Микаэль Крефельд - Пропавший
Хауссер раздраженно отшатнулся.
– Нет настроения, – сказал он и попытался спихнуть ее с колен.
Но девушка крепко сжала его ногами и не слезла.
– Что, тролль не в духе? – спросила она, складывая губки бантиком.
Хауссер холодно посмотрел на нее:
– Никогда не связывался со шлюхами и с тебя не собираюсь начинать.
Девушка сползла с его колен на диван:
– Я тебе не шлюха! – Скрестив руки на груди, она позвала, стараясь перекричать музыку: – Штраус! Скажи своему дружку, что я не шлюха.
Штраус, который танцевал, зарывшись лицом в волосы Хельги, отвел от глаз прядь ее волос.
– Чего? Ну конечно же нет! Вы самые талантливые танцовщицы, каких я когда-либо встречал. Лучшая труппа республики! Мы придем на вашу премьеру. Как только я найду площадку, где вы будете выступать.
Он снова обернулся к Хельге. Схватив ее за разгоряченные щеки, он начал жадно ее целовать.
Хауссер покосился на девушку рядом с собой и протянул ей пустой стакан. Она нащупала на полу бутылку с водкой и налила до краев сначала ему, потом себе.
– Извини, – сказал Хауссер. – Ты тут ни при чем – такой уж я невоспитанный урод.
Девушка пожала плечами, и они чокнулись.
– Все мы играем роль, каждый свою.
– И что же вы ставите?
– «Саломею». Ну знаешь, где Иоанн Креститель…
– …оказывается с отрубленной головой. Можешь не рассказывать, я знаю конец. – Хауссер перевел взгляд на Штрауса, танцующего с Хельгой.
– Скажи, а это вообще дозволено – ставить такие вещи? – спросил он, смеясь.
– Тут главное, на кого будет похож Иоанн Креститель. Я предложил, чтобы у головы на блюде было лицо Гельмута Коля.
Тут все захохотали.
Хауссер обернулся к девушке:
– Как тебя зовут?
– Называй меня как хочешь, – сказала она и снова села к нему на колени.
Хауссер погладил ее по бедрам и посмотрел на полные груди, видневшиеся из-под нейлоновой рубашки.
– Ты похожа на женщину, которую зовут Лена, – сказал он, сознавая, что это не так.
Но когда она стала его целовать и он закрыл глаза, то подумал, что это была правда. И еще он подумал, что победа близка. Народ победит.
23
Кристиансхавн, апрель 2014 года
После встречи с Викторией прошло несколько дней, и Томас сидел с Миккелем в кафе «Карлтон» на площади Хальмторв. Кафе находилось рядом с полицейским участком; безобразная бетонная коробка здания полиции угрюмо глядела на площадь за окном кафе. Молодой официант принес напитки: кофе латте для Миккеля и «фирменное от Карла» для Томаса.
– Твой звонок был для меня сюрпризом, – сказал Миккель с протяжным ютландским акцентом. Он сидел, засунув руки в карманы пуховика. – Давненько мы не встречались.
Хотя Миккель и старался этого не показывать, Томас почувствовал в его словах легкую обиду за то, что он его совсем забыл.
– Извини, что я не сразу откликнулся на твой звонок. Столько всего свалилось!
– Никак у тебя новая работа?
Томас покачал головой:
– Зато я наконец продал квартиру и должен был забрать из нее все вещи…
– Нам тебя очень не хватает, Ворон, – сказал Миккель, кивая в сторону здания полиции. – Ребята просили передать тебе привет.
– Неужто и Браск?
Миккель отпил из чашки.
– Инспектор Браск, судя по всему, рад-радешенек, что избавился от тебя. Заглянул бы как-нибудь! Неужели совсем не скучаешь?
– Ну да, – невнятно промычал Томас, не отрываясь от бокала с пивом.
Миккель посмотрел в окно на Хальмторв:
– Только подумать, сколько мы с тобой там поработали, «сгребая снежок».
«Сгребать снежок» было выражение, которым в специальном отделе называли уличную работу по отлову действовавших в этом квартале пушеров. Эта бесполезная и нудная работа не давала никакого результата и проводилась только для видимости, как правило, после того, как какой-нибудь политик местного масштаба выступит в средствах массовой информации по поводу растущей наркопреступности.
Миккель задумчиво почесал в затылке:
– Помнишь, как, только завидев нас, давали деру пушеры? Некоторые из них так бегали, что впору выступать на Олимпиаде!
– Помню, – сказал Томас.
Он помнил это так же, как и многое другое, что им приходилось делать в качестве напарников. Все эпизоды со стрельбой. Все задержания рокеров. Все погони, при которых они превращали центральные улицы города в трассу «Формулы-1». Он помнил все их совместные приключения. Но он не испытывал никакого желания устраивать вечер воспоминаний, и это было одной из причин, почему он решил назначить встречу в кафе, а не в отделе у Миккеля.
– Так удалось тебе что-нибудь найти о Могенсе Слотсхольме?
Миккель кивнул:
– Хотя потребовалось потратить немало времени и усилий, чтобы разыскать отчет. Его дело не из числа громких. Почему именно оно тебя заинтересовало?
– Не меня. Его сестра тревожится, что с ним случилось. Вот я и обещал ей разузнать, появилось ли что-то новое.
– Она хорошенькая.
– Кто – она?
– Ну, сестра, конечно.
– Она симпатичная, но это не имеет к делу никакого отношения.
Томас принялся за пиво. Хотел опорожнить бокал, но сдержался.
– Что ты можешь рассказать?
– Там все ясно как день. Классический тип преступления с беглым бухгалтером, который стащил деньги из кассы.
– И вы уверены, что это был он?
– Тут нет ни малейших сомнений. Мужик всю жизнь просидел в этой затхлой конторе, в один прекрасный день ему это надоело, и он удрал, забрав выручку.
– Как он это проделал?
– Совершенно в стиле банды Ольсена. – Тут Миккель усмехнулся. – Выбрал удачный момент, когда все ушли на завтрак, и забрался в кабинет шефа. Тот в это время проводил совещание в соседнем помещении.
– Ты же только что говорил, что все ушли на завтрак.
– По-видимому, все, кроме шефа и секретарши, – безразлично пожал плечами Миккель. – И вот, пока они совещались, бухгалтер в соседней комнате опустошал сейф. – Миккель рассмеялся.
– Так у него был ключ от сейфа?
– Никакого ключа. Он знал код. – Миккель потыкал пальцем в воздухе, как бы набирая номер. – Скрылся с сорока пятью тысячами наличных. Один из сослуживцев видел, как он покидал здание. С тех пор он исчез.
– Что показал обыск в его квартире?
– Ни-че-го. Ближайшие родственники и соседи тоже не могли сообщить ничего полезного. Мужик словно провалился сквозь землю. Его банковский счет остался нетронутым. Со времени исчезновения по его карте «Виза» и «Данкарте» не проходило ни одного платежа.
– Тогда для чего ему было затевать всю историю ради таких пустяков?
Миккель пожал плечами:
– Откуда мне знать? Может быть, он думал, что в сейфе будет больше денег. С поставщиками они часто расплачивались наличными. Насколько мне удалось узнать, это была старая строительная фирма, которая работала по подряду, нанимая гастарбайтеров с Востока, так что у них был длинный платежный список.
– Серые зарплаты?
Миккель пожал плечами:
– Спроси налоговую!
– Значит, дело отложено?
– Да, пока не объявится Могенс. А что о нем говорит сестра?
– Они мало общались. Говорит, что он был замкнутым человеком, любил Вагнера.
– Так, может, он махнул в Байрейт слушать «Кольцо Нибелунгов»? – пошутил Миккель.
– Там сезон начинается только в ноябре.
– Да, столько прождать в очереди за билетом – многовато, пожалуй, даже для заядлого любителя.
– Да, даже для заядлого. Ладно, спасибо за помощь!
– Не за что! – отмахнулся Миккель. – Знаешь, сестре этого лучше не говорить, но он так долго пропадает, что если когда-нибудь и обнаружится, то вряд ли живым.
– Да я и сам так подумал, – кивнул Томас.
Миккель допил свой кофе:
– Ну, мне пора возвращаться на рабочее место.
– Только еще одно…
– Да? – вопросительно произнес Миккель. По его взгляду было видно, что он с опаской ждет продолжения.
– Дело Евы.
– Я ждал, что ты об этом заговоришь, – осторожно улыбнулся Миккель. – По нему нет ничего нового. Сам знаешь, как оно бывает, если не всплывает никаких улик, которые могли бы навести на след: украденные вещи, например, или в тюрьме кто-то из заключенных нечаянно проговорится…
– Да знаю я.
Томас вынул и положил на стол мобильный телефон Евы:
– Вот. Нашел, когда освобождал квартиру.
– Чей это?
– Евин рабочий телефон.
Томас опустил голову. Он не ожидал, что ему будет так тяжело рассказывать об обнаруженных в телефоне эсэмэсках и о том, что Ева ему, по-видимому, изменяла. Пока он детально излагал Миккелю всю историю, испытывал чувство ужасного унижения. Когда Томас закончил рассказ, Миккель, глядя на телефон, крутанул его, и тот завертелся на столе как волчок.
– Я… Меня искренне огорчило то, что я услышал. Такого ты не заслужил.
– А кто вообще такого заслуживает! – Томас скривился. Только еще не хватало, чтобы Миккель его жалел! – Но я очень хотел бы, чтобы это осталось между нами.
