоровался он, забираясь в машину, и передал Джеффри один стаканчик. — Это тебе от мамы.
— Передай, я ей очень признателен, — обрадовался Джеффри, вдыхая кофейный аромат и очень надеясь, что напиток поможет ему наконец взбодриться. Кто бы мог подумать, что обычное фото способно ввергнуть его в столь подавленное состояние. Сара спрятала снимок в ящик, словно не желая даже вспоминать, что когда-то они были женаты.
— Что это с тобой? — спросил Брок, обладавший отменным чутьем на всяческие неприятности.
Джеффри включил скорость.
— Да ничего.
Брок уселся поудобнее, вытянув вперед свои длинные ноги, похожие на ходули.
— Спасибо, что заехал. Даже не знаю, когда будет готов мой катафалк, и мамин взять не могу — у нее по понедельникам аэробика.
— Да ладно, это не проблема, — ответил Джеффри, стараясь не фыркнуть, когда представил себе Пенни Брок в облегающем трико. На ум тут же пришел мешок с картошкой.
— Какие новости о Тессе? — спросил Брок.
— Я разговаривал утром с Сарой. Вроде бы есть улучшения.
— Ну слава Богу, — с облегчением выдохнул Брок. — Я молился за нее. И ребеночка. У Господа в раю есть специальное место для детишек.
Джеффри промолчал, подумав, что на небесах имеется и другое место — для тех, кто этих детей убивает.
— Как там их семейство, держится? — спросил Брок.
— Да вроде ничего, — ответил Джеффри и предпочел сменить тему разговора. — С тех пор как оставил пост коронера, ты ведь не выполнял никакой работы для округа, так?
— Знаешь, я действительно был очень рад, когда на это место назначили Сару. Конечно, жалованье было приличное, но округ Грант стал для меня слишком большим. Из города к нам едет все больше народу, и у каждого привычки. Мне же, как сельскому жителю, очень не хотелось попасть впросак. Это ж такая ответственность! Так что я снимаю перед ней шляпу.
Джеффри знал, что под «городом» Брок имеет в виду Атланту. Подобно большинству небольших городков. Грант в девяностые годы пережил мощный наплыв искателей более спокойной жизни. Люди ехали из крупных городов в надежде найти здесь тихое и мирное поселение, расположенное в самом конце соединяющей штаты магистрали. Чем больше приезжало в округ иногородних, тем хуже становилась криминогенная обстановка. Это и послужило одной из причин назначения сюда Джеффри, уже имевшего опыт борьбы с гангстерскими группировками в Бирмингеме, штат Алабама. К тому моменту как Джеффри подписал контракт, власти предержащие округа Грант были готовы на все, лишь бы только справиться с проблемой молодежного бандитизма.
— По поводу трупа… Сара сказала, надо взять на анализ кровь и мочу…
Джеффри лишь кивнул.
— Я слыхал, в клинике ее замешает Хар, — заметил Брок.
Хартон Эрншоу, кузен Сары, тоже врач, правда, не педиатр, работал с пациентами Сары в клинике, пока она была в Атланте.
— Мой папаша, упокой Господь его душу, любил перекинуться в картишки с семейством Сары, — сообщил Брок. — Помню, он и меня иногда брал с собой, и я играл с сестренками. — И он захохотал, да так громко, что задребезжали стекла. — Сара и Тесса были единственными девочками в школе, что со мной общались. Остальные, в силу папашкиного бизнеса, от меня шарахались. Да и сейчас мало кто решится подать мне руку.
Джеффри в недоумении взглянул на него.
— Все потому, что я прикасаюсь к мертвым. Хотя в детстве я покойников боялся и не то что прикоснуться — взглянуть даже не решался. Это мой братец Роджер был бесстрашный пройдоха!
Джеффри, удивляясь, как это они съехали на такую тему, еле сдерживался, чтобы не выдать какую-нибудь гнусную шуточку. А Брок между тем продолжал:
— Он водил ребят по ночам в бальзамировочную, когда папаша уже спал, и брал за это по четвертаку с носа. Заводил их туда, гасил свет, включая карманный фонарик, а потом нажимал покойнику на грудь, вот сюда. — Он ткнул себя пальцем в нужное место. — И покойник издавал низкий протяжный стон.
И Брок, открыв рот, изобразил, какой именно. Звук оказался настолько чудовищным и ужасающим, что Джеффри всеми фибрами души пожелал себе никогда не слышать ничего подобного, особенно перед сном.
— Брок, умоляю, никогда больше так не делай.
Слова Джеффри не обрадовали Брока, обожавшего подобные хохмы, и оставшуюся часть пути они преодолели в полном молчании.
Высадив Брока у морга, Джеффри отправился к Розенам, и первое, на что он обратил внимание, подъехав к дому, был сверкающий красный «форд-мустанг», припаркованный на подъездной дорожке. Вместо того чтобы подняться по ступенькам парадного, Джеффри восхищенно уставился на машину. В возрасте Энди Розена его самой большой мечтой был красный «мустанг», и теперь эта машина вызвала у него приступ необъяснимой ревности. Он провел ладонью по блестящей лакированной крыше, касаясь пальцами черных вставок, и подумал, что у Энди было чертовски много причин оставаться на этом свете.
За машиной явно кто-то ухаживал: несмотря на ранний час, на кузове не было ни капельки росы, а возле заднего бампера стояло перевернутое ведро с губкой поверх донышка. Не убрали еще и поливочный шланг. Джеффри удивила столь рьяная забота о машине — да еще в такое время, — о машине, владелец которой только вчера погиб.
Подходя к переднему крыльцу, он услышал, что у Розенов говорят на повышенных тонах и весьма раздраженными голосами. За годы работы в полиции Джеффри уяснил себе, что в гневе люди гораздо чаше говорят правду, а потому решил подождать у входа, спрятавшись в тень кустарника.
— И какого черта тебя это так взволновало? — кричала Джил Розен. — Ты ж никогда о нем раньше не беспокоился!
— Это все гребаная ложь, сама прекрасно знаешь! — раздался голос Брайана.
— Не смей так говорить!
— Мать твою! Как хочу, так и говорю!
Какое-то время они не произносили ни звука, затем Джил Розен что-то тихо сказала, Джеффри не смог разобрать слов. Муж ей что-то ответил, тоже едва ли не шепотом.
Джеффри подождал, не возобновится ли скандал, но из-за двери доносились лишь всхлипывания и шмыганье носом.
Джеффри наконец постучал. Дверь открыла Джил Розен, и по мокрой измятой салфетке в ее руке было понятно, что она все утро проплакала. Перед мысленным вздором Джеффри мелькнул образ Кэти Линтон — какой она была, когда он поведал им о трагедии, — и совершенно неожиданно для себя ощутил волну сочувствия.
— Начальник полиции Толливер, — представила его Розен. — А это доктор Брайан Келлер, мой муж.
— Мы с вами беседовали по телефону, — напомнил ему Джеффри.
Келлер имел вид человека, совершенно выбитого из колеи. Судя по редеющим седым волосам и обвисшим щекам, ему, вероятно, было около шестидесяти, но горе состарило его лет на двадцать. Одежда на нем не отличалась опрятностью: мятые брюки в полоску, явно от костюма, вместо пиджака — не первой свежести нижняя рубашка с глубоким вырезом, из которого торчали клочья седых волос. С цепочки свисала такая же, как у сына, звезда Давида, а может, и та самая, что они нашли в лесу. С брюками совершенно не сочетались босые ноги, и Джеффри догадался, что машину мыл именно он.
— Прошу прощения за вчерашнее, — пробормотал Келлер. — За телефонный разговор. Я был не в себе.
— Примите мои соболезнования, доктор Келлер, — произнес Джеффри, прикоснувшись к его руке, в то время как все мысли были о том, как бы потактичнее осведомиться, родным сыном был ему Энди или приемным. Многие женщины сохраняют после замужества девичью фамилию, но детям обычно дают отцовскую.
Так ничего и не придумав, он спросил напрямую:
— Энди ваш родной сын?
— Мы позволили Энди самому выбрать фамилию, — сказала Розен. — Когда он уже стал достаточно взрослым, чтобы принимать обоснованные решения.
Джеффри понимающе кивнул, хотя никогда не считал, что детям следует предоставлять слишком широкую свободу выбора. По его мнению, это одна из причин, почему подростки чаше всего оказываются в полицейском участке.
— Проходите, — пригласила Розен, указывая на короткий коридор, ведущий в гостиную.
Как и большинство здешней профессуры, они жили неподалеку от университета, на Уиллоу-драйв, которая проходила чуть в стороне от Мейн-стрит. Университетское начальство сумело договориться с местным банком о предоставлении новым профессорам займов под небольшой процент для обзаведения домом и хозяйством, и те в итоге захватили лучшие дома в городе. Джеффри еще подумал, многие ли из этих профессоров довели свои дома до столь убогого состояния, как Келлер: дожди оставили на потолке разводы, стены давно нуждались в покраске.
