Харлан Кобен - Всего один взгляд
Карл Веспа вышел следом.
— Это он, верно?
— А если да, то что?
— Как это — если?! — Веспа был поражен. — Он не невинная овца. Он должен отвечать наравне с…
— Я хочу домой.
Веспа осекся на полуслове, будто получив пощечину.
Напрасно она ему позвонила, теперь Грейс это понимала. Она выжила. Она выздоровела. Да, осталась хромота. Да, порой все болит, мучают кошмары, но в целом у Грейс все нормально — она пережила случившееся в отличие от родственников погибших, которых трагедия никогда не отпустит. Она прочла это в первый же день в потухших глазах родителей жертв, и хотя жизнь шла своим чередом, раны затягивались и все кое-как склеилось из осколков, надлом и опустошение стали их вечными спутниками. Грейс посмотрела в глаза Карлу Веспе и на миг перенеслась на пятнадцать лет назад.
— Пожалуйста, — устало сказала она. — Отвезите меня домой.
Глава 15
Ву заметил пропажу ключей.
Камень лежал на дорожке, ведущей к черному ходу, перевернутый, как умирающий краб. Крышка была сдвинута, ключи исчезли. Ву помнил, как впервые шел к ограбленному дому. Ему тогда было шесть лет, и они жили в хижине — одна тесная комната без удобств. Правительство Кореи не морочило себе голову поиском ключей: дверь просто выбили и вытащили его мать на улицу. Ву увидел мать через два дня — ее повесили на дереве. Под страхом казни снимать тело запрещалось. Еще через день до нее добрались птицы.
В предательстве Великого Вождя мать Ву обвинили ошибочно, но на самом деле виновность или невиновность значения не имели. Требовался пример для устрашения: вот что ждет любого, кто бросит нам вызов. Убедитесь своими глазами — вот что будет со всяким подозреваемым в диссидентстве.
Никто не приютил шестилетнего Эрика, ни один сиротский приют не принял его к себе. Он не попал под опеку государства. Эрик Ву убежал. Спал в лесу, питался объедками из мусорных контейнеров — и как-то выжил. В тринадцать лет он попался на краже и угодил за решетку. Начальник тюрьмы, с душой чернее, чем у последнего из вверенных ему осужденных, счел, что мальчишка далеко пойдет. Так все и началось.
Ву смотрел на муляж камня, где лежали ключи.
К Сайксу кто-то проник.
Он покосился на соседний дом. Логичнее всего предположить, сюда сунулась та любопытная соседка. Она наверняка знала, где Фредди Сайкс прячет ключи.
Ву соображал, как поступить.
Вариант первый: просто уехать.
Джек Лоусон в багажнике. У Ву есть «универсал». Можно угнать другую машину, уехать и устроиться на новом месте.
Проблема: в доме отпечатки его пальцев и тяжело искалеченный, а возможно, уже мертвый Фредди Сайкс. Соседка в кружевном белье, если это она, тоже в случае чего сможет его узнать. Ву только что выпустили условно. Федеральный прокурор подозревала его в ужасных преступлениях, но доказать ничего не смогла и согласилась на сделку в обмен на свидетельские показания. Ву отбывал срок в тюрьме строгого режима, и хотя по сравнению с тем, что ему довелось испробовать на родине, «Уолден» казался пятизвездочным отелем, возвращаться туда Ву не хотелось.
Итак, первый вариант отпадает. Стало быть, остается второй.
Ву тихо открыл дверь и бесшумно проскользнул в дом.
В лимузине Грейс и Веспа ехали молча.
Грейс думала о своей последней — теперь уже предпоследней встрече с Джимми Эксом пятнадцать лет назад в больнице. Его заставили позировать для фоторепортажа, который заказал промоутер рокера, но Экс не смог даже заставить себя взглянуть на нее, не то что заговорить. Он понуро стоял у койки с букетом в руке, опустив голову, как проштрафившийся школьник. Грейс тоже не произнесла ни слова. В конце концов рокер протянул ей цветы и вышел.
Позже Джимми Экс бросил музыкальную карьеру и исчез — говорили, он поселился на частном острове неподалеку от Фиджи. И вот пятнадцать лет спустя он объявляется в Нью-Джерси в качестве ударника в христианской рок-группе.
Когда лимузин свернул на ее улицу, Веспа сказал:
— Как видишь, дела лучше не становятся.
Грейс отозвалась, глядя в окно:
— Джимми Экс не стрелял.
— Знаю.
— Так чего вы от него хотите?
— Он ни разу не извинился.
— И все?
Веспа подумал.
— Выжил еще один мальчик, Дэвид Рид. Ты его помнишь?
— Да.
— Он стоял рядом с Райаном, чуть ли не в обнимку. Когда толпа хлынула на сцену, Рида кто-то подцепил плечом и вынес из давки.
— Я помню.
— А ты помнишь, что сказали его родители?
Грейс помнила, но промолчала.
— Что это Иисус поднял их сына и это Божья воля. — В словах Веспы Грейс почудился затаенный гнев. Она словно оказалась в опасной близости от раскаленной изнутри доменной печи. — Мистер и миссис Рид молились, и Бог, изволишь видеть, среагировал. Они назвали это чудом. Господь воззрил на их дитя, твердили они. Можно подумать, у Бога не было желания или намерения спасти моего мальчика…
Веспа замолчал. Грейс хотела сказать, что в тот день погибли многие, за кого всю жизнь молились родители, что пути Господни неисповедимы и речь не о пристрастном выборе, но Веспа все это знал и не нуждался в утешениях.
Когда они подъехали к дому, была уже ночь. В кухонном окне Грейс различила силуэты Коры и детей. Веспа сказал:
— Я помогу тебе найти Джека.
— А вы это можете?
— Ты бы сильно удивилась, узнав, что могу, — отозвался Веспа. — Мой телефон у тебя есть. Если что-то понадобится, звони в любое время. Я помогу.
Грейс выбралась из лимузина. Веспа проводил ее до двери.
— Я сообщу, когда что-то выясню.
— Спасибо.
— А пока прикажу Краму наблюдать за твоим домом.
Грейс взглянула на водителя. Тот осклабился.
— В этом нет необходимости.
— Ну, побалуй старика, — уговаривал ее Веспа.
— Нет-нет, не нужно. Я не хочу. Пожалуйста.
Веспа помолчал.
— Если вдруг передумаешь…
— Сразу позвоню.
Он повернулся и пошел к машине. Грейс смотрела ему вслед и в который раз гадала, стоило ли заключать сделку с дьяволом. Крам открыл дверцу, и лимузин, казалось, поглотил Веспу. Шофер кивнул на прощание. Грейс стояла неподвижно. Она считала себя неплохим психологом, но Карл Веспа заставил ее в том усомниться. Грейс никогда не видела и даже не чувствовала в нем ни тени зла, однако прекрасно знала: Веспа — фигура темная.
Зло — настоящее зло — именно такое.
Кора поставила кипятить воду для макарон «Ронзони». Вывалив на сковородку банку соуса «Прего», она наклонилась ближе к уху Грейс и прошептала:
— Пойду проверю почту. Вдруг есть ответы?
Грейс кивнула. Она помогала Эмме готовить уроки и изо всех сил старалась сосредоточиться. Дочка нацепила баскетбольную футболку «Джейсон кид нетс», назвала себя Бобом и заявила о желании стать спортсменом. Грейс не знала, как реагировать, но решила — это меньшее зло, чем пищать от восторга, разглядывая мальчишеские рок-группы средней руки в журнале «Тин бин».
Миссис Лэм, моложавая, но быстро стареющая учительница Эммы, учила с ними таблицу умножения. Задан был столбик на шесть. Грейс проверила дочь. На шестью семь Эмма задумалась.
— Это надо знать наизусть, — сказала Грейс.
— Зачем? Я и посчитать могу.
— Не в том дело. Таблицу заучивают наизусть, чтобы было легче, когда вы начнете перемножать многозначные числа.
— Миссис Лэм не говорила учить наизусть.
— А я говорю.
— А миссис Лэм…
— Шестью семь?
Так у них дело и шло.
Максу предстояло найти предмет, который можно положить в «секретный ящик». Кладете его — в данном случае хоккейную шайбу — в коробку и говорите три подсказки, чтобы сотоварищи по детскому саду могли угадать, что там спрятано. Первое: вещь черного цвета. Второе: имеет отношение к спорту. Третье: лед. Все честно.
Вернулась Кора и отрицательно покачала головой. Пока ничего. Держа в руках бутылку вина — неплохого, хотя и дешевого австралийского шардоннэ, она возилась с пробкой. Грейс уложила детей.
— А где папа? — спрашивал Макс.
— Я написала куплет про хоккей! — вторила Эмма.
Грейс отделалась туманными фразами насчет папиной загруженности работой. Судя по всему, дети не очень-то поверили.
— С удовольствием послушаю твой стих, — сказала Грейс.
Эмма неохотно вытащила тетрадь и начала:
Хоккейная клюшка, хоккейная клюшка,
Любишь ли ты хороший счет?
Когда ты забиваешь шайбу,
Не чешутся ли у тебя руки забить еще?
Девочка подняла глаза. Грейс выдохнула «ух ты!» и зааплодировала, но она никогда не умела изображать восторг так, как Джек. Поцеловав детей на ночь, она сошла вниз. Бутылка вина стояла открытая. Они с Корой налили себе по бокалу. Грейс не хватало Джека. Он пропал менее суток назад, и хотя раньше он много раз уезжал в длительные командировки, дом отчего-то казался заброшенным. Здесь поселилась непонятная пустота, ощущение потери, безвозвратной и непоправимой. Отсутствие Джека причиняло Грейс почти физическую боль.
