Марк Найканен - Парад скелетов
Ей пришлось внимательно осмотреть оба столба ворот, прежде чем она нашла ключ, который он спрятал для нее. Солнце уж давно село, и полчаса назад ей пришлось включить фары.
Проехав внутрь загона для скота, Керри вышла и закрыла за собой ворота. Штасслер был очень строг насчет этого.
Через десять минут она увидела его обитель – сарай с домом для гостей и старый дом, которым, как сказал скульптор, он не пользуется. А почему им не пользоваться? Дом был великолепен, огромный, со старомодной верандой, которая протянулась вдоль всего фасада и заворачивала за угол. Два этажа. Настоящий кедр, широкий и толстый. Сарай был почти такой же большой, как дом, выкрашенный бледно-желтой краской с белым обрамлением до самой крыши. Кирпичная одноэтажная литейка казалась самым скромным из всех трех зданий. Она располагалась позади сарая.
Никто не вышел ее поприветствовать. Спасибо тебе, Господи, за это! Может быть, она сможет проскочить внутрь и хотя бы почиститься, прежде чем встретится с гением современности. Ей очень хотелось найти место, где бы она могла принять душ и переодеться, а уж потом явиться сюда. Керри чувствовала, что она ужасно грязная. За время поездки ее руки покрылись пылью и потом, а волосы были в полном беспорядке. Она подозревала, что вдобавок от нее воняет.
Керри услышала что-то или кого-то в сарае. Большая двойная дверь была раскрыта. Она сделала несколько шагов к двери, и тут навстречу ей вышел сам Штасслер. Умудрился все же напугать ее.
– Ой! – воскликнула она.
– Вы, должно быть, Керри Уотерс, – резко объявил Штасслер. – Самое лучшее, если вы – Керри Уотерс, – добавил он так сердито, что даже если бы ее звали по-другому, она бы все равно присвоила себе это имя.
– Да... Да, – заикаясь ответила Керри, с трудом приходя в себя от неожиданности.
– Я Эшли Штасслер, – представился он, сделав ударение на фамилии, словно это было необходимо. После чего он протянул ей руку.
Керри пожала его руку. Сухая, мозолистая рука. Керри подумала, что ее рука сейчас похожа, наверное, на наждачную бумагу.
У него, Штасслера, оказалась острая, как резец, улыбка, или – как что-то такое, что резец мог изобразить на твердом камне, вроде гранита, а не на песчанике или стеатите. Худой, не намного выше ее, а это значит – рост сто семьдесят – сто семьдесят пять. Симпатичный, этого нельзя отрицать. Его лицо было знакомо ей по фотографиям из службы новостей и из статей о серии Семейное планирование. Она все их читала и рассматривала фотографии: Штасслер серьезен, Штасслер смеется, Штасслер раздумывает над усовершенствованием своей литейки. Ей казалось, что она знает все выражения его лица, но такого она еще не видела. Пока он ее рассматривал, в его глазах можно было прочитать собачье любопытство. Совсем не то, что у парня в «Экспедишне». Совсем по-другому. Смотрит так, словно делает на нее ставку, делает в нее вложение. Изучает ее плоть. Взглядом ощупывает каждую ямочку. Ее много раз рассматривали мужчины, и ни разу ей это не понравилось. Не понравилось и сейчас.
– Я провожу вас в вашу комнату, – он направился к дому, по дороге махнув в его сторону. – Он полностью в вашем распоряжении. На ближайшие два месяца уж точно.
Внутри все было так же великолепно, как снаружи. Керри выросла на северо-восточной окраине Портленда. Построенное в двадцатых годах бунгало. Треснувшее, высохшее, как и большинство бунгало по соседству. Комфорт не коснулся их жилища, так как это была хижина, и хозяева не считали, что она стоит ремонта. По крайней мере, не в тех кварталах, где бродят банды, а телевизионные группы рыскают только в поисках очередной крови.
Керри была знакома с парой парней, у которых были деньги. Видела их дома, точнее дома их родителей, но ничего подобного ей встречать не приходилось. В фойе – кованый медный потолок и обшитые мрамором стены. Передняя зала выходила в огромную жилую комнату с толстыми коврами, каменным камином, со светлым потолком, поднятым на восемь метров. Строгое мужское жилище со столовой и кухней, которая больше, чем та квартирка, которую Керри снимала возле университета.
Штасслер взял на себя труд заполнить холодильник – один из тех гигантских стальных ящиков, которые занимают целую стену. Он также показал ей заполненные продуктами полки в кладовке, а потом провел в хозяйскую спальню, расположенную в конце дома. Хозяйскую ванную, с изогнутой, как медвежий коготь, ванной, отделанной черным и белым кафелем.
– Очень мило, – пробормотала Керри, стараясь скрыть свое впечатление, показать, что она к такому вполне привыкла. Но выглядела она ошеломленной.
– Вы действительно так считаете? – спросил Штасслер. – Может, мне самому надо было переехать сюда, а вам предоставить дом для гостей?
– Конечно, это было бы...
Он махнул рукой, чтобы она замолчала.
– Я пошутил. Люблю жить поближе к моим произведениям. Я могу спуститься... в любое время в литейку. Она всего в нескольких шагах. А тут для меня слишком роскошно. Я человек простой.
Керри кивнула, но про себя подумала, «простой человек» – самое последнее, что может прийти в голову по отношению к Эшли Штасслеру. Она почувствовала это, пробыв в его обществе менее пятнадцати минут.
Они снова подошли к входной двери. Керри не понимала, как можно иметь такой дом и не пользоваться им, но, с другой стороны, сарай был действительно ближе к литейке. Из угла веранды она уставилась на маленькое здание из красного кирпича. Он проследил за ее взглядом.
– Мое любимое место. Выглядит не такой уж большой, но именно там мы и проделаем всю работу.
– Не могу дождаться, когда мы начнем.
– Завтра приготовим формы для отливки.
– Хорошо, – взволнованно согласилась Керри. – Новая работа из серии?
– Нет. Надо поправить одну из фигур в восьмой серии. Она пострадала при транспортировке. А потом постепенно перейдем к номеру 9. Пока у меня получается несколько не то, что я задумывал вначале.
Она спросила, что он под этим подразумевает.
– Только то, что первоначально я задумывал сделать мать, отца и двух детей. Но теперь получается, что ребенок будет один.
– А разве не можете вы... ну... сами понимаете... добавить этого второго ребенка?
Она что, что-то не уловила?
Скульптор покачал головой так, словно это было бы страшным преступлением.
– Нет. Вам надо научиться слышать, что говорит материал. Когда я приступил к работе, я смог представить себе только родителей и мальчика. Без девочки.
– Правильно... правильно...
Керри почувствовала себя такой глупой. Лорен говорила то же самое. Пусть тебе подсказывает материал. Никаких преждевременных прогнозов о том, что получится в результате. Именно так работают настоящие художники.
– Но мне все равно нравится девятый номер. У меня такое чувство, что я уже очень хорошо изучил эти фигуры. Я начал более ясно видеть их тела, кости и мышцы, черты лица. На это требуется время, но они уже начали проступать. Может, недели через две они будут готовы для изготовления формы.
– А мне можно будет на них посмотреть? Он, не глядя на Керри, покачал головой.
– Не могу этого сделать. Если я позволю кому-нибудь наблюдать, как я их создаю, то стану отвлекаться. Мне потребовалось много времени, чтобы вызвать их к жизни, и я не могу рисковать.
Керри кивнула, а потом забеспокоилась о том, как же ей в таком случае получить доступ в литейку.
– Но как же я тогда смогу работать там, – ее глаза вернулись к маленькому кирпичному домику, – раз я не могу посмотреть на них.
– Они сейчас не там. Они в помещении для гостей, – он указал на второй этаж сарая. – Я создаю их там, и о входе туда не может быть и речи. Понятно?
– Конечно, – немедленно согласилась Керри. – Не беспокойтесь, я вполне понимаю, почему вам требуется уединение. Я сделаю все, что потребуется. Я действительно с нетерпением жду начала работ. Спасибо.
После этого Штасслер оставил ее, а Керри достала из холодильника несколько яиц и поджарила их на газовой плите таких огромных размеров, каких она никогда не встречала в частных домах, разве что в ресторане, где ей пришлось научиться улыбаться за чаевые. Керри проглотила ужин, быстренько убрала за собой, и только тогда направилась в хозяйскую ванную. Краны оказались тугими, и ей пришлось подождать минуты две, пока стечет ржавая вода. Только тогда она заткнула ванну.
Не дожидаясь, пока ванна наполнится до конца, Керри скинула одежду и погрузилась в воду. Вскоре та закрыла все ее тело, и девушка ощутила блаженство от уютного теплого прикосновения воды.
Через полчаса Керри заставила себя подняться. Процесс вытирания превратился в суровое испытание, которое можно было преодолеть, только думая о том, что скоро ты окажешься в просторной кровати.
Керри уставилась в потолок и вспомнила ночь, проведенную в лагере на высоких порогах. Она лежала на мягкой подушке из сосновых веток на высоте трех тысяч метров и всю ночь думала о бриллиантовых звездах Ван Гога. Но сейчас, когда ее ноги были, как чугунные столбы, она мгновенно уснула. В эту ночь она не увидела никаких снов.
