Клайв Баркер - Зомби
— Мовэм, — пояснил мистеру Голдсмиту Их Милость, — действует через нервную систему. Система пищеварения — лишь рудимент.
— Думаю, стоит пару раз двинуть ломиком вот сюда. — Гарри ткнул пальцем в сотрясающееся крупной дрожью бедро мистера Голдсмита. — А еще вот сюда. — Он показал чуть выше голеностопного сустава. — Колени не тронем, их потом сложно чинить.
— Проблем с воскрешением не будет? — поинтересовался Их Милость.
— Все пройдет отлично, сэр. Парочка заклепок соберет на место шею, подлатаем там и сям. Еще глаза нужно будет заменить: что-то они быстро начинают слезиться. Короче, из него получится первоклассная единица. Вы сможете ею гордиться.
— Что ж, весьма вероятно, — широко осклабился Их Милость, — Лучше бы ты вколол ему LD142 и довез, мм… единицу до предполагаемого места происшествия. Дай подумать… — Он сверился с настольным календарем. — Сегодня среда, проводимое коронером следствие в пятницу, и… Да, мы можем провести похороны в следующий вторник.
— Во вторник, сэр, — кивнул Гарри.
— А в ночь на среду можно будет уничтожить прежде поднятые единицы, ведь не стоит им и дальше разлагаться, верно?
Их Милость опять расхохотался, а Гарри позволил себе вежливо хихикнуть.
— Итак, приятель, — на этот раз Их Милость обратился к мистеру Голдсмиту, — в это же самое время ровно через неделю ты наконец-то начнешь приносить пользу обществу.
— Куда вы думаете его пристроить, сэр? — поинтересовался Гарри.
— Мы определим его носильщиком на станции Ватерлоо. Профсоюз железнодорожников собирается выдвигать требования по повышению заработной платы, и один голос против забастовки никоим образом не повредит. Так и сделаем. Уведи его, Гарри.
От страха делаются трусами. Но тог же страх может превратить тряпку в человека действия. Вид огромной ручищи, нацеленной на его горло, пробудил спящие в мистере Голдсмите рефлексы, заставившие маленького человечка вскочить со стула и со всех ног броситься к двери. До этого поведение мистера Голдсмита было весьма кроткое, поэтому стремительные действия застали врасплох и Их Милость, и Гарри, которые несколько драгоценных секунд лишь смотрели ему вслед в немом изумлении. А тем временем мистер Голдсмит выскочил в дверь и пронесся мимо Майны, которая, по-видимому, не была запрограммирована на действия в экстренных случаях, поскольку продолжала себе преспокойно печатать, игнорируя сумасшедшие вопли Гарри. Зато на маленького человечка яростные крики верзилы возымели чудотворное действие: он собрал все силы воедино и взлетел вверх по лестнице со стремительностью претендента на золотую медаль Олимпиады. Он ворвался в подвал, миновал растянувшиеся на полу единицы и был уже на пути к выходу, когда пораженный Морис обрел способность действовать.
Зайцем он удирал от двух кровожадных псов, ураганом взбежал по бетонному спуску в подвал и выскочил на пустырь. Болезненно-бледная луна играла в прятки со стремительно несущимися по небу облаками; в страхе и гневе взвыла черная кошка, когда мистер Голдсмит, оступаясь неловкими ногами на кочках и рытвинах, громыхая пустыми жестянками и банками, промчался мимо нее. Преследователи отставали футов на двадцать и теперь нагоняли его молча, ибо находились уже не на своей территории.
Мистер Голдсмит пересек булыжную мостовую, промчался под железнодорожной аркой и скрылся в узком переулке. Вот и подходящая дыра, куда он нырнул как раз перед тем, как преследователи появились из-за угла. Они остановились всего в нескольких шагах от укрытия. Голос Мориса напоминал шипение лишившейся обеда ласки:
— А маленький подлец-то улизнул.
— Далеко не уйдет, — принялся утешать его Гарри.
— Лучше вернуться, — скрепя сердце признал Морис. — Пусть Их Милость сообщит в Комитет военного планирования.
По звукам шагов мистер Голдсмит определил, что преследователи еще немного потоптались на месте и все же убрались восвояси. Лишь тогда он осмелился выбраться из дыры и устало побрел по переулку. Он долгое время блуждал, пугаясь и шарахаясь от каждой тени. В конце концов он выбрался на маленькую площадь и увидел на другой стороне церковь, вонзившую шпиль в ночное небо. Конечно же, двери были закрыты, но дышащее покоем здание всколыхнуло детские воспоминания; мистер Голдсмит преклонил колени на ступенях и тихонько заплакал, словно потерявшийся ребенок.
Тяжелые шаги заставили его насторожиться и вскочить, испуганно глядя на залитую лунным светом дорогу. К нему с величием фрегата под всеми парусами приближался рослый дородный мужчина. Словно звезды на бархате неба, мерцали серебряные пуговицы. Маяком надежды сверкала кокарда. Мистер Голдсмит с радостными восклицаниями бросился к своему защитнику. Вцепился в сильные шершавые руки, уткнулся в синий мундир и наконец смог вздохнуть с облегчением.
— И что на этот раз произошло? — спросил полисмен. — Опять мертвецы разговаривают?
— Еще как разговаривают, и их целые сотни! — Мистер Голдсмит даже стал заикаться, пытаясь убедительно донести до полицейского важные вести. На этот раз ему должны поверить! — Они опустошают кладбища. Нужно непременно их остановить.
— Успокойтесь. Я займусь этим, сэр. Пройдемте в участок, вы напишете заявление.
— Да… да… — Предложение показалось мистеру Голдсмиту весьма разумным. — Да, я… я напишу заявление. А потом вы меня заприте в камеру, хорошо? Чтобы они не смогли до меня добраться.
— Как скажете, — согласился констебль. — Мы на славу вас спрячем, никто больше не потревожит. А теперь пойдем.
Они двинулись прочь от запертой церкви, и из мистера Голдсмита хлынул безудержный поток слов. Полицейский оказался превосходным слушателем и поощрял рассказчика фразами вроде: «Просто не верится, сэр… И не говорите, сэр… Даже в голове не укладывается… Правда диковиннее вымысла».
Мистер Голдсмит соглашался с полицейским, но в недавно обретенное чувство безопасности холодной дрожью ворвалось тревожное предчувствие.
— Почему мы пошли этим переулком?
— Мы идем самым коротким путем, — отвечал констебль. — Не стоит дополнительно утомлять себя продолжительной ночной прогулкой.
— Ах да. — Мистер Голдсмит ухватился за видимую логичность ответа, подобно тому как осужденный на смертную казнь хватается за веревку, готовую вот-вот его вздернуть. — А далеко до участка?
— Рукой подать, сэр. Осталось несколько шагов, уж будьте уверены.
Они прошли еще немного и завернули за угол.
— Именно этой дорогой я и шел туда, — испуганно констатировал мистер Голдсмит, а хватка полицейского стала еще сильнее.
— Что с того, сэр? Мы вроде как прослеживаем ваш путь.
Надежда улетучилась. Мистер Голдсмит попытаться вырваться из рук полицейского:
— Вы…
Но офицер держал его железной хваткой. Мистер Голдсмит вцепился в синий мундир и крутанул серебряную пуговицу. Словно издалека донеслись булькающие слова:
— Ааа… йааа… мёрв…
Луна жеманно выглядывала из-за облачка и смотрела, как большой и бравый, но мертвый полицейский тащит упирающегося маленького человечка в загробный мир.
Эдгар Аллан По
Правда о том, что случилось с мсье Вальдемаром
Эдгара Аллана По (1809–1849) называют «отцом современного хоррора», не забывая упомянуть частые проявления его душевного расстройства, случавшиеся вследствие депрессии и злоупотребления алкоголем. Такое состояние нашло свое отражение в его ставших классикой макабрических рассказах, таких как «Падение Дома Ашеров», «Убийство на улице Морг», «Черный кот», «Колодец и маятник». Единственный роман По, «Сообщение Артура Гордона Пима» (1838), остался незавершенным.
Рассказ «Правда о том, что случилось с мсье Вольдемаром» был экранизирован Роджером Корманом как часть кинотрилогии «Истории ужаса» (1962) с Винсентом Прайсом и Базилем Рэтбоном в главных ролях. В 1989 году эта же история послужила сюжетной основой для первой части фильма Джорджа Ромеро «Два глаза зла» («Due Occhi Diabolici»). Ни одна из версий не смогла достоверно передать кошмарные образы первоисточника…
Разумеется, я ничуть не удивляюсь тому, что необыкновенный случай с мсье Вальдемаром возбудил толки. Было бы чудом, если бы об этом не говорили, принимая во внимание все обстоятельства. Вследствие желания всех причастных к этому лиц избежать огласки, хотя бы на ближайшее время или пока мы не нашли возможностей продолжить исследование — именно из-за наших стараний сохранить все случившееся в тайне, — в обществе распространились неверные или преувеличенные слухи, породившие множество неверных представлений, а это, естественно, у многих вызвало недоверие.
Вот почему стало необходимым, чтобы я изложил факты — насколько я сам сумел их понять. Вкратце они сводятся к следующему.
